– Уходим!..
Моментально формируется боевой порядок. Княжна в середине, еле стоит на ногах, с двух сторон ее поддерживают бойцы, Семен, как проводник, занимает место впереди, мы с Мишкой Черновым – по бокам. По короткому чвирку очень резво двигаемся прочь от поляны. Пулеметчики нас прикрывают и, если все будет в порядке, должны догнать через минуту-другую…
Вот через эту минуту и заговорили мадсены. Несколько коротких очередей, ответный нестройный винтовочный залп, снова очереди, затем редеющие одиночные выстрелы… Через пять долгих тянущихся минут сзади слышится знакомый чвирк, и, догнав нас, из кустов вываливаются запыхавшиеся Кот и второй пулеметчик. Командую «Стоп».
– Где вас черти носят? Что случилось?
– За нами хвост, командир. Больше десятка гансов. Мы только собирались уходить, как они из кустов выскочили. Двое к раненым побежали, остальные – в оборону. Ну, мы этих санитаров рядом с офицером и положили. Потом ушли вас догонять.
– Добро, минуту отдышаться, и – в путь!..
М-да, было бы странно, если бы на той поляне приключения закончились… В итоге имеем: обомлевшая княжна, которую, скорее всего, на руках придется нести. Досталось девушке выше крыши!.. Похоже, она сейчас в шоковом состоянии, ничего не соображает. Все мысли на уровне «лежать, дышать, бежать»… Глаза закрыты, постоянно что-то шепчет про себя… Ага, универсальное средство от всего – «Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя твое»… И гансы на хвосте, причем вряд ли в хорошем настроении из-за своих камрадов… Хреново, но без вариантов. Княжна должна вернуться живой и, что обязательно, – невредимой!..
Очень скоро окончательно становится ясно, что таким темпом от погони нам не уйти. Чвиркаю «Привал», бойцы тут же опускаются, ощетинившись стволами во все стороны, окружив княжну, все еще находящуюся в ступоре. Подзываю Чернова и шепчу ему гениальное слово: «Носилки!» Мишка кивает и, взяв себе в помощь бойца, исчезает в листве. Через минуту появляются уже с жердями. Бойцы быстро раздеваются. На устройство «паланкина» идут ремни от карабинов, гимнастерки, нательные рубахи. Жерди продеваются в рукава и прорезанные внизу дырки. Народ натягивает лохматки на голое тело.
Пока все это делается, вдруг ловлю себя на очень нехорошем предчувствии. Ледяными мурашками по коже пробегает ощущение недоброго взгляда откуда-то из глубины чащи… Пытаюсь отследить направление, но не получается. Впечатление такое, что кто-то прицелился, а потом передумал стрелять. Но на мушке держит и в любой момент готов нажать спусковой крючок. И самое хреновое в том, что это ощущение не уходит…
Все, носилки готовы, подхожу к княжне… Вот, замечательно!.. Барышня потихоньку приходит в себя, молитвы уже не шепчет, тихонько оглядывается вокруг. В глазах еще видно ощущение загнанного зверька, но пытается держать себя в руках… Пора знакомиться…
– Ваше высочество, имею честь представиться – подпоручик Гуров, отдельная рота при штабе второй армии… Прошу извинить, что не по форме, у нас такая одежда специально для леса. – Добавляю, заметив, что княжна недоверчиво разглядывает бойцов в лохматках.
– И куда вы ме… мы сейчас пойдем?
– Обратно к поезду, ваше высочество. Нам навстречу двигается подкрепление, но поспешить необходимо. Позвольте, я помогу вам…
Аккуратно помогаю не сопротивляющейся княжне опуститься на носилки, берем «транспорт» в кольцо и самым быстрым, насколько это возможно, темпом уходим…
Первое, что фон Штайнберг почувствовал, когда очнулся, была тупая, дергающая боль в перевязанной ноге, которую следовало стоически терпеть, как и полагается германскому офицеру. Открыв глаза, он увидел пару егерей в отдалении и унтер-офицера Кранца, сидящего рядом.
