547-й торпедолов возвращался из Морского. Миша Головатый, стоя с другими матросами в рубке правил на залив Стрелок. В моторном отсеке, пара матросов развлекали, трех согласившихся повеселится девочек, из поселка Морского.
Внезапно в рубку протиснулся крючковой Миша Сопелкин в мокрой канадке:
– Вася, кажется кто-то там в море, по моему, просит помощи. Вон слышишь кричат?
– Кто просит помощи? – не понял Головатый.
– Ну там кричат – показал рукой в сторону скал Кекуры Миша.
Все находившиеся в рубке повысыпали наружу.
– По-мо-ги-те, по-мо-ги-те – услышали матросы из темноты далекий крик нескольких голосов.
– А нам, какое дело? – спросил старшину Коля Севастьянов, вглядываясь в темноту – кого там может нести? У нас законный праздник сегодня.
– Мы моряки, и не можем бросить гибнущих на произвол судьбы. Морские законы! Наверно рыбаки заглохли. Не хотел бы я сейчас быть на их месте. Миша включай прожектор. Идем к ним – прокричал протрезвевший сразу Головатый.
Загорелся прожектор, выхватывающий из темноты верхушки острых волн и буруны у скал.
Внезапно, осматривающий волны прожектор натолкнулся на притопнувший баркас откуда и неслись крики людей.
– Так это брестский баркас. Он ходит в Руднева каждый день – прокричал сквозь крик волны Миша Сопелкин – на нем старшина, мой земляк с Волги Коля Зайковский. Он же годок и готовится к ДМБ, сегодня должен праздновать тоже.
– Сам вижу, что брестский – ответил беззлобно Головатый, – двухотсечный баркас типа «Бекас», такие только на Бресте, – осторожно направляя торпедолов в сторону баркаса. Теперь главное не ударить его, а то потонуть может. Вон как просел почти до воды бортами.
Громко на взревел ревун, в знак того, что заметили и идут на помощь.
Когда торпедолов поравнялся с баркасом, то Головатый увидел с десяток испуганных лиц промокших матросов, мичманов и офицеров смотрящих с мольбой и надеждой на него.
– Что случилось? – прокричал он.
– Заглохли! Дизель не работает, рация не работает, несет нас – ответил кто-то с баркаса.
– Несет их! Ха! Ладно, ловите конец утопленники – закричал Сопелкин забрасывая конец на баркас.
Ловко как кошка какой-то матрос в белой робе и канадке, подхватил конец и намотал на носовой маленький кнехт.
– Готово!
– Вы воду-то вычерпывайте-то – прокричал Головатый – а то сами утоните и нас за собой потяните.
На баркасе снова стали наклоняться тени вниз, выбрасывая воду за борт фуражками, портфелями, обрезами.
Вихров и Зайковский перелезли в рубку баркаса.
– Ну, мы начинаем буксировку? Поехали – прокричал Головатый, увидев отмашку руки Вихрова начал движение вперед.
Торпедолов медленно пошел. Дернулся конец, забирая и утягивая за собой аварийный баркас. Тяжело натягивая трос, притопленый на нос баркас послушно повернулся и пошел за торпедоловом подальше от опасных скал, периодически зарываясь в волну, и окатывая всех, кто находился носовом отсеке, струями воды.
По пути к боновым воротам дважды рвался буксирный трос. И каждый раз торпедолов терпеливо подходил к борту баркаса и подавал новый конец.
Когда торпедолов ошвартовался у борта «Бреста», мокрые и счастливые моряки, испытавшие стресс на заглохнувшем баркасе рванули на корабль. Вахтенный офицер так и не мог понять, что же произошло и только когда командир баркаса старший лейтенант Вихров, отблагодаривший старшину торпедолова Василия Головатого бутылкой спирта, переоделся в сухое и пришел докладывать дежурному по кораблю, стало все понятно.
– В церковь брат сходи и свечку поставь Николе Морскому – посоветовал бывалый командир БЧ-2, тонувший еще на линкоре «Новороссийск» – повезло вам страшно!
Только при счастливом стечении обстоятельств, все кто были в баркасе, спаслись от неминуемой гибели.
И только благодаря разгильдяйству на дивизионе вспомогательных катеров, стало возможным чудодейственное спасение.
Старший лейтенант Вихров получил за этот рейс неполное служебное соответствие от командира эскадры, но стал более мудрым в исполнении своих служебных обязанностей. Все ответственные лица за тот рейс баркаса и даже их командиры получили по заслугам.
Но за одного битого, двух небитых дают.
Баллада о настоящем замполите
Большие корабли стоят у стенки
Сверкая медью, сверкая сталью.
И посещают их корреспонденты
Они ведь гордость флота
В этом нет сомненья!
А мы не спим – мы вахту тянем!
Мы охраняем всей земли покой,
Седой от соли бродяга с ОВРы!
Когда вернешься – ты домой?
Ст. 198 Корабельного устава ВМФ. Заместитель командира корабля по политической части подчиняется командиру корабля, и является прямым начальником всего личного состава корабля. Он отвечает за организацию и состояние политической работы на корабле, работу по политическому и воинскому воспитанию военнослужащих, укрепление политико-морального состояния личного состава и воинской дисциплины; за действенность политической работы при решении задач боевой и политической подготовки и поддержании постоянной боевой готовности корабля, а также решения боевых задач.
