емя доклада еще не пришло, так как было после завтрака.
По опыту службы командиры боевых частей и начальник служб уже знали, что такие сборы не сулят нам ничего хорошего. Или внезапный выход в море, или инструктаж по поводу внеочередного прибытия какого-либо начальства, или очередные указания штаба флота, а возможно бери выше ВМФ, или еще какие неприятности с кем-то или чем-то, о чем с утра даже думать не хотелось, не то что слышать. Но командир корабля – Царь, Бог, владыка всего и вся на корабле и его право в любое время, оторвать от любых дел, даже самых важных и вызвать к себе своих первых помощников.
Надевая на скорую руку брюки и рубашки, галстуки и полуботинки (в повседневных условиях кают-компанию разрешалось посещать без галстуков и даже в «морских дырявых» тапочках, как их официально называли снабженцы «тапочки подводника»), но к командиру корабля надо идти по полной форме и схватив записные книжки (прибывать к командиру корабля без записной книжки, предназначенной для записи указаний считалось невозможной дерзостью).
Хлопая дверьми в своем отсеке, командиры боевых частей и служб гурьбой понеслись, как антилопы к водопою, в ходовую рубку выслушивать внеочередные ЦУ (ценные указания). Издалека видно, как закрывают свои двери, находящиеся в другом отсеке командиры БЧ-2 и БЧ-5.
Что поделаешь – это служба и таковы правила. Не рекомендуется офицеру, опаздывать на совещание к командиру корабля. Не принято.
Бледный от периодических недосыпаний и озабоченной внезапной вводной командира, временно исполняющий обязанности старпома капитан 3 ранга Клинцов – бывший главный штурман корабля с блокнотом в руке пробежал наверх прыгая через две ступеньки трапа.
Клинцов очень стремился отбросить приставку временно исполняющий и стать полноправно исполняющим обязанности старпома, а далее и стать командиром корабля. Надо сказать, что бывший старший помощник капитан 3 ранга Белорус стать полноправным старшим помощником, так и не смог и даже не был допущен к управлению кораблем на ходу. Это было головной болью командира корабля, который стремился назначить на должность бывшего штурмана.
Но у командования тихоокеанской эскадрой по этим вопросам, видимо были свои резоны, и оно внезапно назначило на «Брест» на должность старшего помощника авианосца, командира аж целого ракетного крейсера «Адмирал Эссен» капитана 2 ранга Колесова. Видимо с перспективой, что он со временем сменит командира корабля капитана 1 ранга Гиоева. Отличный офицер, великолепный в прошлом командир, аж целого ракетного крейсера, попав в непривычные для себя условия авианосца, внезапно запил. Нет сначала он старался, что-то сделать, проводил учения, тренировки, занимался экипажем. Его энергии хватило всего на две недели, но потом в нем видимо что-то надломилось и он запил. Запил сильно, пил всегда один. Запирался в своей каюте и целыми днями и даже ночами не выходил из нее. Обязанности старпома вольно или невольно приходилось выполнять штурману, единственному кроме командира корабля, допущенному к управлению авианосцем на ходу. Командир смирился с таким состоянием, но все чаще и чаще задавал вопрос наверх, как служить в такой обстановке? Как оставить авианосец на пьяницу. В конце концов Колесова убрали в госпиталь лечиться или проверяться и к временному исполнению обязанностей приступил уже официально бывший штурман. Но эта задержка с назначением, задержала продвижение целой цепочки. И целая группа офицеров корабля ходила с приставками ВРИО.
Неопределенность с назначением штурмана старпомом оказывала влияние и на него. И он тоже стал иногда употреблять горькую. В отличии от бывшего старпома Клинцова он не пил в одиночку и всегда приглашал к себе своих бывших собратьев – командиров боевых частей. Как правило, в повседневных условиях, он собирал в дни, когда на борту не было командира корабля, и когда у него требовала этого его душа. По кораблю для этого давалась команда:
– Командирам боевых частей и начальникам служб прибыть в каюту старшего помощника с записными книжками.
Все знали, что если к старпом приглашает к себе по корабельной трансляции с записными книжками, то надо брать свои стаканы и быстро идти к нему. В случаях, когда старпом вызывал без записных книжек, значит, он собирает всех по делу и записные книжки должны быть с собой априори. Закуска и боезапас, как правило, в таких случаях уже были готовы. Оставалось только собраться и старпому объявить причину сбора. А без причины он никогда не собирал. Она могла быть абсолютно разной. Надо отдать должное будущему старпому, что застолье у него не было критическим и допоздна. Сто грамм и не более. Причем тех, кто не хотел или не мог пить по различным причинам, никто не неволил. На «Бресте» вообще не было в традициях заставлять пить силой или напиваться в хлам. Тяжелая корабельная служба, связанная с огромнейшими нагрузками, а порой и перегрузками на организм, порой требовала своего выхода. Но головы в таких случаях никто не терял и всегда был способен выполнять свои обязанности. А старпом всегда следил за этим. И тем у кого он замечал после таких сборов нестандартное поведение он больше никогда не наливал.
