Золотой век Веланта закончился. Теперь эльфы несколько раз в год собирали застывшую магию – лаорит – и переправляли её за море. Камни были крупные, величиной с кулак, а то и больше. Одна такая «слеза» могла напитать волшебством небольшой город на недели вперёд: иллюзионисты освещали улицы, лекари исцеляли тяжелобольных, стихийники поддерживали огонь в очагах. Маги научились обрабатывать лаорит, особым образом огранять его, усиливая энергию. Из «слёз Леса» изготавливали амулеты, инкрустировали ими украшения, доспехи, оружие. Встраивали в вершины башен и городские стены, ускоряли с их помощью повозки и корабли. На берегу залива Лун, в землях, которые помнили эльфов, волшебники из Веланта основали Эдан – город, ставший перевалочным пунктом для торговых караванов, везущих чистейший лаорит из лесных поселений дальше за море.
С тех пор прошли ещё века. Эдан и другие человеческие государства разрастались и укреплялись, а Лес, напротив, всё уменьшался и уменьшался. Лаори плакали всё реже, и сами «слёзы» измельчали, стали не больше крохотного камешка, который впору вставить лишь в кольцо или ожерелье.
Сод-Гал, молодой некромант, поднялся на палубу и опёрся на борт рядом с Марен. Он выпустился на пару лет раньше её и напросился в их группу, когда узнал, что волшебница тоже едет.
– Скоро причалим, – заметил он, чтобы начать разговор. – Ведарда и Нирин так и ждут, чтобы сойти на берег. Старикам до ужаса надоела качка.
Марен повела плечом, не глядя на некроманта. Услышав имя Ведарды, волшебница снова разволновалась, но никак не могла понять, что именно её тревожит. Однако Сод-Гал не заметил беспокойства Марен.
– Я был в Эдане в прошлом году! – похвастался он. – Так себе место. Портовый городишко, не чета Веладе!
– А ритуал? – невпопад спросила Марен, прогоняя неспокойные мысли. – Что ты знаешь о нём?
Сод-Гал покровительственно приобнял волшебницу за плечи.
– Я бы мог объяснить, но ты вряд ли поймёшь. Магия жизни и смерти сложна и изменчива, одно состояние перетекает в другое. Эльфийские леса умирают, по мере исчерпания волшебства лаорита, а мы перенаправляем силу угасания, преобразуя её в энергию жизни. Возможно, однажды нашего колдовства хватит, чтобы остроухие смогли вырастить новые лаори до самого Эдана!
Марен рассмеялась самонадеянности некроманта.
– Тогда уж и в садах Велады надо посадить эти деревья!
– Какая ты глупышка! – улыбнулся в ответ Сод-Гал. – Всем известно, что в Веланте они не приживаются. И без участия эльфов это всё равно невозможно. Только их врождённые способности помогают взрастить лаори.
– Я читала об этом. – Марен ненавязчиво отступила, сбрасывая руку молодого некроманта. – Наверно, чудесно обладать такими возможностями! Эльфы – удивительные создания, так похожие и не похожие на нас…
– Разве ты не находишь это неправильным? – В голосе Сод-Гала промелькнули нотки обиды. – Мы годами изучаем все тонкости магических взаимодействий, но никогда не сможем достичь того, что дано остроухим дикарям от природы! Ведарда, например, вообще считает, что магия лаори должна всецело принадлежать людям. Мы могли бы добиться невероятного прогресса, если бы не зависели от поставок «слёз Леса», как какие-то жалкие ремесленники!
Марен поёжилась от порыва морского ветра. Над водой разнёсся звон портового колокола Эдана, возвещавшего о прибытии корабля из Веланта…
…Заросли черники на уединённой поляне склонялись под тяжестью спелых ягод, упругий мох был прогрет полуденным солнцем. Лето близилось к концу, но лес ещё дышал теплом.
Марен лежала на груди Кэ’Лина и рассеянно водила пальцами по линиям татуировки на его запястье. Её длинные каштановые волосы разметались на мхе и смешались с рыжими прядями эльфа. Всё произошло так быстро – каких-то три или четыре месяца назад волшебница смотрела на эльфов как на небожителей. Нет, разумеется, она встречала их и раньше в Веладе, но остроухие, долго прожившие среди людей, мало чем отличались от других горожан. Большинство из них теряли связь с родными и часто даже не носили клановых татуировок. Эльфы из Эдора были другими. Немного высокомерными – да, не без этого, – но и открытыми, доброжелательными и миролюбивыми. И на каждом из них лежал отпечаток древней магии, пропитавшей здесь каждую травинку.
Когда старейшины назначили магам проводника – молодого воина из клана Чайки, – Марен влюбилась незамедлительно и безоговорочно. Кэ’Лин был слишком непохож на её рафинированных знакомых из Веланта. Огненно-рыжий, он по традиции лесного народа носил длинные волосы, но никогда не собирал их в косу или хвост, как делали многие эльфы. Иногда Марен просыпалась на рассвете и смотрела, как Кэ’Лин тренируется с полуторным мечом или копьём около её шатра. Его движения были то плавными и текучими и немного напоминали жесты заклинаний, то становились резкими и порывистыми, и тогда в них сквозила животная дикость и опасность, такая непонятная и манящая. Волшебница легко общалась с Кэ’Лином по-эльфийски, радуясь, что успела выучить язык в Академии. Она живо интересовалась всем вокруг: незнакомыми ей растениями, особенностями магии остроухих, их традициями и укладом.
