— Ой Яська, от тебя одни глаза остались. Замучила тебя совсем, Улфа.
Она покачала неодобрительно головой, только легче мне от этого не стало.
Так проходило моё лето, в сплошной круговерти, суете, и работе.
Когда лето подходит к своему завершению, я внезапно заболела, силы покинули меня, я стала терять себя, проваливаясь в темноту. Это могло случиться внезапно, темнота накрывала, и меня начинало трясти.
— Припадошная, — начали говорить люди вокруг.
Я совсем перестала выходить из избы, стыдясь, что это могло случиться на людях. Только ранним-ранним утром, когда солнце ещё не встало, можно сказать по темноте, я убегала из дома и проводила большую часть дня в лесу, собирала грибы, стирала бельё и потом долго сидела на берегу ручья.
Уже по темноте я возвращалась в дом когда все спали, тихо готовила еды, чтобы на следующий день вновь уйти. Недовольная тем, что я отлыниваю от того, что было до этого взвалено на меня, в один из вечеров укараулила меня возвращающуюся с корзинкой грибов.
Она встретила меня в темноте сеней, долго била меня деревянным черенком ухвата, я кричала от боли. А потом, когда я упала на пол, ещё чем-то, похожим на визжи. Когда она успокоилась и ушла в дом, не смогла встать, силы покинули меня и я погрузилась в темноту.
Очнулась я от боли, что раздирала моё тело. Попробовала подняться, но больно было опереться на руки, я ими защищалась когда меня били черенком ухвата. С трудом села, слёз не было, была только боль.
Долго сидела пытаясь прийти в себя, по стеночки тихо встала и медленным шагом направилась по сеням на выход, на крыльце села. Немного отдохнув, пошла в сторону леса, я не могу остаться, здесь меня или добьют, или всё равно выгонят.
О чем-то жалеть и оборачиваться я не стала, главное для меня сейчас было только желание выжить. Как дикий зверек, я лишь хотела скрыться от того, что причиняет мне боль.
Лес встретил меня тишиной и темнотой, медленно я шла в сторону ручья, но не дойдя обессиленно опустилась на траву, и склонив голову легла. Долго лежала, слёзы отчаянья текли по щекам, иногда я засыпала, иногда лежала с открытыми глазами, уперев их в небо.
Только когда вновь наступила сначала ночь, а потом уж и утро, я смогла доползти до ручья.
Умывшись, попив воды я смыла с рук и ног кровь, оставаться здесь я не решилась, боясь осуждения людей и новых побоев. Отчаявшись, я долго лежала под кустом ивы.
А потом решилась, мне нужно уйти подальше от селения, возможно я найду в лесу, какую-нибудь старую сторожку. Поднимаюсь и решаю пойти ниже по ручью, насколько смогу, приблизиться к Избор-озеру.
Чем дальше отхожу от знакомых мест, тем страшнее мне становится. Устроив привал, я развожу костер благо, что лето и солнце жаркое стоит высоко, нанизав на палочку грибы, я зажариваю их на огне. Как только наедаюсь, пью ключевую воду, черпаю ладошками из ручья.
Всмотревшись в ручей замечаю. что внутри камушки блестят на солнце. Поймав несколько из них, рассматриваю. А потом вновь опускаю в ручей, зачем мне камни и какой в них прок.
Три луны, я обитаю в лесу, каждый день всё дальше отходя от поселения, спускаясь по берегу ручья.
[1] Олпа — плащ снабженный только прорезями для рук, изготовлявшийся из волчьей и медвежьей шкуры, для походов.
[2]Биулфи — куртка с прикрывавшим шею воротником (надо полагать, из кожи), также служившие только для походов.
[3]Фалдонами — назывались плащи из меха или шерсти, которые накидывались на плечи.
[4] sponn — (пядь): расстояние от конца большого пальца до кончика среднего.
[5] Здесь говорится о первых плаваньях по известному пути " Из варяг в греки", так же он назывался Варя́жский путь или Восто́чный путь — водный (морской и речной) путь из Балтийского моря через Восточную Европу в Византию.
[6] Чудьское море — в те времена это было объединённое вместе Чудское и Псковское озера, бытует мнение части археологов и геодезистов, что это было одно большое озеро, в наше время осталась только большая протока. Название озеро связано с одним из близких к русичам племени финно-угров веси или эстов, которых русичи именовали обобщённо чудь.
[7] Хельмский залив — Финский залив
[8] Эйстрасальт- Балтийское море, река Алукса это древнее название реки Нарва.
[9] Для погребальной традиции викингов было типичным, сожжение тел на погребальном костре.
[10] Сьюунд (др. — сканд. sjaund) или погребальный эль
[11] В Хель попадали умершие от старости или от болезней.
Глава 8 Возвращение
Моя четырнадцатая осень, канун моего обряда совершенолетия. Поселение варягов.
В лесу время течёт медленно, потихоньку идут дни за днями.
Семь лун прошло, лето в этом году теплое, и его последние дни да ночи, такие же. Немного обвыкнув, смогла постирать свои рубахи, раны затянулись и я немного взбодрилась.
Я знала по осени должны вернуться воины во главе с конунгом, и с ними Эльриком и Кнут, но так как поход дальний, мне думается, что они появятся только с появлением первого снега.
Мне хотелось увидится с Эльриком и Кнутом, но возвращаться в поселения, я и побаивалась, и не хотела, не зная, что меня там ждёт.
