С утра мы продолжили путь, путь к месту где Днепр приблизится к Западной Двине.
[1] Лыбедь — река, правый приток Днепра. Протекает по территории Киева, впервые упоминается в летописях под 968 годом: «не бяше лзъ коня напоити на Лыбеди».
[2]Текст песни Алексей Хворостян — Потерянная Любовь
Глава 40 Дорога домой
Липень, дорога домой.
ЯСИНА
Мы вновь стали на привал при впадении реки Лыбедь в Днепр. Место здесь было примечательное, я долго стояла на берегу, всматриваясь в окрестности здесь очень красиво, хочется остаться и любоваться этим вечно.
Вечер и вновь песни у костра. Мы сидели в этот вечер долго, я украдкой наблюдала за Сверром, пропуская через себя каждое мгновенье. Мои глаза видели только его, только моего любимого, только Сверра.
Неожиданно со мной заговорил конунг Ладоги.
— Яс, ты на меня не сердись, — произнёс Рёрик.
— Я для своих людей стараюсь, — продолжил.
— Понимаю, — тихо ответила
— Ты помнишь, обещал узнать у вашего гриве, про женитьбу мою? — он поднял на меня глаза.
— Да, я узнал. Женись конунг, ты будешь счастлив.
— Благодарю.
Мы так и сидели у костра, в ночной темноте звучали песни варягов, и вдруг в наступившей тишине, зазвучала песня на языке словен. Хват пел песню о потерянной любви. Хват пел и слёзы искрились на моих глазах…Я не могу тебя забыть, Нет у меня сил разлюбить… И он всегда в душе со мной.
Я слушала и каждое слово болью отражался в моей груди, перед глазами плыл образ любимого. Ничего не сравнимо с болью неразделённой любви.
Этим вечером, мне не сиделось больше у костра, встав я ушла на берег реки. Там у темных вод реки я увидела Сверра, и забыв про всё на свете, подошла.
— Почему ты печален конунг? — голос дрогнул. я не смогла сдержаться.
— Ты не поймёшь Яс, подрасти тебе надо.
Рядом с ним я чувствовала себя счастливой.
Мы ещё немного постояли, конунг не оборачивался и не смотрел на меня. Я понимала он скучает по своей жене, что ждет его дома. Наверно переживает, как она? Ждёт ли его?
— Иди, спать. И спасибо за поддержку.
— Всё будет ладно конунг, я уверен она ждёт тебя, — я хотела его поддержать, большего я не могла для него сделать.
А потом я убежала, потому что слезы потекли из глаз. я не смогла их сдержать.
С утра мы продолжили путь к месту где Днепр приблизится к Западной Двине. Он занял не мало времени, несколько дней шли проливные дожди, заливая палубу. Я промокла до нитки, и когда мы встали на привал, после которого начнется волок до Двины, свалилась с ног, меня поедал озноб и жар.
С трудом я смогла следующим утром открыть глаза, горшочек с натиркой, бабушки Дорте, принес Эльрик. Я растерлась, обильно смазав шею и грудь, и отправила Хвата в лес принести травы бадан и багульника, листа брусники. а сама вновь свалилась в сон.
Как от вернулся и как заваривал отвар, я не видела, потом он разбудил меня и напоил отваром, и растер мне спину натиркой.
На следующий день вышло солнце и мне полегчало, жар спал. Начался волок до Двины, я ехала на телеге, что выменяли на месте волока, у проживающих у реки. Это были земли западных кривичей, то есть земли моего племени.
Этот волок был тяжёлый, он занял пять дней, мне он показался намного тяжелее предыдущих, сказался недуг и усталость от долгого пути. Ряд кораблей шёл медленно, это был сухой волок, корабли тащили по суше, перекатывая по брёвнам.
— Мы пойдём по Двине, проходить будем недалеко от Кривитеска, — это проговорил Хват, подойдя ко мне.
— Недалеко? — я не поняла.
— Торопа река, и озеро на которых стоит Кривитеск, впадает в Двину. От Торопы, идёт длинный волок из реки Желны в реку Сережу, и там уж Кривитеск.
— А варяги, как идти собираются? — я растерялась, сомневаясь, заходить ли в наш священный город.
— Они пойдут в своё море и через него вернутся в Ладогу, — объяснил он мне.
— А мы сможем сами дойти по Торопе?
— Да, наши же нас на лодках доставят, — Хват смотрел на меня ожидая, что я приму решение.
— Сколько ещё хода, до того места?
— Княгиня, нам лучше не ходить с ними в море, а идти через Кривитеск, до Плескова, — пытался уговорить меня.
— Сколько хода? — произнесла жестко.
— Семь иль восемь дней, — опустил голову.
— Я приму решение, до того времени.
Хват ушёл, а я думала о том, что у меня есть ещё семь дней. Чуть погодя нашла взглядом Сверр, он командовал выгрузкой кораблей на воду.
Семь дней, мы ещё будем рядом, а что потом? — задаю я сама себе вопрос.
А потом…
Я уже знаю, что возможно никогда не увижу Сверра. Может быть издали, когда он придёт в Ладогу. Тот за кого меня выдадут замуж живет там, и возможно когда Сверр будет ходить в поход, мои глаза найдут его и я хотя бы буду знать жив ли он, здоров ли он.
Издали… Подойти ближе я не смогу, не смогу быть неверной мужу.
