кция. Это надо восстанавливать? Такое партии надо? Случись одно сражение или война мы бы даже в море самостоятельно выйти не смогли?
Шипенка понесло. Последние месяцы шли в постоянной борьбе с командирами, командами, годками. Где силой, где хитростью Шипенок продавливал и добивался своего. Корабли засверкали чистотой, пьянство прекратилось или во всяком случае переместилось с кораблей на берег в личное время. Было обидно слышать такие слова от комбрига, который и пальцем не ударил за много лет, чтобы навести на бригаде порядок.
Комбриг покраснел, как рак схватился левой рукой за сердце:
– Да я тебя мальчишка. Да я тебя …… на партком, лишим партийного билета. Пять суток ареста на гауптвахте. Да я не посмотрю, что у тебя связи в Москве, я тебя тут разделаю, как Бог черепаху и ты вякнуть не сможешь.
Мореньков силой тащил за руку, упирающегося комбрига к машине. Оттуда раздавались крики комбрига, но они были уже неразборчивы. Наконец машина тронулась, и пройдя немного юзом по снегу устремилась в сторону бухты Чародейка.
Перед зданием клуба стояли построенные экипажи все трех СКР-ов и слышали возникшую перепалку.
– Володя ты чего взвинтился? – спросил, взяв под руку друга, Миша Гроссман – не надо так. Ты, что не видишь, что он тебя ненавидит. Ты здесь разворотил это змеиное гнездо палкой, теперь тебе будут мстить и всем нам будет на орехи. Ну разобрали бы меня на парткоме, а я бы отстаивал свое мнение.
Володя оглянулся, перед ним стояла молчаливая толпа офицеров и матросов. Он немного согрел руки дыханием, и уже весело скомандовал:
– Экипажи СКР-ов, поэкипажно в колонну по три становись.
Строй развернулся. Голова колонны была направлена в сторону светившихся вдалеке причалов кораблей.
– Шагом марш! – скомандовал Володя.
Раздался дружный матросский шаг.
– Запевай – скомандовал Володя.
– Врагу не сдается наш гордый Варяг, пощады никто не желает … – взвилась в вечернее небо с детства знакомая песня.
– Однако в тему песня – шепнул на ухо Володе Миша Громов, шедший с ним рядом.
Черные шеренги матросов четко отбивали шаг и полторы сотни молодых матросских глоток, выводила знакомые с детства и глубоко сидящие в душе слова:
– Все вымпелы вьются и цепи гремят.
– Левой, левой – подсчитал Володя, и громкий твердый шаг матросских прогаров дружно ударил по дороге к причалу.
Сзади всех бежал довольный корабельный пес Корсар, увязавшийся за матросами в клуб.
На следующий день Володя собирался в штаб бригады и под арест, но внезапно его вызвали в штаб флота к начальнику Политуправления флота.
Ехидный голос дежурного из штаба бригады ОВРа сообщил ему это радостное событие:
– Приказано довести лично. Завтра убыть с вещами. Самолет будет в 14 часов с нашего аэродрома. За вами замкобрига приказал прислать к 13 часам машину.
В трубке раздался радостное хихиканье.
Вечером как всегда собрались опять у Миши Гроссмана. Хотели обсудить книгу маршала Манштейна о штурме Севастополя в 1942 году.
Володя коротко рассказал друзьям о звонке. Его информация вызвало зловещие молчание.
– Володя как же это? Неужели мы проиграли? Сколько сил, нет лично, я в таком болоте служить больше не хочу. Сегодня же напишу рапорт на перевод пусть в Лумбовку.
– Я тоже напишу рапорт – подержал друга Миша Громов.
– Подождите братишки, еще не вечер. Поборемся немного, и насколько хватит сил. Если не бороться, то и жить не интересно – пытался успокоить друзей Володя – давайте лучше о Манштейне.
Провожали его экипажи всех кораблей, построившиеся как по большому сбору без всяких команд. Володя сбежал по трапу и повернулся к кораблям. На него смотрели сотни матросских, старшинских, мичманских и офицерских глаз. У трапов собрались командиры всех трех кораблей и офицеры.
Все жали Володе руки.
– Мы будем ждать тебя – внезапно заявил Сан Саныч Гусев.
– Я вернусь! Обязательно вернусь – крикнул Володя и помахал, оставшимся на кораблях рукой.
У причала его ждал комбриговский УАЗик. Рядом с ним прохаживался нахохлившийся Мореньков.
На реях всех трех СКР-ов сигнальщики вдруг подняли флаги. По своду сигналов это было сочетание «Желаем счастливого плавания». Так всегда провожают в море на выполнение боевых задач корабли.
Мореньков уважительно пожал руку Володе. Володя сел в машину и она набирая скорость по снежной дороге поехала на аэродром, откуда дожжен был лететь самолет во Владивосток.
Думы распирали его, слезы стояли на глазах.
Адъютант Члена Военного Совета Тихоокеанского флота доложил вице-адмиралу о прибытии лейтенанта Шипенка.
– Приглашай – нахмурившись, буркнул вице-адмирал, разглядывая разложенное перед ним личное дело этого смутьяна – Шипенка.
Володя зашел строевым шагом в большой кабинет. На одной стене висели портреты членов политбюро, за спиной висел на стене портрет Генерального секретаря в военной форме со всеми наградами и в полный рост.
