В гильдии, едва переступив порог, я наткнулась на Рэмила.
– Вот и ты! – вместо приветствия сказал он. – У тебя есть четверть часа на сборы. Пойдёшь со мной. Есть дело.
И я бросилась в комнату за отмычками и оружием, злясь, что Одноглазому вдруг понадобилась именно я и именно сейчас.
– Что ты сделала не так? – спросил Рэмил, спустя несколько часов.
Обращаясь ко мне, он смотрел прямо перед собой, на раскинувшийся внизу Эдан.
Мы сидели на карнизе колокольной башни где-то в центральной части верхнего города. Давно пробило полночь.
Я перебрала в памяти события минувшей ночи.
… В особняк мы проникли никем не замеченные – ни патрулями, ни слугами. С замком на чёрной двери я справилась без труда, и Одноглазый одобрительно кивнул мне. Давненько он не выбирался на дело. И ещё дольше мы с ним не ходили вдвоём – в последний раз я была ещё девчонкой, а Рэмил тогда проверял, чему я научилась. Любопытно, с чего бы сегодня такая важность?
Мы миновали комнаты слуг и поднялись на второй этаж.
Кабинет – первая дверь слева, так сказал Рэмил. Я отчаянно заставляла себя не думать про эльфов. Позже у меня будет куча времени, чтобы сообразить, как попасть на постоялый двор. Но пока нельзя отвлекаться. Осмотрев дверь в поисках ловушек и не найдя ничего подозрительного, я взялась за отмычки…
– Что ты сделала не так? – повторил Рэмил вопрос.
Он наблюдал, как с моря наползает предрассветный туман, скрывая порт и нижний город. Верхние районы ещё мерцали огнями.
Я вспоминала все подробности вылазки, стараясь не упустить ни малейшей детали.
… Замок на двери кабинета оказался сложным. Не в пример тому, на эльфийском ларце с лаоритом, но тоже непростым. Стоило вспомнить про остроухих, как пальцы мелко задрожали. Рэмил пристально следил за моими действиями. А что, если это тоже иллюзия? Нет. Иначе здесь точно был бы Парра или Вилита. Одноглазый хорошо представлял, что нас ждёт. Справившись с волнением, я прижала отмычкой тугие штифты и решительно надавила на вороток.
– Будь на стрёме, – велел Рэмил, когда мы проникли в кабинет.
Он не объяснил, зачем мы сюда пришли. Особняк принадлежал купцу из гильдии торговцев, это я знала наверняка. И предполагала, что, вероятнее всего, нам нужно было подменить или забрать какие-то важные бумаги. До воровства денег или побрякушек Рэмил Адхан бы не опустился.
Я поглядывала в пустой коридор, а из глубины кабинета за спиной не доносилось ни звука. Чем бы там ни занимался Одноглазый, делал он это совершенно бесшумно.
– Уходим, – бросил он спустя пару минут. – Иди первая.
Поправив маску на лице, я, крадучись, пошла к лестнице…
– Что ты сделала не так? – напомнил Рэмил, не отрывая взгляда от города.
Туман добрался и до богатых районов, поглотил дома и крыши, и из густой пелены вырастали только шпили и верхние ярусы башен. Я нахмурилась.
… До двери на улицу оставалось совсем немного, когда из комнаты прислуги вышел человек. Он был старым – даже дряхлым – и щурил глаза, пытаясь разглядеть меня в свете парящего под потолком крохотного магического огонька. Рэмила старик не видел, Одноглазого удачно скрыла распахнувшаяся дверь комнаты. На поясе слуги висела связка ключей, и больше всего он походил на сторожа, совершавшего ночной обход. Он держал колокольчик, и при виде меня его рука чуть дрогнула. Я замерла, растерявшись.
Рэмил тихо кашлянул, выйдя из-за двери, и сторож повернулся на звук, подставив мне ссутуленную спину. Я уставилась на тощую шею старика, торчавшую из воротника камзола. Под бледной кожей пульсировала выпуклая вена.
– Не надо звонить, – очень медленно сказал Рэмил. – Опусти.
Сторож часто дышал. Я не сводила глаз с его затылка. Седые волосы были аккуратно подстрижены и чисто вымыты. Наверно, старик прослужил в этом доме всю жизнь, следя, чтобы лакеи не тискали по углам кухарок, а купеческие дочки не сбегали ночами на конюшню.
Колокольчик снова дёрнулся, на этот раз увереннее.
Рэмил чиркнул старика кинжалом по горлу и ловко подхватил падающее тело, мягко опуская его на пол. Я поймала выпавший из руки сторожа колокольчик, сжав так крепко, словно боялась, что он мог зазвонить сам по себе.
Мы убрались из особняка, но через несколько кварталов Рэмил остановился, облюбовав место на колокольной башне высоко над городом. Забравшись наверх, я стянула маску и вдохнула сырой, тяжёлый воздух…
– Что ты сделала не так, Риона?
– Я сплоховала, – наконец ответила я.
Мне померещилось, что Одноглазый усмехнулся, но когда я посмотрела на него, он был серьёзен. Туман под нами густел.
– Ты должна была ударить, – сказал Рэмил. – Я дал тебе кучу времени для этого.
Я знала, что подвела его, но оправдываться не собиралась.
– Ты же понимаешь, что однажды придётся это сделать, – Рэмил по-прежнему не смотрел на меня. – Это может оказаться кто угодно: старик, женщина… Но ты должна быть готова замарать руки.
Глубоко внутри я содрогнулась.