– Сегодня ты опять пойдёшь с ним? – язвительно спросил некромант Сод-Гал.
Он подошёл со спины, когда Марен наблюдала за разминкой Кэ’Лина, и волшебница вздрогнула от неожиданности.
– Я могу решить, что ты ревнуешь! – ответила она. – Разве тебя касается, чем я занимаюсь в свободное от ритуала время?
Сод-Гал презрительно скривился.
– Никогда бы не подумал, что тебя привлекают дикари. Он даже не маг!
Некромант плюнул и ушёл в свой шатёр.
Действительно, Кэ’Лин не обладал способностями к магии, но и в нём Марен ощущала дыхание лаори. Эльф из клана Чайки принадлежал Лесу полностью, без остатка, всей сущностью… Так же, как Марен сейчас принадлежала ему.
– «Копьё света». У тебя красивое имя, – промурлыкала волшебница.
Налетевший ветерок скользнул по обнажённой спине Марен и заставил девушку ещё теснее прижаться к эльфу. Пожелтевший лист сорвался с дерева лан и, кружась, опустился на мох.
– Не уезжай, – вдруг сказал Кэ’Лин, поглаживая волшебницу по плечу. – Когда вы завершите ритуал, разве ты не сможешь остаться?
Вопрос эльфа застал Марен врасплох. До конца ритуала ещё пара месяцев, и девушка не думала, что будет потом. Связана ли она с Велантом так, как Кэ’Лин связан с Лесом, Эдором и лаори? Сможет ли отказаться от всей своей прошлой жизни ради мужчины? Её ждёт карьера в Академии, преподаватели прочили талантливой выпускнице блестящее будущее. Марен приподнялась на локте и посмотрела на эльфа сверху вниз.
– А твой клан примет меня? – сорвалось у неё с языка, хотя волшебница собиралась сказать совершенно другое. – Я же человек.
Кэ’Лин на мгновение нахмурился, его серые глаза потемнели, но почти сразу он улыбнулся.
– Возможно, это будет непросто, но мы справимся. – Эльф притянул Марен к себе. – Не думай об этом. Я бы очень хотел, чтобы ты осталась.
Волшебница игриво куснула его за кончик острого уха.
– Тогда уговори меня!..
…Закончился месяц ягод, пролетел месяц звёзд, и в разгар месяца увядания, когда деревья лан теряли последние листья, Марен поняла, что она больше не одна. Чьи-то чувства и желания уже несколько недель настойчиво проникали в разум волшебницы, поначалу смешиваясь с её собственными, но постепенно становясь более самостоятельными. И эта новая жизнь, зародившаяся в ней, занимала Марен куда сильнее грядущего ритуала.
– Это великий дар! – глаза Кэ’Лина засияли от счастья, когда волшебница решилась сообщить ему новость.
– Ты говоришь так, как будто случилось чудо, – удивилась Марен. – Тебе ли не знать законов природы…
Воин прижал девушку к себе. От него пахло кожаным доспехом и сладкими болотными травами.
– Наша жизнь слишком тесно связана с Лесом, – объяснил Кэ’Лин. – Ты никогда не думала о том, что произошло с эльфами, когда магия ла’ори ослабла?
Марен пыталась понять, к чему он клонит.
– Ваш народ переселился в города, смешался с людьми? – предположила она.
– Это тоже, да. Но много ли эльфов ты встречала в своём Веланте или, может, в Эд’ане? – Кэ’Лин выдержал паузу и ответил сам: – Нет. Конечно, кто-то уходит, ищет для себя другой жизни. Но таких немного. С тех пор как леса начали отступать, нас тоже становится меньше и меньше с каждым годом. Дети рождаются всё реже, вот наша главная беда.
Кэ’Лин протянул Марен каплю лаорита на кожаном шнурке, камешек переливался в лучах осеннего солнца.
– Возьми. Пусть «слеза Леса» бережёт тебя и наше дитя.
Марен положила руку на живот, пока ещё совсем незаметный. Пусть их неожиданный ребёнок – полукровка, но он плоть от плоти Лесного народа. Значит, вот так всё сложилось. Завтра маги проведут ритуал, а после Марен скажет им, что она остаётся. Пусть корабль отправляется обратно в Велант без неё.
Глава 31. Ритуал жизни
Глава 31. Ритуал жизни
Марен больше никому не говорила о ребёнке. Правда, сегодня утром старая Нирин уж очень подозрительно скосила на неё глаза, но ничего не сказала.
Волшебники были слишком увлечены завершением ритуала. Полгода сложнейшей подготовки ради этого дня! Некроманты не хуже эльфов изучили все деревья-лаори в Лесу: знали, когда они родились, сколько сезонов росли и крепли, улавливали тончайшие эманации магической энергии внутри каждого из них. Естественное течение жизненных сил, ведущее к умиранию, вот с чем сегодня предстояло работать посланникам Веланта. Подобно тому, как искусный лекарь делает точный разрез, рассекая плоть, чтобы извлечь вредоносную опухоль, так и маги с невероятной осторожностью вмешаются в хрупкие основы мироздания, лишь бы немного отсрочить неумолимо надвигающийся период увядания лаори и продлить их время на год-другой. Жизнь неизбежно стремится к смерти, но во власти некромантов обратить смерть в жизнь. Подобное нарушение законов природы неизменно приводит к хаосу, но во власти Совета магов сделать исключение ради бесценных «слёз Леса».