Такими незамысловатыми были корабельные секреты. Но этому были свои причины. С приходом «Бреста» в бухту Руднева одним из самых нерешенных вопросов, был сход офицерского и мичманского состава на берег к своим семьям. Об увольнении личного состава в поселок Тихоокеанский вообще речи не шло. Отсутствие плавсредств, способных переводить одновременно более сотни человек, привело к тому, что сходы, особенно в сложный осенний период, порой вообще не проводились и многие офицеры и мичмана месяцами не видели своих семей, находясь даже в месте якорной стоянки. Это уже потом, после первого года базирования командование флотом озаботилось вдруг таким состоянием дел и приказало штабу флотилии выделить два стареньких ПСК, для доставки сходящей смены на берег и возвращения ее на авианосец. А в первый год действительно было сложно и многие офицеры и мичмана стремились уйти с авианосца, писали рапорта и не желали служить в подобной обстановке.
В штурманской рубке, вызванные внезапно командиром корабля, командиры боевых частей и начальники служб рассаживались на кожные диваны и на свободные стулья, приносимые из метеопоста. ВРИО старпома Клинцов проверил наличие всех командиров боевых частей и начальников служб, скомандовал «Товарищи офицеры» и когда все встали доложил, сидевшему в кресле за большим штурманским столом командиру и что-то писавшему в свой блокнот.
Командир встал, посмотрел на всех собравшихся помощников, улыбнулся и скомандовал:
– Товарищи офицеры! Перед ним на столе лежал блокнот и метеокарта на электрохимической бумаге, на что все офицеры сразу обратили внимание.
– Что повоюем немного товарищи офицеры? – озадачил он всех своей необычной фразой.
Повоюем, могло означать в такой формулировке весьма многое. От наведения порядка на корабле и до настоящего боя с вероятным противником.
– Вероятные сходы на берег к семье опять накрываются медным тазиком! – пронеслись в наших головах командиров боевых частей невеселые первые мысли – чего только Тихоокеанский флот придумывает на наши многострадальные головы.
Почему-то не любили на Тихоокеанском флоте огромный корабль, пришедший на флот с северным экипажем, и старались всячески это показать. Тогда в штабе еще не понимали, что авианосец, отличается от простого корабля даже самого большого ранга не только своими размерами, но способом боевого применения, организации и спецификой службы. Подход к нему все же должен быть немного другим, чем это описано в корабельном уставе и других руководящих документах. А приказания разнообразные сыпались со штаба флота и других руководящих штабов одно за другим. И одно глупее другого. Так думали командиры боевых частей, отдых которых напрямую зависел от выполнения этих приказаний.
Несколько месяцев назад перед этими сборами командира корабля, командиры боевых частей по приказу штаба Тихоокеанского флота разрабатывали график шестидесятисуточного приготовлению к боевой службе авианосца, почасовой график персонально на каждого члена экипажа. То есть на все две тысячи человек надо было составить полноценный график, что он должен делать каждый час на протяжении шестидесяти суток. Как объяснили тогда сверху, чтобы можно было проверить, кто из экипажа в какое время, чем занимается в период подготовки к боевой службе. Если не занимается тем, что написано в графике, то приготовление идет неправильно и можно наказывать. Безусловно, планирование любых мероприятий необходимо, но не до таких же маразмов. Времени давалось два дня на приготовление подобного графика. После первого дня командиры боевых частей понимая, что им не выполнить такую сложную работу просто банально все бросили и напились. Впоследствии было дано два месяца и графики были подготовлены, красиво переплетены и отправлены в штаб флота. Четыре экземпляра тридцатитомных почасовых графиков приготовления к боевой службе, составленных на каждого матроса, старшину, мичмана и офицера. Они были сначала положены в секретную часть на самую дальнюю полку, а потом просто уничтожены установленным порядком.
Ничего хорошего от приказаний штаба Тихоокеанского флота или штаба эскадры командиры боевых частей не ожидали и всегда были готовы пойти туда не знают куда и принести то, не знают что.
Командир не стал рассказывать об очередных приказаниях, поступивших из вышестоящих штабов, а показал всем метеокарту, которая лежала у него не столе. А потом спросил всех присутствовавших своим негромким и как всегда спокойным голосом:
– Про «Ирвинг» слышали?
– Что, что? Не понял товарищ командир – переспросил командир БЧ-2 плотный и невысокого роста капитан 3 ранга Бондаренко.
– Про тайфун «Ирвинг» слышали? – спокойно повторил командир.
Умел наш командир очень правильно, четко и не обостряя ситуацию говорить о главном, не размениваясь на посторонние вопросы и замечания.