В семи часам утра ветер усиливался порывами до 35-40 метров в секунду и командир снова запросил штаб разрешения на выход в море.
– Ведь порвет бридель и оторвёт правый якорь, могут быть проблемы! А на левом однром не простоим и десяти минут при таком ветре – пытался он уговорить начальника штаба эскадры.
– Командир ты здесь первый раз, а у нас в августе и сентябре каждого года такое твориться. Не первый раз отстоимся – заверил, успокоил командира и наверно больше самого себя, начальник штаба эскадры.
К 12 часам ветер усилился в порывах до 45 метров в секунду, из носовых швартовых устройств раздался по трансляции мат боцмана и прошел нервный доклад:
– Товарищ эх….., бридель порвало! Правый якорь не держит.
Командир бросился к иллюминатору. За ним все остальные. Было видно, как корабль уже проносит мимо бочки вместе с упиравшимися в борта из всех сил всеми буксирами.
– Товарищ командир корабль несет на подводную лодку, стоящую в миле от нас, ближе к берегу, атомную подводную лодку. Да и до ближайших скал и пляжа Тинкан было рукой подать – доложил сигнальщик левого борта.
– Боцман! Отдать левый якорь! – спокойно, как на учениях, скомандовал командир.
Через включенную ГГС в носовых швартовых устройствах раздался характерный шум отдающихся якорей. Корабль опять развернуло опять против ветра.
– Связист доложи обстановку на эскадру – скомандовал спокойно командир.
Спокойствие в его голосе вселяло надежду.
С эскадры на доклад Мансура опять попытались успокоить:
– Ничего страшного командир держитесь на якорях, сейчас ветер начнет стихать!
– Правый якорь не держит. По корме атомная подводная лодка, до нее три кабельтовых. Мы ее просто раздавим.
– Спокойствие командир. У вас четыре буксира и они вам помогут. Мы докладываем на флот и ищем решение – приказал начальник штаба эскадры.
И внезапно действительно ветер стал стихать и даже почти прекратился дождь. Метеорологи доложили, что ветер стих до 17 метров. Наступил почти штиль по сравнению с тем, что нам пришлось перед этим пережить.
– Товарищи офицеры! – обратился к командирам боевых частей повернувшись командир – вы видите уникальное явление. Мы сейчас находимся в так называемом глазе Тайфуна. Такое увидеть и пережить дано не каждому.
Мансур удивлялся, как это командир еще в такой момент умудрялся нас учить морским премудростям.
– В нулевой точке были, теперь побываем в глазу – как всегда пошутил химик, откуда-то из-за занавески.
– Вахтенный офицер скомандуйте в ПЭЖ, чтобы были готовы немедленно дать ход! Сейчас нас здорово тряхнет. Задний фронт тайфуна более сильный.
И действительно через минут 20-30 ветер опять стал резко усиливаться и на корабль вновь обрушился ливень. В стекла ходового почти невозможно было ничего разглядеть, кроме ракетных пусковых.
– Ветер порывами до 50 метров! – доложили из метеопоста.
– Ну, сейчас порвет якоря – размышляя как бы сам с собой, сказал тихо командир.
И действительно из носовых швартовых во время одного из порывов ветра устройств раздался хриплый голос боцмана:
– Товарищ командир……….. Порвало оторвало левый якорь!
Корабль опять стало разворачивать бортом к ветру вместе с упершимися в борта буксирами.
Командир встал из кресла, подошел к машинным телеграфам и тихо сказал:
– Снимаемся! Боцман, выбирать правый якорь! Механик самый малый вперед! Связист, доложите на эскадру. Порвало левую якорь цепь, снимаюсь, выхожу штормовать в море!
В это время в предбаннике ходового раздался слегка истерический голос Клинцова:
– Прекратить съемку! Товарищ командир эти киношники тут все снимают!
– Борис Михайлович! Вы наверно немного устали, идите отдохните в каюту! – спокойно сказал командир.
И как бы извиняясь перед киношниками сказал:
– Он не спал всю ночь и немного нервничает. Извините! У нас здесь такая нервотрепка.
С флагманского «Адмирала Спиридова» на доклад по обрыву левого якоря и съемку корабля раздался нервный голос начальника штаба:
– Командир, ну что ты паникуешь? Не как начальник штаба, а как такой же командир как ты прошу, не выходи! Отстоишься стоять на одном якоре! Я тебе еще два буксира сейчас пришлю. Выйдешь, погубишь на скалах корабль и людей! У тебя же всего два эшелона в строю. Этого мало.
Но командир спокойно передвинул машинные телеграфы на «малый вперед» и с усмешкой как бы себе сказал:
– А если порвет и правый якорь, на чем прикажите стоять товарищ контр-адмирал?
Мансур держал в руке трубку связи и смотрел на командира:
– Что ответить?
– Передай, чтобы не мешали.
– Каскад я Брест, командир просил не мешать ему во время выхода.
В ответ раздался мат.
Но командир стал гораздо спокойнее. Он принял решение и отменить его не мог больше никто:
– Рулевой, штурман! Курс на боновые ворота! Буксирам передать спасибо за обеспечение! Мансур отпустите буксиры.
