– Ну, вот химик как всегда во всем виноват. И потом Иван Михалыч почему же сразу химик – засранец? Я гальюн наш командиров боевых частей занимаю по времени, не больше других, а ваш персональный в каюте, еще ни разу не попросился.
– Так все прекратить товарищи офицеры! Начхим вы замолчите, наконец? У нас здесь важные вопросы, а вы лезете с ерундой. Механик докладывайте по существу вопроса – жестко остановил препирательства командир.
Все офицеры даже вжались в диваны и кресла.
– Ну что сказать товарищ командир – продолжил спокойным голосом механик – Кое кого я бы и сам отправил раньше в Союз что бы не мешали, но в общих чертах обстановка будет сложная. Допускать к турбинам, дизелям, котлам, электростанциям неподготовленных людей я не могу. Готовить экстренно молодежь уже нет времени – механик опустил вниз свой блокнот, в котором все увидели нарисованную блокноте женщину в легкомысленно развевающимся платьице, из под которого выглядывали опущенные до колен кружевнее панталоны:
– Можем, конечно, и ход потерять, и механизмы запороть. За всем у нас в сложном хозяйстве не углядишь, к каждому матросу няньку из числа офицеров, не приставишь. Весь расчет наш на подготовленных старшин и старших специалистов, а они-то в основном и уходят.
В кают-компанию без стука вошел командирский вестовой поставил стаканы с соком перед командиром и замполитом. Замполит громко по-деревенски зачмокал, втягивая в себя холодный сок.
Командир посмотрел на Замполита, покачал головой, а затем как бы ненароком заглянул к механику в блокнот, и разглядев красавицу в кружевных панталонах, громко хмыкнул и поставил перед командиром БЧ-5 стакан сока:
– Михалыч ты сочка попей, охлонись малек, а то тебе, к твоей Натахе нескоро еще. А ты тут Джаконду в трусиках рисуешь явно не ко времени.
Офицеры дружно засмеялись, а механик покраснев, закрыл блокнот.
– Товарищи офицеры, а если мы настроим оставшихся коммунистов и комсомольцев на сложную ситуацию, и они с честью выполнят задание партии и правительства – внезапно раздался голос замполита вставшего из-за белого рояля и охладившегося уже холодным соком об этом вы не подумали?
Зашевелились сразу замполиты командиров боевых частей, сидевшие за отдельным столом и явно поддерживающие своего шефа. Им были непонятны все волнения командиров. Одних уволим – других возьмем – в чем проблема?
– Партия прикажет – мы выполним все! Нужно срочно провести комсомольские и партийные собрания в боевых частях, дивизионах, группах, службах. Нам нужен настрой на победу, а не сюсюкание по углам – не справимся, не решим, не можем. Во время войны трусов и паникеров замполиты расстреливали на месте. И иногда один батальон решал задачи полка, когда не было других сил – замполит довольный собой потер руки и поставил пустой стакан из-под сока на белый рояль – вот мое предложение товарищ командир – никакого паникерства. Вернуть корабль с боевой службы – это последнее дело. Давай сначала поднимем на подвиги комсомольцев и коммунистов.
Замполиты боевых частей одобряюще зашумели со своих мест. Командир поморщился, но возражать замполиту не стал:
– Значит так! Командиры боевых частей соберете по боевым частям годков, комсомольские и партийные активы – послушаете, что скажут они. Соберем подгодков, послушаем их. А дальше будем поступать по обстановке. У нас есть еще минимум пара другая недель, до увольнения в запас и получения молодого пополнения. На сем и порешим – и командир видимо так и не услышав, то что хотел услышать, взял со стола блокнот и телеграмму ЗАС в кожаной коричневой папке направился на выход.
– Товарищи офицеры – скомандовал помощник командир корабля, вскочивший с пуфика, все офицеры дружно встали, провожая командира взглядами.
– Товарищи офицеры – скомандовал помощник после того как командир корабля покинул салон кают-компании.
Замполиты весело зашумели и гурьбой направились к Замполиту корабля на инструктаж сидевшему у белого рояля. Командиры боевых частей, хмуро глядя друг на друга, направились на выход. Механик шел повесив голову с начхимом и что-то тому выговаривал, размахивая свободной рукой. Начхим с сосредоточенным лицом слушал его, пропустив веред через раскрывающиеся двери, и вежливо поддакивал.
Муравьев и Асланбеков задержались у макета авианосца, стоявшего у выхода из салона.
– Ну что Мансур делать будем? – спросил Муравьев – У нас с тобой самая тяжелая ситуация, да и меху не позавидуешь.
– Аллах знает, что будем делать. У меня сигнальный и телефония вообще останутся без людей. Зачем было доводить до этого. Я флагманскому связисту говорил об этом – три раза рапорта подавал в базе. Ведь на боевую шли – думать надо. Шакал подлый, он и слушать не хотел, а рапорта смял и выбросил – эскадра вам поможет, если что – передразнил он флагманского специалиста – Теперь будем героически преодолевать их промахи и наше подлое соглашательство, а нас за это будут снимать с должностей, когда молодые что-нибудь сломают или пропустят. Нет, надо возвращаться с боевой службы.
Мансур потянулся как пантера и сверкнул глазами-маслинами на проходивших мимо и громко смеющихся замполитов:
– Им хорошо, рот закрыл матчасть в исходном. Если что все равно не с них, а с нас с тобой спросят. А им что, их на повышение переведут, даже если все плохо будет. Личные представители ЦК КПСС на флоте – все беды от них.