Нет, не смогу…
Последние дни пролетели, как один миг.
За день, до места где мы должны были уходить от варягов, Хват известил меня.
— Уходим?
— Да, уходим, мне нужно встретиться с гриве.
— Разве он не передал тебе…
Хват не понимал, ведь меня давно уж нарекли гриве.
— Пока он жив, он гриве. И я хотела бы, чтобы он подольше пожил, потому, как даже не понимаю, что будет дальше.
— Что не понимаешь? — друг удивлённо поднял брови.
— Как буду одновременно гриве и женой варяга.
Хват тоже задумался, и не нашёл. что ответить.
Когда корабли остановились у небольшого поселения кривичей, Хват пошёл искать лодочников для доставки нас в Кривитеск, я же направилась прощаться с конунгами.
Они стояли у одного из кнорров, обсуждали, как заткнуть течь в одном из бортов.
— Конунги, у меня разговор, — они обернулись ко мне, в тот миг, когда вернулся Хват.
— Говори малец, — ответил первым Рёрик.
— Мы уходим, — первым заговорил мой друг.
— Куда уходите? — это Сверр.
— Пойдем в Кривитеск по притоку Двины, а потом на конях до Плескова, — проговорила опустив голову.
— По примете уходить и приходить из походу, нужно вместе, — это Рёрик.
— Послушай Яс, мне есть, что тебе сказать давай отойдём — произнёс Сверр, и я от неожиданности замешкалась.
— Да, конунг — тихо пролепетала.
Мы отошли недалеко, к берегу, где стояла одинокая береза, обернувшись я увидела, что Хват смотрит на нас обеспокоенно.
— Послушай меня парень, я добра тебе хочу. Так уж сложилось в моей жизни, что я один. Был у меня сын, да вырос, горжусь им, то Эльрик. Была названная дочь…
Я от этих слов замерла, внутри всё затрепетало, взгляд застыл на лице моего единственного, любимого мужчины. А он опустил глаза и смотрел на воду реки.
— Выросла… И теперь я один.
— К чему ты мне этого говоришь? — мой голос дрогнул.
— Яс, я могу помочь тебе встать на ноги, обучу воинскому делу. Ты же один, из родичей только Хват, у него семья поди. Я ж для тебя всё, не для кого мне более. Иди ко мне в сыновья названные.
Не сдержавшись я присела на корточки и зачерпнула ладонями воды из реки, умыла лицо, пытаясь прийти в себя.
— Прости конунг, но это невозможно, у меня другой путь, — мой голос дрожал когда я ответила ему.
— Почему, я же не запрещаю тебе видится с родичем, в племя вернёшься, как подрастёшь, — Сверр мне подумалось не ожидал отказа.
— Не могу…
— Ты подумай, не торопись. Знаешь где моё поселение? Приходи, я приму тебя.
— Благодарю, конунг, — поклонившись, я отошла.
Не останавливаясь, я пошла в сторону и не видя ничего, шла и шла.
— Ясина, стой.
Натолкнувшись на Хвата, остановилась.
— Что он тебе сказал? Чем расстроил? — он утирал слезы, что текли по моим щекам.
Я молчала, пытаясь унять дрожь во всём теле.
— Понятно, сказал, что Рёрик женится? Да?
— Рёрик? Да я уж знала? — наклонила голову ему на грудь, не понимая, почему он про Рерика заговорил.
— Давай побыстрее уплывем отсюда.
Теперь мы направились с другом на лодке, по Торопе в сторону Кривитеска. Течение было попутным, но несмотря на это, только к вечеру, мы вошли в приток Торопы ведущий к священному городу. Заночевав, мы ранним утром, продолжили путь.
Как и в прошлый мой приход в Кривитеск, я увидела его в полдень. на горизонте появился городок расположенный в извилине реки, как мне виделось почти окруженный водой. Красивое место, сейчас в летнюю пору, это было завораживающее зрелище, глаз не оторвать.
Поделённый на две части, центр города находившийся на острове, назывался священным, он был окружён водами озера Соломенного (Соломено) и некрепкими деревянными стенами.
Мы направилась в город, лодочник что нас привёз, повернул в обратную дорогу, в город ему хода не было, только избранные могли туда войти.
На подходе нас остановили, сторожевые выкрикнули:
— Стоять!
Два воина подошли к нам, Хват заговорил:
— К главному ведите, скажите Хват и он поймёт.
Воины переговорили между собой, я посмотрев на них, признала в них оставленных с Хором.
— Ты ж с Плескова, кто с тобой?
— Да, со мной сыновец.
— Пошли с нами, — они шли впереди, мы за ними.
— Ты Хват давно с Плескова? — продолжили спрашивать.
— По весне ушли, а чего?
— Князь, вновь дочь потерял. Княжна пропала, ты ничего про неё не знаешь?
Хват покосил на меня взглядом, но произнёс:
— Нет, ничего не знаю.
Нас привели в избу, что стояла недалеко от берега озера, того самого, через которое я по зиме, на коне добиралась до острова, там я встретилась со старцем гриве. Летом это озеро переплывали на лодке.
Хват вошел, я встала за его спиной, воины вышли, оставив нас.
— Добра, Хват.
— Добра, Хор, — приветствовали они друг друга.
— Где гриве, ты говорил она с тобой? — произнёс Хор.
Дверь в избу распахнулась и перед нами предстали, три волхва, уже преклонных годов.