– Лучше всего бить сюда, – Одноглазый указал на основание шеи. – Или перерезать артерию вот тут. А если представилась возможность ударить со спины – не медли, это проще всего.
Подобные оплошности не оставались безнаказанными. Я замешкалась, и если бы сторож успел зазвонить, он переполошил бы весь дом. Рэмил упростил мне задачу, как только мог, но я даже не попыталась достать кинжал. Глава гильдии проверял меня, и теперь это понятно. Вся наша вылазка была испытанием, которое я успешно провалила.
Вторя моим мыслям, Рэмил произнёс:
– Говорят, недавно ты попалась в ратуше. А сегодня чуть не сорвала дело.
Он наконец посмотрел на меня единственным глазом – но лучше бы продолжал пялиться на город! Не выдержав, я отвела взгляд.
– Я знаю тебя с детства и ценю твои способности, Риона, – Рэмил поднялся. – Но третьей ошибки не прощу.
Гильдия плутов Эдана – не богадельня для сирых и убогих, и уйти из неё на все четыре стороны было не так просто. А уж провинившемуся вору выход и вовсе был заказан! Таких бедолаг чаще всего находили в месяц полноводья на отмелях залива Лун: кого с перерезанной глоткой, кого с глубокой раной точнёхонько промеж лопаток. Их тела были раздувшимися от воды и объеденными рыбами, не сразу и узнаешь.
Я хотела ответить Рэмилу, что больше не подведу, но, обернувшись, увидела, что он уже ушёл. Исчез, незаметно и неслышно. Вздохнув, я поглубже надвинула чёрный капюшон, пахнущий сырой шерстью, и тоже спустилась с башни.
Глава 17. Эльфийский тракт
Глава 17. Эльфийский тракт
На захудалом постоялом дворе у Восточных ворот не светилось ни одного окна. Зуб даю, остроухие спокойно дрыхнут и видят свои эльфийские сны! Я скрестила руки на груди и прислонилась к стене соседнего дома. Было холодно, хотелось есть и спать. Сказывалась напряжённая ночь. Сейчас мне, как хорошему плуту, стоило бы вернуться в гильдию следом за Рэмилом и выслуживаться перед ним после проваленного задания. Но вместо этого я притащилась сюда.
Была не была! Я выпрямилась и скинула капюшон. Пойду к эльфам, и просто всё им объясню! Что мне терять?! С тех пор, как я ввязалась в эту историю с остроухими, плутовская удача будто оставила меня. Пора бы уже найти все ответы, и жить дальше своей жизнью.
Я сделала шаг к постоялому двору. В тумане кто-то заворчал – и мне под ноги выкатился Гам собственной персоной! За ним появилась сгорбленная старуха в лохмотьях.
– Тьфу на тебя, – я дёрнулась от неожиданности. – Вилита! Как ты здесь оказалась? Да ещё в такое время?!
До рассвета подругу мог поднять лишь приказ Рэмила, и ничего кроме.
– Скажи спасибо своему дружочку, – улыбнулась Вилита и погладила Гама.
Пёс сразу развалился на мостовой, подставляя кудлатое пузо. Подруга от души его начесала.
– Разбудил меня в такую рань, – попеняла она Гаму. – И привёл сюда. Теперь понятно, зачем. Остроухие?
– Да, – я показала на постоялый двор. – Они были там вчера. Я видела. И их чародей колдовал как-то так.
Я довольно неуклюже изобразила несколько жестов, но Вилита узнала заклинание.
– Это магическое предупреждение, – подтвердила она мою догадку. – Если кто-нибудь приблизится к дому, эльфы заранее это почувствуют. Удобно, когда не хочешь, чтобы тебя застали врасплох. И что, мы зайдём? Не зря же я старалась!
И Вилита добавила, исказив голос до старческой хрипоты:
– Ну, доча? Промочим горло да погреем наши косточки?
Не знаю, действовало ли ещё эльфийское заклинание, но, подойдя к постоялому двору, я не обнаружила ничего особенного. И дверь не распахнулась перед нами, и никто не преградил путь.
Внутри горел очаг, но в общем зале никого не было, а из комнат не доносилось ни звука. Заспанный пожилой гном, управлявший гостиницей, взглянул на нас снизу-вверх и тотчас потерял интерес – навидался всякого. Даже то, что я одета по-мужски, его не смутило. А уж что взять со старухи в отрепьях? Но Вилита зашла с козырей и продемонстрировала гному серебряную монету:
– Милок, есть чаво выпить? Замёрзли, как собаки. Мы с дочей издалека, всю ночь ноги сбиваем.
Управляющий выглядел уже более доброжелательно, но бежать к нам с подносом не спешил:
– Слышь, мать, тебе здесь не трактир. Пожрать – это через два квартала. А коли снимешь комнату, тогда будет и еда. Завтрак как раз через пару часов поспеет.
– И почём твоя комната? Токмо нам, шоб с окном. Да с печкой. И две койки, мне и дочке.
Вилита за словом в карман не лезла, а я скромно помалкивала и знай кивала в знак поддержки. Гном пожал плечами:
– Дык, в какую хошь заселяйся. Повезло вам, комнат нынче полно. Остроухие-то все съехали ещё вечером.
– Эльфы, что ль?
– Ну! Забрали какого-то старикана и смотались.
Я округлила глаза. Вилита быстро сообразила:
– Чушь какая! Какого-такого старика? Этим остроухим кроме своих деревьев да лесной браги и не надо ничего!
Гном развёл руками: