Они поднялись в надстройку, и остановились перед дверью с медной давно не надраенной надписью «Замполит». Напротив, была дверь такая же дверь, с надписью «Командир», которая была приоткрыта, и откуда раздавался мощный храп.
Вестовой Саша посмотрел боязливо в сторону командирской каюты и тихо постучал в дверь каюты в надписью «Замполит». Через пару минут пришлось сделать это более настойчиво. Наконец дверь открылась и появился старшина в синей, грязной, помятой робе без боевого номера. Не видя Володи, он спросил Чхартишвили:
– Чего ты ломишься Чурка, не знаешь, что я тут отдыхаю перед ДМБ? Придется тебе после отбоя отбить баночки, чтобы в следующий раз неповадно было будить годка.
Чхартишвили попытался что-то сказать, но Володя отодвинул его в сторону, и буквально вдавил тяжестью своего тела старшину в каюту.
– Вы кто будете такой? Что вы делаете в моей каюте? – буквально прохрипел он на старшину.
Опешивший старшина был вынужден отступить назад:
– Я это приборщик этой каюты. А ты кто будешь летеха?
– Не ты, а вы, не летеха, а товарищ лейтенант – обиделся Володя – объясните товарищ старшина мне, что здесь делает сейчас приборщик моей каюты в рабочее время?
Он присел на крутящееся кресло около стола и разглядывал приборщика, стоявшего перед ним. Небритая щетина и помятые от сна щеки указывали на то, что приборщик еще не умывался, видимо не был даже на подъеме флага, а просто подло спал.
На столе были навалены, видимо драгоценности приборщика-годка. Ушитая синяя суконка с подрезанным воротником, гюйс с нашитыми над якорем тремя золотыми ленточками из золотого галуна, олицетворяющими видимо три года службы счастливого обладателя и большой бархатный альбом синего цвета с наклеенными красными буквами «ДМБ Русалка 1979!», пепельница полная сигарет и видимо недопитая медицинская бутылка из под спирта с цифрами на боку.
Володя понюхал бутылку и скривился. Пахло спиртом. Затем открыл альбом. Со всех фотографий на него смотрело лицо приборщика, то в форме капитан-лейтенанта, то в объятиях какой-то девахи видимо в этой же каюте. Вот деваха повисла на стволе артиллерийского орудия, отчего короткая юбка задралась и из под нее вылезали ажурные трусики. На следующей фотографии приборщик на ходовом мостике, выставил правую руку вверх, приветствуя кого-то, а другой держит рулевую колонку.
Володя посмотрел критически на фотографии, хмыкнул, присвистнул и посмотрел на приборщика, разглядывавшего его с каким-то презрением.
– Здесь точно на пару лет дисбата уже есть. Надо передать особисту. Представляться будем? – спросил Володя.
– А чего представляться? И так все понятно я годок, а ты сраный лейтенант. Я службу практически закончил, а тебе летеха служить до седых яиц – осклабился выбитыми передними зубами приборщик, разглядывая Володю маленькими наглыми глазами.
У Володи закипело в груди, но он быстро унял волнение:
– Ну не так все так ясно. Я срочную, полностью отслужил на бригаде торпедных и ракетных катеров от начала и до последнего дня. Так короче, слушаю вас – должность, звание, фамилия?
– Держи карман шире – засмеялся наглый старшина, и стал собирать со стола фотографии и личные вещи.
Володя, как бы ненароком, двинул рукой и все «богатство» годка упало на грязный пол. Альбом раскрылся, и из него посыпались фотографии. Среди них была и откровенная порнуха. Володя собрал эти фотографии, и положил себе в карман.
– Ты что творишь гад – на глазах наглого приборщика показались слезы. Видимо все, что Володя сбросил на пол и забрал себе в карман, то, что было очень дорого ему. Он замахнулся, захотев ударить Володю по голове.
Володя по-боксерски ушел вбок от удара вскочил и затем с силой своего девяностокилограммового веса ударил матроса в грудь, отчего тот пролетев несколько метров, скрылся за шторой койки. Первое место на первенстве училища по боксу в весе до 100 килограмм, сделали свое дело.
Полежав немного старшина, зашевелил грязными ботинками, и вылез с кровати, обрывая с креплений шторы.
– Ты что делаешь – заканючил он, совсем другим голосом, держась за грудь.
Двигаясь боком вдоль шкафов, он попытался выскочить из каюты, но зорко смотревший за ним Володя встал у него на пути, отчего тот шарахнулся назад, и снова завалился на койку. Из его глаз закапали слезы.
– Вы чего деретесь? Вы же офицер. Я жаловаться буду на вас начальнику политотдела.
– Вы – это уже хорошо, уже почти по уставу. Давай, иди жалуйся! Только сначала ты доложишь мне кто ты такой по званию, должности и как твоя фамилия.
– Командир отделения рулевых старшина второй статьи Парамошко – доложил тот чуть не плача.
– Ну а теперь доложи Парамошко, как ты довел каюту до такого состояния – полы грязные, постельное белье осталось здесь со времен войны, на палубу страшно смотреть, а вроде раньше здесь был синий или зеленый линолеум.
– Синий – пробормотал приборщик – но я не приборщик, я командир отделения приборщика, а приборщик матрос Дурдыбаев. Разрешите идти, я его накажу. Он в течение часа приведет каюту в порядок.
– Не разрешаю – весело сказал Володя – наведешь порядок в каюте лично. Сам пачкаешь – сам и убираешь! Свои вещи заберешь в кубрик, и мне доложишь. Я буду у командира или в санчасти.
Володя надел на голову фуражку и вышел из каюты, оставив Парамошко смотреть ему вслед с широко раскрытым ртом.
– Разрешите товарищ командир – постучал Володя в приоткрытую дверь, откуда раздавался сильный храп.
– Пшел вон – раздалось какое-то хрипение, и рядом с головой Володи ударился в стенку черный ботинок – я отдыхаю.
Володя нагнулся, поднял ботинок и вошел в каюту. Лежавший на койке небритый и грязный человек потянулся за вторым ботинком, но никак не мог его нашарить рукой. Володя на всякий случай отодвинул ботинок командира ногой в сторону, подальше от койки. В каюте стоял затхлый запах.
– Ты кто такой будешь? – не нашарив рукой ботинка, командир сел на койке. Вокруг его шеи был обмотан женский пуховый платок, из под которого выглядывала тельняшка, а из-под простыни были видны темно синие трусы, сбившиеся набок. Осоловелые маленькие голубые и какие-то мутные глаза, непонимающе смотрели на Володю:
– Ты кто будешь? – видимо в темноте каюты он никак не мог разглядеть звания, вошедшего офицера.
– Разрешите представиться товарищ командир, лейтенант Шипенок Владимир Иванович, назначен к вам заместителем по политической части.
– Не понял – поморщился командир – а я замполита не заказывал. Мне и так хорошо без замполитов служиться. Вон доктор есть – секретарь парткома и хватает. Откуда ты взялся и зачем?
– Направили замполитом на СКР «Попугай» из отдела кадров политического управления флота – Володя протянул командиру свои документы – предписание, аттестаты и другие документы, и справки, для постановки на все виды довольствия, выданные в училище.
Командир сел на койке, свесив голые ноги и чуть не плачущим голосом, проговорил:
– Ну и на кой ляд ты мне сдался? Закладывать будешь? Ну, понимаю механик нужен кораблю, помощник меня сменить ночью на вахте, связист еще туда сюда, а ты-то зачем мне сдался. Только и способны стучать наверх, так сказать сигнализировать. Ой, знаю я вашу песью породу.
– Товарищ командир я здесь для того чтобы наладить службу, которой, как я увидел на корабле пока нет. И если мы с вами будем работать вместе, то мы сможем это сделать, а если вы будете мне мешать работать, то я обещаю, что буду сигнализировать наверх, и сделаю все, чтобы навести порядок на корабле.
– Сынок ты на что замахнулся? На порядки на флоте? Да в ОВРЕ не было никогда службы. Может еще там во Владике, где штабы рядом. А в нашей Русалке какая служба? У нас здесь год за год, а севернее пятнадцать миль в Чародейке уже год за полтора. Вот там не пробьешься – сынки, блатники и прочие. А к нам их на канате не затянешь. Вот так! Штаб у нас базируется естественно в Чародейке, где год за полтора, а наши СКР-ы стоят естественно в Русалке, где год за год. Понятно?
– Непонятно товарищ командир. Почему у нас на боевом корабле такой бардак?
– Нет, ну чего они там думают, то врача прислали непонятно за что. Ладно врач нужен на корабле, особенно в море. Теперь этого краснодипломника, который командиру корабля спать не дает – он взял в руки красный диплом Володи и прочел – штурман. Опа-на. Ничего себе. А я думал, что ты замполит. И на хрена нам второй штурман?
– Все правильно я замполит, а в дипломе указана флотская специализация, которую нам дают в училище.
Командир потер голову руками:
– Ладно что штурман это хорошо. Горбенко попроще, в море будет. Будешь с ним на пару вахты штурманские волочь.
– По корабельному уставу, в статье 713 сказано, что заместитель командира корабля по политчасти освобождается от несения корабельных вахт. Здесь я с вами не настроен спорить товарищ командир. Давайте сначала наведем на корабле порядок, а потом посмотрим и на вахты.
Командир кхекнул, встал босыми ногами на пол и протянул руку:
– Сан Саныч – капитан-лейтенант, заодно и командир этого «Пингвина».
– Владимир Иванович, лейтенант, а почему «Пингвина» товарищ командир? – крепко пожал руку командиру Володя.
– А тебе что еще анекдот про нас не рассказали?
Командир взял с полочки пачку «Беломорканала», вставил папиросу в рот, продул с силой ее и прошествовал к своему письменному столу.
Усевшись поудобнее в кресле, он рукой предложил сесть Володе – ну слушай лейтенант историю названия нашего корабля:
– Был у одного холостого командира СКР-а попугай и ругался матом страшно. Командир придет домой и кроет попугая матом, а тот встречно его. И оба довольны. Так и жили весело без бабского пола. А тут угораздило командира познакомиться с военторговской Ниночкой, поухаживал он за ней, цветы пару раз занес и пригласил к себе в холостяцкое жилище. Она возьми и согласись. Нет, конечно я думаю, что просто так женщина бы не согласилась. А у командира появилась проблема, куда матерящегося попугая деть. Ведь испортит все свидание и всю обедню. Думал он недолго и засунул попугая в вечно пустой холо