– Да ладно Мансур, у тебя-то твой замполит Дьяконов – самый нормальный зам – даже дежурным по кораблю стоит. Как тебе сегодняшний звездный налет кстати?
Но Мансур отвернулся к макету корабля, чтобы никто из проходивших мимо замполитов не увидел его ярости:
– Я ничего не видел, только слышал рев от пролетевших над кораблем самолетов – зло ответил он со своим кавказским темпераментом.
В кормовых швартовых устройствах у фитиля (бочки наполненной водой), собрались покурить старослужащие матросы (годки) БЧ-4 и БЧ-7. Молодежь сразу начали уходить, лихорадочно делая последние затяжки, что бы не мешать старшим, обсуждать свои проблемы.
– Так! Быстро на посты салаги! Не видите годки покурить вышли, и обсудить свои проблемы! – шуганул молодых невысокий и плотно сложенный старшина 1 статьи Саша Ковтун и затем, обращаясь к своему приятелю, продолжил – Ну шо Мыкола по домам сбираемся? Все служба закончилась! До свидания «Брест». Здравствуйте станишные девчонки, это мы идем домой, снимайте трусики – мы уже готовы! Ну, погуляем, когда сойдем с корабля. Ты Мыкола альбом подготовил уже с фотами? Что в станице показывать будем? Пора форму гладить, а то глядишь, поступит команда командира завтра грузиться на какую-нибудь баржу, и вперед с песнями – распрягайте хлопцы кони, та лягайте спачивать.
В кормовые швартовые устройства собирались после обеда поговорить и порешать свои проблемы годки корабля. Солидные, со старшинскими лычками, в чистой тропической форме, называемой на флоте кратко «тропиками» они подходили к фитилю и закуривали, пожимая руки вновь приходящим. Молча, прислушивались к веселому разговору между Ковпаком и Ковтуном. Все знали, что Ковтун и Ковпак старые друзья и призывались с одной станице на Кубани.
– Не Саша ты погоди. А кто у нас на вахте останется в посту? Кому мы дела сдавать будем с тобой. Корабль-то на боевой службе. Вон «Мидуэй» рядом, вон «Меррил» «Томагавки» примеряет по нам. Как же мы своих хлопцев бросим? Не положено у нас на Кубани так. Ведь не сдюжат они без нас.
– Да ты шо Мыкола, сказився? Мы сдюжили, в свое время и они сдюжат! Шо, у тебя за мысли дурные? Не нашего ума это дило. Нехай командиры могзгами шевелят, что да как, на то у них звезд полные похоны. А мы все – отслужили. Пора домой. Вон твоя Натаха Ничипоренка, ждет поди, а ты про вахты? Она тебе письма, якие пишет, каждый раз когда почта приходит по четыре пять писем приходит. Шо она скажет, колы узнает, шо ты ее променял на службу. Ждет же тебя.
Было видно, что многие старшины согласны с Сашей, но многие согласны и с Николаем.
В их разговор вмешался в разговор, закуривая сигарету, высокий и белобрысый главный старшина Эно Оонурме – старшина команды гидроакустиков, со своим мягким певучим эстонским акцентом:
– У нас тоже некому вахты нести путет. Надо тумат всем коткам, как прафильно телать. Слушпа сакончилась, но и ухотить так тоше нельзя сейчас. Я тумаю, что нам надо путет слушить до конца боевой служпы. Не мошем мы корапль просить. Кута спешить? Стелал тело и отыхай смело. Я претлагаю всем нам служить то конца поевой. Интию посмотреть нато – заход пудет в Помбей. А вернемся в Россию – срасу томой. Но серце токта полеть не путет за репят и корапль.
– Ну, ты Эно даешь – перебил его Саша Ковтун – Ты шо серьезно хочешь служить до конца боевой? Вон возвернутся с армии, отслужившие по два года дембеля. Заметь, а не по три, как мы тянувшие и всех хороших девчат расхватают. Вон Никола по Наташке Нечипоренко скучает, а ты служить предлагаешь. Тебя, что дома никто не ждет?
– Почему не штет. Штут мама, папа, тевушка Марет штет, и в Тарту в университет хотел поступать летом. Но так просить корапль и трузей я не могу. Надо быть честным с самим сопой. Молотые без нас не справятся, на вахтах. Вспомните как «Прест» кнали на ТОФ из Севастополя. Как нас учили, тогда наши котки. Ведь молодых было мноко, но самые сложные вахты кодки стояли сами, в самые трутные моменты, и их никто не кнал силой. Сегодня наша очередь выполнить свой толк и поступить правильно, что бы потом не было стыдно. Я лично пуду просить комантира оставить меня до конца поевой службы.
– Ну, ты чухонец загнул. Никогда так длинно не говорил. Лично я иду домой, и ничто меня больше здесь даже силой не удержит. Вам же даже спасибо никто никогда не скажет – ответил Эно Саша – Ребята вы видите, что эта скаженна душа нам предлагает.
Николай снял синюю пилотку с козырьком, тряхнул казачьим чубом и повернувшись к Эно сказал:
– Я с тобой Эно, давай напишем рапорта на имя Министра обороны – он же нас уволил, пусть теперь продлит службу немного на три месяца.