Глава 5
Эс-эм-эс пришла ночью: «Оля опознала типа, который хотел ее убить. Артём».
Коротко и ясно. Все-таки, какая девочка молодец! Получается, не зря он ей на планшет скинул видео речного трамвайчика. Теперь-то точно ясно: между делами связь есть!
Несмотря на только-только поднявшееся над горизонтом солнце, сна не было ни в одном глазу. Наоборот, Брагин чувствовал прилив сил, как будто спал восемь часов — сказывались нетерпение и азарт взявшего след терьера. А ребята, получается, наоборот, всю ночь не ложились. Да и как уснешь, когда твой почти что убийца смотрит на тебя с экрана.
Брагин накинул старенький махровый халат с вылезшими нитками и направился на кухню. Всыпал ложку молотого кофе в джезву, настоящую, из штампованной меди, долил воды и поставил на огонь. Давно пора купить кофеварку, в очередной раз сказал он себе, прекрасно понимая, что этого никогда не будет. Джезва на плите — своеобразный ритуал, напоминающий о молодости. Двадцать пять лет назад, точно также как сегодня, он нетерпеливо приплясывал у плиты, вдыхая кофейные ароматы. А жена суетилась рядом, собирая ему бутерброды. Тогда он еще надеялся, что сумеет быть и хорошим мужем, и хорошим следователем. Оказалось, просчитался, не потянул. Все закончилось банальнее некуда. Такой историей, как у него, в «органах» никого не удивишь. Сначала тяжелое молчание по вечерам, потом скандалы и упреки, затем ультиматум и финальная точка — развод. Больше попыток завести семью он не делал.
Коричневая шапка над джезвой поднялась и опала. А вместе с осевшей пеной ушли и воспоминания. Не до них сейчас, сейчас нужно спешить. Брагин понимал: тянуть нельзя. Пока он опережает убийцу, но времени у него немного — ровно до тех пор, пока тот не поймет, что Ольга жива и сможет его опознать. Или до тех пор, пока капитан Кравченко не поймет, что погибла другая девушка. Он хоть и молодой и «эффективный», но не дурак же. К тому же Ольга не может вечно прятаться. Да и родителей Ирины нужно известить о трагедии. По слова Ольги они созванивались с дочерью не каждый день, но скоро обнаружат пропажу.
Брагин перелил кофе в кружку и еще раз взглянул на увеличенное фото мужчины, присланное Артёмом. Черты лица не рассмотреть — бейсболка низко надвинута на лоб, свободная ветровка с высоким воротником скрывает фигуру. Но стоит совсем рядом с женщиной, которая через несколько мгновений утонет. «Ишь, замаскировался, — сказал подполковник фотографии. — Но тебе это не поможет. Теперь я тебя легко вычислю. И достану». Через пару часов на службу должны прийти бывшие коллеги, для них найти человека по фото не составит труда. Надо просто немного подождать.
Спокойно сидеть дома Брагин не мог — энергия требовала выхода. Чтобы скоротать время, он решил закупить продуктов — в холодильнике еще вчера «мышь повесилась». Абсолютно пустой ранним утром магазин удивил его. Походив по рядам, он выбрал кусок свиной шеи килограмма на полтора, вчерашний багет, зелень и упаковку помидоров. Затем прихватил бутылку с водой — интуиция подсказала. Сонная кассирша, зевая, пробила чек и задремала дальше.
Сообщение от коллег застало Брагина, когда он шпиговал мясо чесноком. Сдерживая нетерпение, подполковник отложил телефон. Зная себя, он понимал: если откроет сообщение сейчас, то домашней буженины ему не видать. Он обсыпал мясо перцем и приправами — как-то по случаю купил большую упаковку, которая никак не могла закончиться — завернул в фольгу и поставил в духовку. Вот теперь можно посмотреть присланную информацию.
Первыми пришли данные погибшей женщины. Валентина Федорчук, пенсионерка. А вместо данных типа в бейсболке прислали целый ворох вчерашних протоколов с припиской: «Ищи сам. На работе завал».
«Сам — так сам», — проворчал Брагин. Для начала он отбросил всех женщин. Затем прошелся по социальным сетям. Откинул тех, кто не подходил по возрасту, а затем по фото отобрал тех, кто не подошел по росту и комплекции. Находя в интернете одного человека за другим, он хмыкал про себя: раньше на эту работу ушло бы несколько дней, а сейчас он справился за полчаса. Все данные в открытом доступе, люди сами готовы вывалить информацию о себе, искать и выпытывать больше ничего не нужно. Конечно, до сих пор встречались мизантропы и просто необщительные люди, которые не видели причин обзавестись профилем ВКонтакте, Одноклассниках или Фейсбуке, но Брагин надеялся, что его «клиент» не из таких.
Он оказался прав. Профиль мужчины нашелся ВКонтакте, правда, страничка давно не обновлялась. Киселёв Валерий Анатольевич, тридцать два года, бывший менеджер — хотя у нас сейчас любая продавщица менеджер — ныне безработный. Обычный человек, даже заурядный. Тонкая шея с выпирающим кадыком, прилизанные волосы, незапоминающееся лицо. Все последние фото, которым минуло не меньше полугода, сделаны на фоне потрепанного «джипа», которым Кисёлев, по всей видимости, очень гордился. Брагин пробежал по списку друзей и контактов, но никаких ниточек, которые можно было бы протянуть к Ольге, де Вержи или Зязикову не обнаружил.