– Товарищ вице-адмирал заместитель командира по политической части СКР «Попугай» лейтенант Шипенок прибыл по вашему приказанию – доложил Володя.
Вице-адмирал оторвал голову от изучения личного дела, встал подошел к Шипенку и уважительно пожал ему руку:
– Вот какой легендарный этот лейтенант Шипенок, снимающий с должностей комбригов. От которого бегают командиры кораблей, зубами перекусавшие железные концы, покончивший с пьянками на самой тяжелой нашей бригаде.
– Да я не знаю товарищ вице-адмирал. Я не знаю ….
– Ладно, садись за стол, зато мы все знаем – он подтолкнул Володю к свободному креслу за столом, сам сел за свое место и посмотрел Володе в глаза, и тяжело вздохнул – Ну рассказывай.
– А что рассказывать – насторожился Володя.
– Все рассказывай! – настаивал вице-адмирал.
– Я не знаю с чего начать – успокоившись и видимо приняв для себя решение начал Володя – прибыл на флот, назначен на СКР «Попугай», базирующийся в бухте Русалка. Хорошее красивое место, прекрасные люди. Очень хорошо приняли. Плохо, что корабли не полностью укомплектованы. А им выхолдить в дозор. На «Сыче» и «Вороне» нет замполитов, у нас нет помощника командира. С квартирами плохо. В поселке не строят новых домов, а жить-то надо, семьи создавать, детей рожать, и растить офицерам и мичманам. Жизнь идет своим ходом. Нужны хорошие инструменты для ансамбля. Я играл на гитаре в училище в ансамбле, могу создать хороший ансамбль. Клуб наш разваливается. Интересно же все это для матросов. Теперь магазин нужен хороший. Поселковый так себе. Негде купить воинскую фурнитуру к форме, мебель для дома, с продуктами не очень хорошо, женщинам хочется получше одеться. Ведь к нам можно попасть только морем или самолетом. одежду для жен. Как решить эти вопросы?
– Хитер – подумал про себя член военного совета – ни слова про пьянство, про содержание кораблей. Мне ничего не говорит, а своим начальникам, небось уже не одну оперу написал в Москву.
– Владимир Иванович я обязательно продумаю эти вопросы. Посоветуюсь с командующим флотом – сказал вице-адмирал Володе, надевая очки и записывая в свой блокнот вопросы заданные Володей и улыбнувшись, сказал – продумаем как в поселке дом для офицеров и мичманов построить новый. Понимаю, что сложно, но надо.
– Клуб бы матросский новый построить, а то старый постройки еще тридцатых годов уже разваливается. Нужны спортзал, бассейн, детский садик – продолжил Володя изложение проблем.
– Губа не дура – подумал вице-адмирал и вслух сказал – все хорошо, но средства откуда? Будем думать, стараться, но не раньше, чем через пять-десять лет.
Володя помялся немного, а потом решился:
– Мы тут тему политзанятий, рекомендованную политуправлением флота изучали недавно о заботе партии и правительства о военнослужащих и флоте. Интересная тема, ее бы еще воплотить в жизнь. А то матросы и офицеры не понимают, где же эта забота? Вопросы задают. А они должны ее видеть наглядно эту заботу, а то сами понимаете подрыв авторитета партии.
Лицо его напряглось, желваки заиграли и он подумал:
– Сейчас и здесь мне арест положат и можно сразу на гауптвахту ехать.
Вице-адмирал задумался, потер указательным пальцем глаз под очками и тихо сказал:
– Вы правы Владимир Иванович, бороться надо со всем этим. Людям надо жить сегодня, а не через пять или десять лет, жениться, детей рожать. Мы будем думать обо всем этом. Чего-то Мореньков, так подробно мне все не выкладывал. Придется поругать его.
– Не надо его ругать – перебил вице-адмирала Володя – он хороший, нормальный человек, настоящий политработник, преданный делу. Может чего не увидел, я же ближе к людям.
– Да это ты прав, что ты оказался ближе, нежели он. А партия учит, что мы все должны быть близкими к людям, знать их потребности. Мне тут доложили про вашу интересную конференцию. Я бы сам хотел поприсутствовать на такой. Доложили мне еще и про инцидент твой с комбригом.
Володя опустил голову.
– Да ты чего так расстроился – конференция это правильно и интересно. Людей надо заинтересовать, оторвать от пьянства и ничегонеделанья. Это все верно. А комбрига мы уже решили снимать будем с должности. Есть мнение сверху снять его с должности и назначить начальником учебного отряда на остров Русский. К вам пришлем другого офицера, с которым можно нормально работать.
– Товарищ вице-адмирал, я не хочу, чтобы из-за меня человека с должности снимали – твердо сказал Володя привстав.
– Сиди – буркнул вице-адмирал, останавливая его порыв рукой – они бы так за тебя заступались, как ты за них? – он усмехнулся – вопрос с Бурковым решенный и перешивать его никто не будет – вице-адмирал хлопнул по столу ладонью, лицо его стало из доброго непроницаемым – Бурков уже давно просился на снятие своим пьянством и своими выходками и порядком на бригаде. Это уму непостижимо, что офицер пьяный на ходу выпал за борт и погиб. Нет, с ним решено, давай лучше о тебе.
– А что, о мне? – удивился Володя.