Ранним утром, я ещё сплю, в поставленной своими руками вежке. Капли росы легли на листья и травы вокруг, и вежка моя вся покрыта прозрачными каплями.
Во сне мне снится женщина, светло-русая как и я, она берёт меня на руки, и несёт навстречу с мужчиной, темноволосым и кареглазым. Мужчина тянет ко мне руки…
Просыпаюсь от того, что задеваю ногой стенку вежки, и капли росы срываются мне на лицо. Улыбаюсь сама себе, растирая влагу по лицу. Потянувшись с удовольствием, вдруг слышу невдалеке звуки рога. Удивляюсь, никогда такого не было, чтоб гёты трубили в рог на охоте.
Нет, звук рога я слышала и не раз. То опробовали его воины перед походами, пару раз слышала, как им созывали на совет, когда важное, что-то решалось. А главное, рог должен в бой звать и ушедшие воины его с собой увезли, по весне.
А тут звучит среди леса, вдали от поселения…
Встрепенувшись потихоньку выползаю из вежки, и так сижу, замерев, чтобы птиц вокруг не пугать и не дать приметить, что здесь кто-то есть.
Нестерпимо хочется узнать, кто это трубит в рог…
Новый звук рога, ещё громче и ближе, и я испугавшись глазами ищу место в кустах, где можно спрятаться. И как только звук начинает раздаваться вновь, приближаясь, я срываюсь с места и скрываюсь в кустах орешника поблизости. Тут же падаю на землю прижавшись, дышать и шевелиться, стараюсь тише.
Чуть позже, уже слышу голоса, то люди по лесу идут и переговариваются. Но пока, ничего различить не могу, кто там и о чём говорят. Моё сердце стучит в груди так, как будто бешенный заяц стучит, по стволу дерева.
Ещё и с другой стороны, от ручья, вдруг стал слышен шум, топот копыт лошадей, крики людские.
Что же это делается? Кто это?
Почему то я вдруг подумала, что это могут быть враги. Может на поселение хотят напасть? Тогда нужно как можно быстрее бежать и предупредить людей.
Чуть приподнимаю голову, и вглядываюсь в приближающихся. Вновь слышу цокота копыт, но ничего не вижу, только слышу голоса:
— Нет, там её не нашли.
— Спускайтесь ниже по ручью.
Разговаривают гёты, неужели пришлые соплеменники хотят напасть на своих же?
— Конунг!!! Иди сюда, тут вежка, — это знакомый голос.
Какого конунга он зовет? Лежу, и думаю, кто же они такие? Кого ищут?
Поднимаю голову повыше и вдруг вижу стоящего возле моей вежке Хальса, соседа по избе Дорте. Как он тут оказался? Он же в поход ушёл с конунгом. С конунгом, и я понимаю, конунг этот Сверр.
— Ясина!!! — раздаётся крик, практически рядом с кустами, где я прячусь и это голос Кнута.
Я вздрагиваю и поднимаю голову, ещё выше и вижу Кнута, чуть в стороне вижу, как к нему бежит Эльрик. У меня на глазах появляются слёзы, я поднимаюсь из травы и выхожу из кустов.
Кнут стоящий невдалеке, резко разворачивается и я вижу, как дёргается его рука к ножнам меча, висящего на поясе. А затем увидев меня, бросается ко мне, вижу как Эльрик, направляется бегом ко мне.
Раздается громкий крик Эльрика:
— Нашлась! Конунг, Ясина нашлась!
Оба подбегают ко мне почти одновременно, хватают меня за руки с двух сторон.
— Вы вернулись, — я не сдержала слёз.
— Ты опять потерялась Яся, — произносит Эльрик, качая головой.
Я машу головой соглашаясь, и смотрю, как к нам приближается конунг Свирепый.
— Ясин, это что? — задаёт вопрос Кнут, уставившись на мои руки, сплошь покрытые синяками, которые почти все уже стали жёлто-зелёные, но ещё местами сине-красные.
— Упала, — произношу, когда конунг, останавливается в шаге от меня, смотрит напряженно, но молчит.
А затем развернувшись, чуть отходит и громко выкрикивает:
— Возвращаемся!
Из леса появляются люди, пешие и конные, они собираются поблизости, переговариваясь.
— Пойдём, возвращаемся — это Эльрик.
Я послушно иду за ним, по дороге, а идём мы долго, он начинает ворчать:
— Яся, вот сколько можно? Зачем ты в лес, так далеко уходишь? Какой уж раз ты теряешься?
— Я…
Не дослушав меня перебивает:
— Больше в лес одна, не ногой. Поняла? — говорит строго.
Мотаю соглашаясь головой, сказать о том, что меня побили и потому я убежала в лес, не решаюсь.
Стыдно, ведь сама виновата, что не успевала по дому.
Боюсь ещё, что узнают о том, что я припадошная.
В поселение вернулись, я в растерянности посмотрела на избу Дорте, не решаюсь идти.
Но тогда куда?
Посредь улицы, что ль стоять.
Посмотрела на Кнута и Эльрика, они о чём-то тихо переговариваются.
Склонив голову смотрю на свои ноги, в этот миг над головой раздается голос:
— Эльрик, отведи Ясину в наш двор. Пусть умоется и поможет на столы накрывать.
Задрав голову, смотрю на Свирепого, а он говорит, на удивление спокойным голосом.