– Очнулись, герр гауптман? – Старый служака, не дожидаясь, отрапортовал: – Русские ушли вместе с крон-принцессой. За ними отправился обер-лёйтнант Майер со своими. Он появился через десять минут после того, как вас ранили. В его группе потерь нет, он сказал, что они даже не вступали в бой. Сначала поляки начали стрелять друг в друга, затем уцелевших добили внезапно появившиеся русские «вервольфы». Из-за вашего бессознательного состояния обер-лёйтнант принял командование и приказал идти за русскими, чтобы отбить принцессу.
«Майер – идиот!.. Майн гот!.. Вся легенда трещит по швам!.. Единственное оправдание – русских легко спутать с поляками…» – внутренне похолодев от такой новости, подумал гауптман.
– Кранц, наши потери?
– Трое убиты, четверо, включая вас, герр гауптман, ранены. Кроме одного, самостоятельно передвигаться не могут. – Унтер-офицер испытующе смотрел на командира, ожидая дальнейших указаний.
– Собирайте всех, Кранц, и уходите к вестфальцам. Раненые остаются здесь со мной.
– А группа обер-лёйтнанта Майера?
– Выполняйте приказ, унтер-офицер! – металлическим голосом отчеканил фон Штайнберг, потом добавил потише, чтобы услышал только собеседник: – Йозеф, уводите людей. Когда русские придут, мы сдадимся в плен и будем отрабатывать легенду. Если в плен возьмут вас, делайте то же самое… Участвовали в рейде, от местного железнодорожника узнали о нападении бандитов на санитарный поезд. Согласно Женевской конвенции поспешили на помощь…
Оружие было сложено рядом с гауптманом, уходившие оставляли им три фляги с водой и несколько плиток шоколада. Легкораненый Дитц, оставшийся за санитара, размотал бинт на ране и на оторванном куске марли кровью нарисовал крест, после чего привязал самодельный флаг к высокой рогатке, воткнутой рядом в землю. Через несколько минут последний егерь исчез в листве. «У них есть шанс остаться в живых. А вот у Майера, скорее всего, – нет», – подумал гауптман, морщась от вновь усиливающейся боли в ноге…
Глава 21
– Они устроили привал, женщина – с ними. Очень слаба, сама идти не может. Ее постоянно поддерживают под руки, сейчас делают носилки…
Обер-лёйтнант Майер дослушал дозорного и, обернувшись, поманил к себе долговязого ефрейтора.
– Курт, бери двоих самых быстрых бегунов и обойдите русских сбоку. Вот здесь – брод через ручей. – Офицер ткнул пальцем в карту. – Единственное место, где они могут переправиться. Заляжете там, когда они появятся, уберете лишних, остальных прижмете к земле и ждете нас. Особо повторяю – тех, кто несет женщину, не трогать! В направлении носилок не стрелять! Мы будем идти за ними, перед ручьем зажмем их с двух направлений и заставим сдаться. Все понятно?.. Форвертс!.. Шнелль!..
