Переплыв неширокий рукав Днепра, выхожу на берег, и натягиваю штаны. Иду не углубляясь в лес, и ложусь на спину в высокой траве. Перед глазами ясное небо, плывут облака, глаза сами закрываются…
Во сне мне видится, как из высокой травы, появляется Ясина головка, она смотрит на меня. Во взгляде сомнение, она оглядывается, как будто опасается кого-то.
Но через миг решается и приближается ближе, я смотрю, боюсь спугнуть.
Из-за травы мне видна только Ясина голова и шейка. Тоненькая лебединая шейка моей любимой девочки. Она медлит, и вновь чуть ближе, ещё и ещё.
Меня трясёт в этом, таком желанном сне. Как же меня тянет к ней прикоснуться, обнять, вдохнуть её запах.
Девочка моя, но почему? Почему ты так далека? Почему ты никогда не будешь со мной?
Вздрагиваю, по коже растекается тепло.
Смотрю, а Яся совсем рядом, но коленях стоит предо мной. Рукой касаясь меня, а второй прикрывается. Голубые глаза смотрят на меня, и тепло заполняет всю грудь. Руки сами тянутся прикоснуться, почувствовать её тепло.
Мгновения летят и мы смотрим друг на друга…
— Ясссяя! — раздается резко крик над рекой.
Она вскакивает, и на мгновение я вижу, как она нагая, убегает и скрывается в кустах.
Резко просыпаюсь и поднимаюсь вскочив.
— Яся, — выдыхаю с болью.
Руками закрываю лицо, стоны вырывается из больной груди.
— Яся, Яся, Яся — мотаю головой из стороны в сторону.
Тихий всплеск воды выводит меня из оцепенения. Осматриваюсь вокруг, и вижу что трава в том месте, где на коленях стояла Ясина, примята. Будто и правда здесь кто-то был. Осознание того, что рядом была она сама, приходит не сразу. Как это принять, она так далеко от дома…
— Яся! — выкрикиваю и бросаюсь к воде.
В воде никого, взгляд падает на шевелящиеся кусты, на противоположном берегу.
— Яссяяя! — разносится эхом мой голос.
Бросаюсь в воду, плыть недалеко и я быстро приближаюсь к кустам, где было шевеление. Оттуда выделает утка, с характерным кряканьем. Выбегаю на берег никого кругом, а я не верю. Куст за кустом проверяю, ищу потерянную любовь…
Успокоиться долго не могу, долго брожу по берегу, и только затемно возвращаюсь к кострам у кораблей. Сажусь у драккара Эльрика, возле костра, и молча смотрю на огонь.
— Отец, где ты был? — Эльрик, присаживается рядом, обеспокоенно смотрит на меня.
— Ясю видел во сне, — от боли, закрываю лицо руками.
Молча, оба смотрим на огонь костра…
Ранним утром мы продолжаем путь и уже к вечеру этого дня проходим первый порог Эссупи, и пока Днепр полноводен, мы проплываем его на кораблях, не выходя на берег и не сгружая поклажу.
Ещё день и на третий ещё один порог Улворси, здесь уж мы выгрузились на берег, и облегчённые корабли с одними рулевыми, преодолели его.
На берегу я шел поблизости со словенами, от них и услышал как они называют пороги на своём языке. Первый для них "Не спи", а вот этот "Островной праг"[3].
Повернув голову смотрю на паренька идущего рядом, он с любопытством смотрит на бурлящий водоворотами порог, совсем не замечает, что я смотрю на него.
Светловолосая головка, напоминает мне мою Ясю.
Я останавливаюсь, будто налетел на стену каменную. Паренёк уходит вперед, а я смотрю ему в спину. Всё что я хочу сейчас сделать, догнать и развернуть к себе, выкрикнуть, — "Посмотри на меня".
Что же такое происходит со мной, мне уже в пареньке Яся кажется, имя его ещё так похоже…
[1] На одном из днепровских порогов, и погиб князь Святослав Игоревич. Согласно славянской хронике, Свенельд пытался предупредить Святослава, чтобы тот избегал днепровских порогов, но князь пренебрег его мудрым советом и попал в засаду и был убит печенегами, когда пытался пересечь водопады близ Хортицы(или второй вариант порог близ села Никольское — на- Днепре), в начале 972 года. Первичная хроника сообщает, что его череп был превращен в чашу печенежским ханом Курья.
[2]Печене́ги — древний тюркоязычный народ, сформировавшийся, вероятно, в VII–VIII веках в бассейне реки Сырдарья и в Приаралье. Скорее всего, изначально печенеги являлись частью огузов. Перед выходом на историческую арену печенеги кочевали где-то к востоку от Волги. В конце IX века они оказались на её правом, западном берегу. Тогда же, согласно поздней (Никоновской) летописи, в 875 году, с печенегами воевали киевские князья Аскольд и Дир. Впрочем, подтверждающих эту версию артефактов не найдено. По мнению некоторых историков, более достоверно, что первым русским князем, который имел дело с печенегами, был Игорь. Произошло это в 915 году, и тогда всё окончилось мирно. Но уже спустя пять лет печенеги пришли на Русь воевать.
[3]Известны нам эти древние названия из сочинения византийского императора Константина Багрянородного "De administrando imperio". В главе, описывающей путешествие русов в Царьград, он перечисляет их. Праг — порог.
Глава 37 Выход в море и Корсунь
Травень — червень, река Днепр.
