ём образе конунга мне виделось осуждение. За то что бегаю с мальчишками, веду себя не подобающе девице. Я вновь почувствовала себя той пятилетней девочкой, с исцарапанными ногами и в мальчишеской одежде.
Опустила глаза, немного поправила платье, и пригладила волосы выбившиеся из косы.
— Эльрик, Кнут вас за столами ждут! — голос громом разнёсся над двором.
— Яся, завтра увидимся, сестрёнка — это Эльрик бегом направляясь к отцу.
— Да, Ясинка не скучай, — это Кнут уже со ступенек крыльца.
Проводив их взглядом. я мотнула головой соглашаясь. Конунг пропустил пробегающих мимо, сына и его друга. Они скрылись внутри дома, а Свирепый так и стоял, пригвождая меня взглядом ледяных глаз. Руки мои затряслись, глаза опустила к земле. Испугалась я сильно, мне вдруг показалось, он может выгнать меня из селения, запретить общаться с Эльриком.
И тогда…
Куда я пойду…
Как буду жить без братца, одна…
Мне одиннадцать, в этом мире я одна…
Вновь подняла глаза на конунг, он так и продолжал смотреть на меня. Я задержала взгляд на шраме на его лице, а он уже не хмурился, а разглядывал меня, изучал. Как зверушку непонятную, изучал.
Потом вдруг резко развернулся и ушёл в дом.
Постояв немного истуканом, я наконец отмерла, глубоко вздохнула. Наклонив голову, посмотрела на свои ноги обутые в старые меховые поршни, промокшие и грязные.
Весь остаток этого дня просидела в избушке Дорте, не высовывая носа. Но уже на следующий день с утра я отправилась вновь в лес. Прошлый мой поход за валежником не удался, а теперь уж откладывать не было возможно.
Маленькие чунки я взяла у соседа в поселении, и бегом направилась к лесу. Так спешила, что совсем не заметила нависшие над землёй тучи и поднимающийся ветер. Мне думалось, что собирать я буду по краю леса, не углубляясь. Но уж до меня всё собрано, и потому чуть в стороне от селения захожу в лесную чащу.
Увлечённая сбором нетолстых веток и кусков отвалившейся коры, я совсем не замечаю, как поднимается сильный ветер, как начинает сыпать густой снег. Когда происходящее вокруг уже невозможно не замечать, а снег облепил меня с ног до головы, я разворачиваюсь и стремлюсь быстрее выбраться из леса.
Очень быстро поднимается сильнейшая вьюга[5], практически ничего не видно. С трудом я передвигаю ноги, но пытаюсь идти к выходу из леса, мне думается я ушла недалеко. От острых колючих снежинок лицо покрывается ледяной коркой, руки и ноги мгновенно становятся деревянными. Они не слушаются меня, я несколько раз падаю, чем делаю только хуже.
Не видно ни зги[6], кругом снежная стена, куда мне идти не понятно. Низко склонившись, я пытаюсь продвигаться, но лес становится бесконечным. Отчаянье накрывают меня, мне кажется что я заблудилась. Неужели это всё…
Обессилив окончательно, я сажусь под елью, ветки которой склонены низко к земле. Под ветками, не так колет лицо от иголок-снежинок, чуть отдышавшись, закрываю глаза. Я знаю, понимаю, что если усну, то замёрзну насмерть. Но сил открыть глаза нет, совсем нет…
Как же мне уютно, тепло. Через слегка приоткрытые ресницы, пробивается что-то оранжево-желтое. Я не понимаю, что это и вновь закрываю ресницы. Второй раз открываю, когда успокоилась вьюга, кругом тишина. От этой тишины мне становится страшно, почему так темно и тихо. А ещё тепло, удушающе тепло.
Пытаюсь пошевелиться, двинув рукой, упираюсь сама не понимаю во что. Чуть пошевелив пальцами, ощущаю теплоту и гладкость кожи, человеческой кожи. Отдёрнув руку, зашевелилась, появился просвет. Только тут я поняла, что накрыта с головой большой шкурой зверя.
Чуть подвинув шкуру я выглянула из-под неё, и огляделась. Я была в вежке[6], засыпанной плотным снегом. Как я тут оказалась?
Повернув голову, я разглядела в полной темноте, силуэт человека. Крупный, решила, что это мужик из местных, нашёл меня замерзающую и спас, затащив в свою вежку. Приподнимаюсь на локте, чтобы разглядеть спасителя, но в полной темноте, не могу понять кто это.
Лицо его от меня отвёрнуто, вижу только волосы длинные, как заведено у гётов. Склоняюсь ниже, хочу разглядеть человека, и в этот миг задеваю шкуру, что закрывает его грудь. Там рубаха, с воротником на шнурках, разошлись они и оголили грудь. А там пятно, темное пятно и мне не разглядеть, не понять, что это.
Протягиваю руку, зачем я это делаю, не знаю. Это как будто, потребность прикоснуться к чему-то родному, важному для тебя. Прикасаюсь легонько, не хочу разбудить, и ощущаю тепло. Тепло, горячее тепло от груди, в которой я чувствую биение сердца.
Спаситель чуть шевелится, заставляя меня опасливо прижаться к его груди. Я прижимаюсь ухом к его груди, и слышу его грохочущее сердце. Он разворачивается ко мне лицом, его рука обнимает меня, притягивая к себе. Я задыхаюсь, вернее даже боюсь дышать и вдруг слышу тихий голос, нет тихий шепот:
— Спи, девочка. Не бойся, я твоя защита и не дам тебя в обиду.