На всякий случай переслал информацию Артёму с припиской: «Посмотрите с Олей, вдруг появятся идеи. Только никакой самодеятельности». Впрочем, девочка изрядно напугана, так что вряд ли отважится нанести визит этому типу, да и Артём за ней проследит. Вспомнив Артёма, подполковник сокрушенно покачал головой. Парень вызывал у него противоречивые чувства. С одной стороны, примерно таким сейчас мог быть его сын, который так и не родился. А, с другой, не понимал он это поколение. Хоть убей! Закончить истфак университета — не хрен собачий! — и при этом таскать по городу иностранцев? Посмотрите направо, посмотрите налево… Неужели никаких амбиций? Зато посредственность и серость, расталкивая других локтями, в это время рвется наверх. Привлекателен внешне — девчонки наверняка должны внимание обращать, сам видел, как на него Ольга смотрела, когда забывала о своих проблемах — но живет бобылем в бывшей коммуналке. Не глуп, современен и при этом какие-то древние предрассудки — астрология, гороскопы…
Подполковник поставил на плиту вторую порцию кофе и вновь взглянул на профиль Киселёва ВКонтакте. Не женат, детей нет, живет один. Девушки тоже по всему видать нет. Как и приятеля — не похож он на гея. Брагин дал поиск по всем базам данных, до которых мог дотянуться. Штрафы за парковку. Но у кого их нет? А вот это уже интереснее. Сразу два проигранных дела в суде. Сначала о наследстве, затем о насилии, которому подвергался в детстве. После смерти отца — отнюдь не бедного человека — все имущество отошло второй жене, мачехе Киселёва. Сам Киселёв тогда был несовершеннолетним. Даже затрапезная однушка на окраине, в которой он сейчас проживал, и та теперь принадлежала мачехе. В свое время женщина не хотела заниматься пасынком и определила пасынка в интернат, к администрации которого Киселёв также имел массу претензий. Брагин наскоро пролистал материалы дела. Унижения, жестокость, психологический прессинг… Но все это было так давно. «Почему же ты не сумел найти в себе силы и если не простить, то жить дальше? — мысленно спрашивал он. — И почему сорвался именно сейчас?»
«Кто же ты такой? Маньяк? Сумасшедший? Мститель? — вглядываясь в фото на экране, думал подполковник. — В каждой женщине видишь свою мачеху и мстишь ей? Но тогда жертвы должны походить на нее, а это не так. У Ольги и погибшей вчера пенсионерки не было ничего общего. С одной стороны — молодая симпатичная актриса, этакий нежный бутон глаза с поволокой, а с другой — шестидесятилетняя матрона с лишним весом, двойным подбородком и безграничной самоуверенностью. Или ты реагируешь на какой-то раздражитель? Шарфик на шее, знакомый парфюм? Что-то служит спусковым крючком, и ты не можешь совладать с собой? А потом оставляешь подпись — смайлик? А, может, прошлое ни при чем и ты слетел с катушек от сегодняшних неудач?»
Подполковник вздохнул. Картинка не складывалась, не говоря уже о том, что в этой версии совсем не нашлось место де Вержи с Зязиковым.
«Либо твоя интуиция дала сбой, либо ты что-то упускаешь», — сказал он себе. И вообще рано строить версии, тем более, что было и более простое объяснение: Ольга просто обозналась. Но проверить Киселёва все же стоило.
Подполковник набрал номер его домашнего телефона.
— Добрый день! — жизнерадостным тоном начал он. — Ростелеком приветствует вас и предлагает…
— Пошел к черту, — мрачно прозвучало на том конце.
Раздались длинные гудки. Но результат был достигнут: Киселёв дома.
Брагин с сожалением взглянул на духовку. С неохотой достал мясо — эх, постоять бы ему еще минут тридцать в тепле! — отхватил ножом здоровенный кусок, наскоро слепил сэндвич и завернул его в фольгу. Прихватил купленную утром бутылку воды. Теперь можно выдвигаться «в поле».
Спустя полчаса «шевроле» Брагина, замаскированное кустами сирени, уже стояло возле блочной пятиэтажки Киселёва. Место для наблюдения подполковник выбрал удачно — из окна машины отлично просматривались вход в подъезд и окна квартиры. Заехав двумя колесами на тротуар, возле дома раскорячился здоровенный «джип», наверняка еще отцовский, который Киселёв горделиво демонстрировал на фото ВКонтакте.
Конечно, для экономии времени можно было позвать двух проверенных парней из уголовки, нажать на капот «джипа», а потом, когда заорет сигнализация и хозяин выбежит во двор, заломить ему руки и запихать в машину. А дальше все просто: три «П» — перелесок, прессинг, паяльник. Да, он мог бы так поступить, если бы не тот случай в середине девяностых.
Вспоминать о нем Брагин не любил. Но и представить, чтобы кто-то на его месте поступил по-другому, тоже не мог. Девяностые — дикие, жестокие, безбашенные — чего там только не происходило. Убийства, рэкет, похищения, разборки со стрельбой… Полиция за те годы привыкла ко всему. Почти ко всему. Но когда, у неуступчивого коммерсанта похитили ребенка, чтобы надавить на папашу, нервы у оперативников не выдержали. Едва появился подозреваемый — мужик, пару месяцев назад предлагавший коммерсанту продать бизнес, нарочито так предлагавший, вызывающе, по-хамски — его тут же взяли. Ждать, пока с малышом произойдет непоправимое, было нельзя. «Похитителя» вывезли в ближайший лес. И сколько тот ни уверял, что не причастен к похищению, ему не верили. Они тогда чуть не убили его, настолько сильна была ненависть. А потом выяснилось, что мужик действительно непричастен, только к этому времени он стал глубоким инвалидом.