– Как это не зарядить? – возмутился старшина – а сейчас почему не зарядили? Что тоже времени не было?
– Забыли товарищ старшина – еле слышным голосом ответил Бердмухамедов.
– Ну и думай, что делать сам. Считай, что меня нет, я уже в поезде домой еду, кедры качаются, бабы стоят на полустанках и просят их осчастливить. Хабаровск проезжаю. Тебе служить салабон, а не мне! – вышел из себя Прохоренко.
– Понял товарищ старшина думать самому – пролепетал Бердмухамедов, и повесил трубку телефона.
– Блин, набрали на флот непонятно кого, как они без няньки будут служить, не представляю – возмутился Прохоренко и взяв в руки гитару затянул любимую песню экипажа:
– А на Бресте, а на Бресте – вот такие мужики! – запел электрик старшина 1 статьи Миша Момотов.
Все дружно стали ему подпевать любимую песню экипажа.
На правом борту в помещении ПОУ второго баркаса шел спор. Командир баркаса старшина 1 статьи Зайковский костерил самыми последними словами, не пришедшего к спуску механика баркаса матроса Улыбина:
– Блин! Да сколько это продолжаться будет. У Михи сто дней до приказа, а у меня, что больше. У меня ответственности хватает прийти на сегодняшний последний рейс, а у него нет. Не спустим вовремя, так нас старпом опять всех арестует, и еще снимет вахтенного офицера. А Вихров мужик не вредный, подводить не хочется.
В который раз он хватался за трубку телефона, и звонил в кубрик к мотористам баркасов.
Трубка молчала, никто не отвечал. Там видимо тоже шел праздник.
В помещение ПОУ просунулся, запыхавшийся первогодок сигнальщик, держа на вытянутой руке радиостанцию «Лоцман», а в другой красные, свернутые флажки:
– Разрешите товарищ старшина, сигнальщик-радист матрос Неплюев.
– Ну, слава богу, что хоть радист прибежал. Молодец Прохоренко – празднует, но ответственность знает – подумал Зайковский.
Громко раздался звонок телефона. Зайковский задумался и потом сказал оператору ПОУ:
– Спускай! Все в баркас! Это уже вахтенный офицер торопит. Опаздывать нельзя, а то старпом как прошлый раз посадит в карцер всех сразу и будет мне сто дней до приказа – и вздохнув сказал, как бы самому себе – пойдем без механика – А что делать? Не первый раз.
Радист и два крючковых молча прыгнули в баркас. Последним шагнул на борт баркаса старшина, прошел как акробат балансируя по планширю до рубки.
Загудели ПОУ и баркас, оторвавшись от борта, пошел на спуск.
– Отдать крепления ПОУ – скомандовал крючковым Зайковский, когда баркас коснулся воды.
– Будешь за моториста и за радиста – скомандовал он забившемуся в угол сигнальщику.
– Я не знаю, что мне делать мотористом, меня не учили – жалобно пролепетал молоденький сигнальщик.
– Что скажу, то и будешь делать – сплюнул Зайковский за борт.
Поплыли вверх поднимаемые крюки крепления ПОУ. Баркас завелся и Зайковский направил его к проставке, стоявшей у борта у правого трапа. На проставке уже пританцовывал в нетерпении в канадке и пилотке вахтенный офицер, идущий командиром баркаса:
– Давай быстрее одна минутка до отхода – кричал он, пытаясь перекричать, работающие на корабле механизмы.
Баркас, проходя бортом мимо проставки на скорости, даже не сбросил скорость, секунда, прыжок и старший лейтенант Вихров вцепился в поручень ограждения. Зайковский знал старших на баркасах, и сразу уступил в рубке место Вихрову у штурвала, который сам любил водить баркас.
Стоявший вахтенный офицер лейтенант Сорокин, сменивший на вахте Вихрова, вышел на вынос трапа и прокричал:
– Рейс в бухту Руднева, за возвращающимися с берега и назад. Связь на 40 канале – и отдав честь, скрылся в глубине правого трапа.
Баркас, сделав резкий поворот, направился в сторону светившийся огнями бухты Абрек.
Вахтенный офицер, посмотрев вслед удаляющемуся огоньку, ныряющему среди усиливавшихся волн, сделал запись в вахтенном журнале об отправке баркаса:
– Смотреть в оба, все докладывать – скомандовал вахтенному матросу у трапа и направился в рубку дежурного, где на диване по-прежнему дремал дежурный по кораблю – командир боевой части семь.
На дивизионе вспомогательных катеров старшины, как и во всех Вооруженных силах СССР тоже праздновали сто дней до приказа. Спирт давно закончился, и старшины были в прострации, что горючего оказалось маловато. А идти в поселок можно напороться на патруль или офицеров дивизиона или штаба.
– Что будем делать господа дэмэбэшники? – спросил старшина 547 торпедолова старшина второй статьи Головатый – горючее кончилось, а на душе нет веселья и радости.
– Что что? – надо идти в рыболовецкий поселок Морской, купить водки, закуски и взять сюда Машу и ее подруг, чтобы веселье было полное, а утром доставим назад – предложил механик с 545 торпедолова Вадим Егоров.
– Блин ребята вы что? А дежурный по дивизиону мичман Загуменный, а ОВРА или пост НИС засечет на выходе из залива Стрелок? Что делать будем в этом случае, – спросил старшина 545 торпедолова Толик Меченый.