От услышанного я притихла, не зная, как мне быть, вырываться или послушно продолжить спать дальше. Спаситель, в это время приподнял руку и положил её мне на голову, немного нажав, заставил прижать её к своей груди.
Оказавшись вновь на его груди шумно выдыхаю, и перевожу глаза на грудь его, что прямо перед глазами моими. И там из под выреза рубахи на меня смотрит голова черной птицы, а ещё её поднятое крыло. Уперев взгляд смотрю, где-то я уже видела подобное…
Человек рядом затих, спит. И я тяну руку, подвигаю ворот рубахи, и передо мной рисунок из двух чёрных птиц. Когда-то давно, я заблудилась в лесу, я видела его во сне. В ветхой лесной избушке, я видела уже этот сон.
Сон, и это тоже сон…
Успокоившись, что это мне всё снится, укладываю голову на широкую грудь приснившегося спасителя, закрываю глаза и спокойно засыпаю.
Нет, почему становится вновь холодно. Открываю глаза, в отверстии на входе в вежку видно большая дыра. Оглядываюсь я в вежке, укрытой плотным снегом. Приподнимаюсь, рядом никого, значит и правда всё это сон.
Только откуда шкуры, что закрывают меня? Откуда, отверстие снежном заносе на входе в вежку?
Встаю на колени, накрываюсь двумя шкурами, что откуда-то взялись в вежке. Пытаюсь выбраться наружу, удаётся выползти только на коленях. Осматриваюсь, кругом снежные заносы, нет следов от вежки. А если и были, то все занесло вьюгой.
Вдруг вдалеке слышу голоса, крики приближаются. Становятся ближе и ближе.
— Ясина!!! Ясина!!! — разносится в притихшем лесу.
Вдалеке между деревьями мелькают силуэты людей.
— Я здесь, здесь!!! — кричу во всё горло, машу руками.
Люди приближались, их голоса стали громче.
— Ясина, — я узнала голос Эльрика.
— Эльрик, — выкрикнула я и облегчённо выдохнула, всё я не одна в лесу и спасена.
Через мгновения люди приблизились, и окружили меня.
[1] Валежник — упавшие на землю в лесу стволы деревьев или их части: сучья, ветви, сухие и гниющие.
[2] Чунки в старом значении — сани, иногда длиной до двух метров, на которых по первому льду ездили. Теперь под чунками, как правило, подразумевают маленькие санки на двух коньках, на которых катаются дети, отталкиваясь двумя металлическими дротиками. Иногда чунки называют салазками.
[3]Очелье — это надеваемая на лоб твёрдая повязка, которая удерживает от попадания в глаза волос челки и висков. Она может быть изготовлена из бересты, кожи, луба, ткани, металла. Очелья были атрибутами представителей любого сословия, возраста и пола. В повязки князей и ведунов вставлялись самоцветы, которые помогали раскрывать способности ясновидения. Юные славянки вместо головных уборов надевали кокошники и ленты-очелья, зачастую украшенные подвесками — ряснами с изображением ростков растений, крестов.
[4] Кандюшка, кондея — то же, что ендова. Это чаша, небольшого размера, из дерева или глины, иногда с ручкой, использовалась для питья кваса, перетапливания масла и подачи его на стол. Напоминает большую пузатую кружку.
[5] Вьюга — сильный поток ветра, при котором снег поднимается и кружится в воздухе, слово славянского происхождения, и, как можно догадаться, происходит то ли от корня "вить", то ли от корня "веять" (учёные не пришли к единому мнению). По смыслу вьюга синонимична метели, но несёт разговорный или художественный колорит.
[6] Зга — у В.И. Даля мы видим два значения: 1) темь, потемки, темнота. На дворе зга згою; 2) Кроха, капля, искра, малость чего. Ни зги хлеба нет. Недавно ослеп, а зги не видит!
Не видно ни зги (разг.) — так темно, что ничего не видно. Толковый словарь Д. Н. Ушакова, Кстати, еще «згой» в некоторых диалектах называли искру. На Дону она была «згрой», в Рязани — «згинкой». Если гипотетически искорка от огня будет невероятно маленькой, а темнота — черной до глубины души, то идиома тоже покажется разумной.
[6] Вежка- полевой, походный шалаш.
Глава 5 Тринадцатое лето
Прошло ещё два года, селение варягов.
Шло к завершению тринадцатое моё лето, последнее лето моего детства. Следующий год должен стать для меня очень важным, меня ждёт обряд посвящения девушки.[1] Но а сейчас, в своё последнее беззаботное лето, я безумно счастлива. Все жаркие дни провожу вместе с местными ребятишками, у ручья, что протекает поблизости от селения.
Мы с Дорте загодя[2] задумали готовится, к обряду и потому почти все длинные и светлые вечера я провожу за рукоделием, мы с бабушкой готовим мне приданное. Нет, это совсем не значит, что меня после обряда засватают. Дорте говорит, что года два надо повременить будет, и я ей верю. Да, и дум у меня о женихах нету.
Этой весной Эльрик вновь ушёл в поход с отцом, но уже вскоре они должны вернуться. Все ждут возвращения воинов в первые дни осени.
Но в последние дни лета в поселение приходят родственники конунга, из тех что когда-то были на дне вступления Эльрика в ряды воинов. За последние годы я стала немного смелее и потому с любопытством из-за угла наблюдаю за гётами прибывшими издалека. Это в основном взрослые мужчины, по возрасту ровесники конунга, среди них три женщины и несколько молодых парней.