– Корабль не слушает руля! – вдруг доложил рулевой – нас несет. Ветер не дает развернуть корабль.
– Ничего, сынок! Давай понемногу! Все будет хорошо – успокоил рулевого командир.
К рулевому подбежал командир электронавигационной группы Ведьмин и стал что-то тихо говорить и помогать.
– Курс на боновые ворота 135 градусов – вдруг раздался с сигнального мостика спокойный голос, недавно отправленного отдыхать командиром, ВРИО старпома Клинцова.
– Борис Михайлович! Молодцом! Докладывать пеленга на боновые ворота с обоих бортов каждую минуту! – спокойно ответил командир, как бы успокаивая старпома и извиняясь за предыдущую резкость.
Но корабль несло. Нос никак не хотел разворачиваться в сторону боновых ворот, несмотря на помощь оставшихся буксиров и упиравшихся изо всех сил.
Внезапно громко дзинькнули машинные телеграфы.
Мансур похолодел. Не дай господь что- то встало в такой момент. Это же катастрофа.
– Работает третий эшелон, Светиться телеграф – доложил торжественным голосом капитан-лейтенант Гусаченко.
– Малый вперед – скомандовал, как ни в чем не бывало командир.
Опять дзинькнули машинные телеграфы и на третьем эшелоне стрелки отработали на малый вперед.
Включилась громкоговорящая связь и командир БЧ-5 доложил:
– Товарищ командир третий эшелон в строю. Готовы работать.
– Молодчина механик. Заслуживаешь, минимум орден, и твои люди награды – сказал тихо командир, но его все услышали.
– Служим Советскому Союзу и «Бресту» – тихо ответил механик.
Нос корабля внезапно двинулся вправо и начал выходить на боновые ворота. В ходовой рубке, воцарилась полная тишина, что было слышно журчание приборов и легкий стрекот камеры белорусских киношников.
– Дает командир! Ну, молодец! – подумали, командиры боевых частей стоявшие рядом с ним и видевшие воочию все что творилось в ходовой рубке.
– Подходим к боновым воротам – доложил сигнальщик правого борта.
– Подходим к боновым воротам – доложил сигнальщик левого борта.
Раздался звонок оперативного телефона.
– Штаб флота командующий – протянул трубку командиру Мансур.
– Командир авианосца «Брест» капитан 1 ранга Гиоев – доложил командующему командир.
Все напряженно слушали результаты разговора.
– Нет, товарищ командующий, ввернуться уже не могу. Не на чем стоять. Порывы ветра до сорока метров в секунду. Мы не войдем и не встанем. Бридель порван. Что бы его достать требуется работа крана и водолазов. Понял полигон номер семнадцать. Занимаем. Есть находиться там до улучшения погоды – слышали обрывки переговоров все находившиеся в ходовой рубке.
Командир посмотрел на всех и увидел десятки глаз смотрящих на него.
– Не унывать, все нормально. Командующий дал разрешение занять полигон номер семнадцать. Штурман курс на полигон номер семнадцать.
– Есть курс на полигон номер семнадцать – послышался от прокладочного стола голос Вальтера Фоншеллера.
Распахнулась дверь на ходовом, и появился сияющий замполит, с кобурой на боку:
– Товарищ командир внизу все в порядке! Трусы и паникеры не замечены! Замполиты доводят линию Коммунистической партии, ее Центрального комитета и Советского Правительства до каждого матроса.
– И лично ее генерального секретаря….. – добавил шепотом Сергей Огнинский.
Командир улыбнулся, и заулыбались все присутствующие на мостике.
– Замполит еще проблемы не кончились. Мы вышли в море вопреки желанию и приказаниям командира эскадры и штаба флота. Но мы спасли корабль от неминуемой гибели в бухте Руднева, которая могла стать смертельным капканам для всех нас. Это понятно?
Замполит растеряно моргал глазами. Они никак не мог понять, как можно что-то сделать вопреки приказаниям вышестоящих штабов и партийных органов. Как можно нарушить приказы?
– А что делать товарищ командир?
– Писать представление на механика к награждению орденом и на медали людям, которых он представит к награждению. Эти люди спасли корабль и достойны награждения. А зачем ты зам кобуру нацепил?
– Как зачем. Мера воспитания. Я всем говорил, что трусов и паникеров будем расстреливать на юте.
Командир махнул рукой, чтобы не рассмеяться отвернулся.
– Иди отсюда зам. Все тебе сказал.
– А я что помогает это товарищ командир. Вы же сами учили, что все должно делаться показательно и убедительно. А пистолет это показательно и убедительно – и замполит достал из кобуры пистолет.
– Убери зам – чуть не корчась от смеха, сказал командир – иди работай.
Через час «Брест» занял назначенный штабом флота полигон номер семнадцать. Трое суток авианосец отштормовал в море при сильнейшем шторме и всего на трех работающих эшелонах. Надежные корабли все же строили наши кораблестроители. Низкий поклон им.
Мало кто даже в штабе флота до конца понимал, что командир авианосца практически спас от гибели единственный на Тихоокеанском флоте авианосец, спас жизни двум тысячам людей. Сохранил для родины такой корабль. Главное это было невыполнение приказа.