Офицеры кораблей сокращенно называют всех политработников кораблей ЗАМами. Но на больших кораблях ЗАМы бывают разные.
Их разделяют на большом корабле на больших и маленьких. Разделение идет не по росту, не по весу, а по значимости их должностей. На кораблях где несколько политработников (представителей политических органов) – замполит командира корабля называется большим ЗАМом, а остальные политработники – замполиты боевых частей, дивизионов, комсорги, парторги, начальники клубов – маленькими ЗАМами. Опять же не по росту, не весу, а по значимости.
На маленьких же кораблях, где всего один политработник заместитель командира корабля по политической части деления на больших и маленьких уже нет, и он один возглавляет всю политическую работу на корабле – его просто называют ЗАМом.
Замполиты на кораблях СССР – прямые наследники комиссаров и военкомов времен гражданской и Великой Отечественной войн.
На флоте офицеры замполитов не всегда любят. Хотя офицер должен любить, прежде всего женщин, а начальников надо не любить, а уважать.
Однако можно смело сказать, что не все замполиты пользовались уважением офицеров.
Уважают ЗАМов не просто как начальников, а прежде всего, как людей исполняющих, скажем мягко некоторые не совсем приятные обязанности, связанные с контролем, распределением различных материальных благ, политико-моральной обработкой подчиненных в духе преданности СССР и направляющей силе КПСС и с докладами наверх о всех проступках или недоработках, происходящих на кораблях.
При любом исполнении любых обязанностей – человечность должна быть, прежде всего. А у кого не хватало во взаимоотношениях с подчиненными человечности, тех, как правило, не уважали.
В старом царском, или как правильнее императорском флоте России за политико-моральное состояние экипажей кораблей отвечали батюшки, входившие в состав экипажей и делившие с экипажами все трудности морской военной службы. В какой-то мере экипажи кораблей проводили аналогию нынешних политработников с теми дореволюционными батюшками. И в какой-то мере, наверно это было правильно. Все же и те и другие осуществляли психологическую и политико-моральную подготовку экипажей, к выполнению задач в боевой обстановке.
Сами политработники иногда даже шутили по этому случаю. А командиры предлагали подчиненным при различных психологических срывах, что бывает не редко в морской службе на кораблях, прижаться к груди замполита и получить утешение.
Еще офицеры и командиры называли политработников инженерами человеческих душ. Что было, то было.
Боевые задачи необходимо было выполнять и от психологической устойчивости, политико-морального состояния и готовности действиям в боевой обстановке каждого члена экипажа корабля, зависело успешное выполнение боевых задач, поставленных перед кораблем.
Хорошо служить на крейсерах – так думал молодой офицер политработник, ехавший по распределению после училища на Тихоокеанский флот.
Крейсера уходят далеко и надолго в море, они выполняют боевые задачи, задачи боевых служб по предотвращению нападения врага на нашу Родину с морских направлений, порой сопряженные с риском для жизни, на боевых службах имеют заходы в иностранные порты. Представляют там нашу Родину, наш образ жизни. На крейсерах всегда строгий порядок, называемый на флоте крейсерским порядком. И многие молодые офицеры хотят служить именно на крейсерах. Офицерская карьера делается лучше на крейсерах, чем на эсминцах или больших противолодочных кораблях – думал он подходя к отделу кадров политического управления Тихоокеанского флота.
Вот небольшой рассказ о политработниках или о том, какими бы я и наверно другие офицеры, мичмана, старшины и матросы хотели бы их видеть. За которыми, можно было бы смело пойти в бой и если надо, то и умереть, понимая, что это все не зря, не ради чьей-то глупой прихоти или некомпетентности, а для пользы Родины и дела.
Хорошо служить на крейсерах – так думал молодой офицер политработник, ехавший по распределению после училища на Тихоокеанский флот.
Крейсера уходят далеко и надолго в море, они выполняют боевые задачи, задачи боевых служб по предотвращению нападения врага на нашу Родину с морских направлений, порой сопряженные с риском для жизни, на боевых службах имеют заходы в иностранные порты. Представляют там нашу Родину, наш образ жизни. На крейсерах всегда строгий порядок, называемый на флоте крейсерским порядком. И многие молодые офицеры хотят служить именно на крейсерах. Офицерская карьера делается лучше на крейсерах, чем на эсминцах или больших противолодочных кораблях – думал он подходя к отделу кадров политического управления Тихоокеанского флота.
Молодой офицер – политработник только что прибыл для дальнейшего прохождения службы на Тихоокеанский флот, выпускник Киевского высшего военно-морского политического училища лейтенант Шипенок Владимир Иванович мечтал попасть служить только на крейсера. Крейсера ему снились даже во сне. Он прожужжал уши своим родственникам из далекой от моря Белоруссии тактико-техническими характеристиками крейсеров, показывал их фотографии и силуэты. Он буквально бредил крейсерами, знал все о них, что может знать молодой лейтенант.