Трое егерей скользнули в кусты. Через минуту обер-лёйтнант с оставшимися солдатами прокрался к дозору, расположившемуся так близко от русских, что можно было видеть их лица в просветах листвы. Майер с интересом рассматривал неуловимых доселе «вервольфов». Обычные русские лица, которых он достаточно насмотрелся еще в далеком детстве в Саратове. Сейчас – немного напряженные и озабоченные. Оно и понятно, ввязались в очень серьезное дело, которое скоро закончится для них смертью. Потому что их нельзя оставлять в живых! Только так можно будет отыграть легенду. Ни у кого под их балахонами из рваных мешков не видно знаков принадлежности к русской армии, так что можно будет честно заявить, что его егеря преследовали неизвестных бандитов, захвативших августейшую особу, и уничтожили их без остатка. А возле ручья на русских солдат напали какие-то революционеры, о чем будет свидетельствовать пригоршня гильз от винтовок охраны поезда, доставшихся полякам, очень дальновидно подобранных на месте засады. Само собой, все несоответствия очень скоро всплывут, но к тому времени они с крон-принцессой будут уже далеко…
И хотя детальную проработку операции майор фон Тельхейм вел только с гауптманом, тем не менее, перед их отправкой он подчеркнул обоим, что операция особо важная и соблюдение обычных правил в данном случае необязательно, так как может помешать ее выполнению. А также и то, что судьба Фатерлянда зависит от их действий. А еще появился отличный шанс отомстить «неуловимым» за гибель стольких отличных парней из его роты. В тот раз им удалось ускользнуть, но теперь все шансы на стороне егерей… Помимо этого вполне вероятно, что несправившегося Штайнберга могут убрать, а командовать ротой, как и раньше, поставят его, обер-лёйтнанта Майера. Он ничего не имеет против Генриха, но тот – неизвестно откуда взявшийся выскочка, а он, Иоганн Майер, многих солдат знал лично еще до войны…
Перед нами открывается долгожданная полянка, переходящая в спуск к ручью, больше похожему на небольшую речушку. Но при всей его миниатюрности переправиться можно только здесь. Справа густой, по всей видимости, труднопроходимый кустарник, слева ручей закрыт склонившимся с обоих берегов частым молодым ольшаником, через который продраться вообще невозможно. Пройдем брод, дальше будет легче с выбором направления. Да и наши уже должны быть на подходе. Но не нравятся мне эти кустики. Еще не знаю чем, но не нравятся… А время поджимает!..
Легонько хлопаю Семена по плечу, тот сразу все понимает и, взяв карабин наизготовку, бесшумным охотничьим шагом обходит поляну по кромке леса. Останавливается возле подозрительных зарослей, поводя стволом из стороны в сторону, затем подходит к спуску и машет нам рукой… Ну, двинули… Проходим половину открытого места… И кусты справа плюются винтовочными выстрелами!.. Семен, неловко взмахнув руками, катится к ручью, рядом со мной падают Чернов и один из его бойцов… Котяра, не дожидаясь команды, прячется за небольшую кочку, и через секунду его мадсен начинает долбить туда, откуда стреляли…
– В лес!!! Живо!!! – ору носильщикам, перекатываясь в сторону, затем Коту: – Прикрой!!!
Федор понимает сразу, пулемет короткими очередями продолжает косить кусты. Перекат вперед, используя инерцию, вскакиваю, не пробегаю – пролетаю оставшиеся метры до зарослей и щучкой ныряю в листву, молясь о том, чтобы дальше не было камней. Над головой, сбивая листву, свистит пара подарков от гансов… Ломлюсь по кустам, как кабан, не разбирая дороги, не думая о производимом шуме. Главное – добраться до этих долбаных стрелков!.. Лишь бы Федор меня дружественным огнем не задел!.. Совсем рядом бахает маузер, еще пара шагов, вижу торчащие из-под куста сапоги, прицел – на метр левее коленки, жму два раза на спусковой крючок, люгер привычно отдает в руку, лежащее тело дергается и замирает. Дальше!.. Второго ганса поймал на перекате, когда он менял позицию. Меня он увидел за миг до того, как в лоб прилетел девятимиллиметровый кусочек смерти… И тут же по ноге как будто поленом со всей дури засветили! Третий немец оказался самым хитрым, подрезал в выемке за кустом дерн и укрылся им, как одеялом. Теперь понятно, почему Семен его не видел!.. Услышав меня, развернулся и попытался заземлить, но неудачно. Пуля чиркнула по бедру, обдав ощущением выплеснутого кипятка, но особого вреда не причинила. Смог даже оттолкнуться ногой, падая на бок и выпуская остаток обоймы в ответ… Наступившая тишина кажется оглушительней грохота боя… Встаю, высвистываю «Свои» и, прихрамывая, вылезаю из кустов. Федор уже возле ручья, вытаскивает стонущего сибиряка. У него – пулевое в предплечье, видимо, достаточно серьезное. Рука болтается, как плеть, посеревшее лицо покрыто каплями то ли пота, то ли воды. На ходу достаю плоскую фляжку со спиртом из кармана, свинчиваю колпачок, подношу к его губам. Судорожный вдох, два глотка, благодарный кивок…