ЯСИНА
После того как я сбежала с островка, где так близко была со Сверром, мы с Хватом вернулись на кнорр. Я тут же принялась намывать лавки гребцов, палубу кнорра и даже кадки все выскоблила.
Рубахи себе и другу постирала, только после этого, как стемнело, увидела возвращающегося конунга гётов. Издали я смотрела, как он тяжело ступая, прошёл по берегу и присел у костра рядом с кораблём Эльрика.
Мне в этот миг было необычайно хорошо, Сверр совсем недалеко и я вижу его.
— Яс, конунг Рёрик зовёт тебя к своему костру, — это подошедший варяг.
Отказаться невозможно, а идти боюсь. Поднимаясь на ноги, посматриваю на Хвата.
— Иди-иди, сама хотела — говорит.
Иду, а куда деваться. Думаю только про себя, с чего он решил, что хотела я этого.
Подхожу к костру, воины подвигаются и освобождают мне место. Присаживаюсь у костра, стараюсь не смотреть на Рёрика.
— Ну что, Яс? Домой не хочешь вернутся? — заговаривает со мной Рерик.
— Нет, — машу головой.
— Скоро пойдут один за одним пороги, смотри не ной, никто с тобой возиться не будет.
Я согласно машу головой, говорить боюсь.
— Свалишься за борт, вытаскивать не будем. Агейр, слышишь, привяжите его к мачте, чтоб потом не вылавливать.
Это он посмеиваясь, главному с кнорра моего.
Сижу молчу, на огонь смотрю.
— Яс, а кто это гриве? — неожиданно задает вопрос конунг Ладоги.
— Ну… — теряюсь, не зная что ответить.
— Не мямли, как баба, — Рерик повышает голос.
— Верховный волхв, — говорю, думаю его устроит такой ответ.
— Хм, врешь парень, — в голосе злость и угроза.
— Годи [1], по вашему, только сильнее, — пытаюсь выкрутиться.
— Это как сильнее? Много может? — Рерик не отстает от меня.
— Гриве, он главнее князя. Может видеть наперед, может всё про тебя видеть.
— Хм, — Рёрик вновь хмурится.
— Я правду сказал, — не нравятся мне его вопросы.
— А про меня может увидеть? — продолжает, чем очень удивляет.
— Нууу, да — он вообще меня поражает.
— А что ты хочешь узнать, конунг?
— Женится или нет? — от его ответа у меня брови ползут вверх.
— Я конечно, спрошу гриве, только если есть сомнение, значит и любви нет, — проговариваю, а Рёрик, как всегда, в ответ громко смеётся.
— Подрастёшь узнаешь, — хлопает меня с силой по плечу, отчего у меня ноги подгибаются.
— Когда ответ узнаешь? Долго ждать вашего гриве? — смотрит мне прямо в глаза.
— Не знаю я. Как ответит, тебе расскажу конунг, — я и правда не знаю, что смогу узнать, у самой себя.
Следующие дни мы проходим пороги, первый я даже не успела испугаться, не поняла и не почуяла. Второй по земле прошла, ещё и порадовалась, Сверр рядом шёл, и я от счастья улыбалась.
А вот третий, который варяги называли Геландри[2], что означает “Шум порога”, был для меня неожиданным, прошли мы его с трудом, кнорр мотало из стороны в сторону.
Только я немного отошла от этого испытания, как уж на следующий же день к вечеру, меня и вправду привязали к мачте. Округлившимися от ужаса глазами, я наблюдала за четвертым порогом, состоящим из 12 уступов, что лежали один за одним. Вода бурлила и кипела, вокруг во многих местах торчали из воды камни.
Именовали его Аифор, а на языке полян, в землях которых мы плыли, Неасит[3]. А значило это что он ненасытен. Пожирает он корабли и людей. Вот и мы потеряли один из кнорров Рёрика, рулевой не справился с порогом.
Пройдя порог мы встали на берегу на ночёвку. К своему удивлению, внутренне я была уже готова к таким испытаниям. Меня не напугал этот ненасытный, и я даже поверила, что могу сравнится с варягами. Вот, оказывается и женщина многое может.
Счастливая от того, что смогла, от того что не свалилась в воду, уснула крепким и спокойным сном.
И привиделся мне во сне Рёрик, он улыбался и было видно, что улыбка его счастливая. Руки его нежно обнимали девушку, светловолосую и юную. Она весело смеялась и смех её был, будто колокольчик. Было видно Рёрик и девушка, очень счастливы.
Проснувшись, я задумалась, что сказать конунгу Ладоги. Нет, спешить не буду, а то ведь не поверит. Потому, повременю немного, а уж потом порадую, пусть женится, он будет счастлив.
Следующие дни мы прошли ещё три порога, то были Варуфорос, по-русски Вулнипрах, «ибо он образует большую заводь». А потом Леанди, по-русски Веручи, что означает «Кипение воды». А потом седьмой, самый малый Струкун, по- нашему Напрези, «что переводится как “Малый порог”»[4].
Когда пороги закончились, было видно, что варяги и простые воины, и конунги рады, что благополучно завершилась эта часть пути. Дальше нас ждало спокойное течение реки, дней пять, а при сильном ветре и менее.
По утру я пыталась найти взглядом Сверра, но он последние дни был хмур, не весел. Мне подумалось, что это всё из-за тяжелого пути. Конунг гётов всегда сосредоточен на деле, он не отвлекается на мелочи жизненные.