– Если нельзя, но очень хочется – то все можно! – под общий смех всех присутствующих провозгласил избитую матросскую истину, старшина ПСК-135 Миша Граненов.
– Вы как хотите, а я кубанский казак и если можно немного покуралесить, то я завсегда за – рассмеялся Головатый и предложил – мой торпедолов крайний у причала, кто со мной за водкой закуской и девочками?
Желающих оказалось человек пять. Сразу был намечен план по отвлечению мичмана Загуменного. Остатки спирта налили в металлическую кружку, куда фельдшер дивизиона насыпал снотворного:
– Спасть будет до утра гарантировано!
Матросы дружно засмеялись, и потащили спирт с закуской в штабной домик.
Торпедолов стоял подготовленный к выходу, Головатый ждал только команды от группы отвлечения.
Внезапно из штабного домика выскочил Толик Меченный и стоя под фонарем прокричал:
– Можно! Спит до утра!
Рявкнул мощный двигатель и уже стоявший в готовности торпедолов, отдал концы и описав небольшой коордонат (разворот на обратный курс), резво рванул в сторону выхода из бухты.
Едва за кормой в темноте исчез мощный бурун, как на уходившем торпедолове погасли ходовые огни.
– Шхерятся от ОВРы, скрываются – проговорил негромко Толик Меченый – идем покурим, пока они ходят. Сейчас девочек привезут и много водки.
Видимо смелость Головатого придало смелости и ему, а потом хотелось устроить себе праздник души. Ради чего три года Родине отдаем, а не два как в армии «сапоги»?
Баркас подошел к причалу ровно в назначенное время. Прибывшие с увольнения матросы и несколько мичманов и офицеров со смехом и шутками начали запрыгивать в баркас. Полчаса хода в бухту Руднева и все в теплых койках.
Вихров выждал положенные пятнадцать минут, посмотрел на часы, больше никого на причале не было.
– Сигнальщик, передайте на корабль, что отходим от причала – скомандовал Вихров.
Сигнальщик склонился над рацией и начал колдовать.
– Передано – прокричал он, пытаясь перекричать работающий дизель.
Вихров кивнул головой в знак того, что услышал.
– Ну, кто не успел – тот опоздал – весело сказал один из офицеров РТС – мы сегодня Миш так хорошо посидели в «Большой рыбе» (так офицеры называли ресторан «Дельфин»). Если бы снял кого, то в ни в жисть на корабль не пошел. Вон Серега Огнинский снял одну дамочку с подводных лодок, пока муж в автономке.
Вихров уступил место у штурвала Зайковскому и встал рядом с офицерами. Те темпераментно рассказывали свои приключения на берегу.
Баркас взревел дизелем и оставляя на воде бурный след, направился в сторону авианосца, стоявшего на рейде в бухте Руднева.
– А Серегу Мишкина дама выставила из квартиры. Поцеловала перед квартирой и сказала жди. Он честно ждал полчаса потом позвонил и никто не открыл, а звонок оказался отключенным – все офицеры засмеялись, лишь один Мишкин покраснел как рак.
Баркас минут через десять вышел из бухты Абрек и направился к кораблю. Весело стучал дизель, сквозь его деловитый ритм работы было слышно, как в носовом отсеке над чем-то смеялись возвращавшиеся с берега матросы.
– Радист передайте на корабль. Прошли мыс Опасный. Идем к кораблю – скомандовал Вихров.
– Есть – отозвался сигнальщик и начал колдовать над радиостанцией. Через минуту он сообщил Вихрову, что задание выполнил.
До корабля 20 минут хода. Внезапно наступила тишина, погасли опознавательные бортовые огни – зеленый и красный. И лишь шуршание волн, бьющихся о борт баркаса напоминало, что море рядом в нескольких сантиметрах за бортом.
Вихров в темноте спросил Зайковского:
– Что случилось старшина?
– Да встал зараза что-то.
Зайковский пытался завести баркас, но ничего не получалось. Непрерывные дерганья за ручку ни к чему не приводили.
– Так Зайковский, а где у нас моторист? Почему он не разбирается с дизелем? – спросил Вихров, нахлобучивая на голову капюшон канадки.
Было довольно ветрено и прохладно и пока дизель работал грело чувство, что скоро корабль.
– Моторист не прибыл на спуск баркаса – упавшим голосом доложил Зайковский.
– А почему мне сразу не доложили?
– Так не первый раз без него ходим, если бы его ждали, то не успели бы отойти. Старпом опять всех нас в карцер посадил бы.
Вихров не видел лица Зайковского, но чувствовал, что тот осознает свою вину.
– Так радист рацию сюда и связь с кораблем на сороковом канале.
Радист протянул рацию. Вихров нашарил ее в темноте, включил тумблер включение – экран не засветился. Он попробовал еще раз и опять тот же результат.
– Радист в чем проблема?
– Наверно аккумулятор сел, только что работала – оправдывался молодой сигнальщик.
– Так хорошо тут у нас – пробормотал офицер РТС Саша Переверзев, нахлобучивая фуражку и поднимая воротник шинели – моториста нет, дизель не работает и рация тоже. Что будем делать господа – товарищи?
– Проверим, есть ли среди увольняемых специалисты по дизелям.