— От кого ты пряталась?
— Я испугалась, — прошептала она. — Думала, меня убьют.
Артём слегка отстранился, чтобы заглянуть в заплаканное лицо. Затем усадил девушку в кресло, сам сел на край стола.
— Рассказывай.
Ольга вытерла ладонью выступившие слезы.
— Я была в кабинете, читала, когда услышала, как кто-то попытался открыть замок в той, второй комнате. Получилось не сразу. Ключ вставляли несколько раз, затем раздался щелчок, послышались шаги. Тихие, осторожные, похожие на женские, явно не твои. Потом шаги затихли. И тут я вспомнила, как Викентий Сергеевич говорил, что Ирину видели с какой-то женщиной… В тот вечер, когда…
Слезы катились по ее лицу, она их больше не замечала.
— Я представила, как в другой комнате стоит Иркин, а теперь и мой убийца. В руке оружие. Оглядывается по сторонам…
Ольга судорожно втянула воздух. Артём ждал, пока она соберется с силами.
— Потом я услышала, как шаги направляются сюда. Спастись, бежать, но куда? Спрятаться под столом — единственное, что мне пришло в голову. Может, он или она решит, что меня нет?
Она замолчала.
— А дальше? — поторопил девушку Артём.
— Наверное, он… она ушла. Я не слышала. У меня от страха сердце в пятки ушло.
— А моих шагов не испугалась?
Она помотала головой.
— Твои я узнала, не сразу, правда. А потом, когда ты подошел к окну, еще и знакомые кроссовки увидела.
— Все-таки я не понимаю. О том, что ты у меня, знал только Брагин. Да и вообще, что ты жива, знал только он. Не станет же он…
Артем вдруг резко поднялся, оглядываясь, прошелся по комнате, толкнул дверь на кухню, постоял на пороге, затем поманил Ольгу. На его лице виднелось облегчение.
— Смотри. Твой «убийца» оставил нам гостинец.
На кухонном столе стояла форма с домашним пирогом.
— Я совсем забыл тебя предупредить, что ключ есть у мамы. Она иногда заходит без предупреждения — то ли подловить меня хочет, то ли подкормить, а скорее и то и другое.
Ольга облегченно опустилась на стул.
— Знаешь, что мы сейчас сделаем? — Артём потянулся к кухонному шкафчику и достал бутылку вина и два стакана. — Бокалов у меня нет, зато есть чертовски хорошее вино — подарил турист из Испании. Давно стоит, но случай не подворачивался.
Ольга прочитала этикетку.
— Думаешь, сейчас подходящий момент?
— Конечно! Тут написано, что к нему нужны мясо и фрукты. У нас есть пирог с мясом, а вместо фруктов будет мороженое. Думаю, получится не хуже.
Ему было немного стыдно за то, что оставил Ольгу одну. Как там — мы в ответе и все такое… Завтра непременно надо будет ее чем-то порадовать.
Постепенно Ольга оттаяла. Вино, разлитое по стаканам, играло рубиновыми отблесками. Улыбка Ольги казалась загадочной и трогательной… И тут зазвонил телефон. Реклама на этот раз оказалась особенно не к месту. Волшебство зародившейся симпатии растаяло.
Глава 7
Скрестив на груди руки, Брагин молча подпирал стену между большим, пыльным фикусом и напольными часами времен продажи Аляски. Молчать и ни во что не вмешиваться — категорическое условие, которое поставил перед ним капитан Кравченко. С другой стороны, выбора у него тоже не было. Какой может быть выбор, когда начальство «попросило» взять с собой подполковника Брагина и вообще «всячески содействовать». Единственный возможный ответ на подобные «просьбы» — подчиниться, но с условием — показать, кто в их паре главный. Впрочем, Брагин не возражал против того, чтобы побыть secundus. Он с интересом разглядывал гостиную в квартире утонувшей в Крюковом канале Валентины Федорчук. Дорого, вычурно, безвкусно, нарочито. Цветастые обои на стенах, за стеклами шкафов золоченые сервизы и шеренги хрустальных бокалов.
Сестра погибшей расположилась на велюровом диванчике, перед ней на столе стояла чашка с остывшим чаем. Капитан уселся на стул напротив. Его блокнот был раскрыт, но записей он не делал.
Кравченко вел допрос профессионально, при всем желании Брагин не нашел, к чему прицепится, если бы у него возникло такое желание. Вопросы капитан задавал четко и внятно, без излишней эмоциональности, не пытаясь выказать показное сочувствие, но и не действуя излишне жестко.
Допрашивать родственников, особенно женщин, сразу после смерти человека — не самое приятное в профессии следователя. Брагин не хотел бы сейчас оказаться на месте капитана — очень трудно пройти по ниточке, чтобы, с одной стороны, не обойти из жалости больные вопросы, а, с другой, не превратиться в бесчувственный автомат. Кравченко пока удавалось лавировать между двумя крайностями.
Вот и сейчас он молча дожидался, когда сестра Валентины придет в себя.
— Поверьте, мы делаем все возможное, чтобы понять что произошло, но нам нужно, чтобы вы помогли нам, — сказал капитан, когда она затихла. — Чем точнее вы ответите на мои вопросы, тем больше у нас шансов продвинуться вперед.
Женщина, все еще всхлипывая, покачала головой, то ли соглашаясь, то ли, наоборот, возражая.
— Я все понимаю, — с придыханием пробормотала она. — Спрашивайте.
— Ваша сестра жила одна?
— Да, в этой квартире.
— Вы часто виделись? У вас были хорошие отношения?
— Конечно, хорошие. Какие еще могут быть отношения между сестрами?
— Доверительные?
— Да. Валя мне все рассказывает.
О сестре женщина говорила в настоящем времени, словно отрицая случившееся.
— Вы знали, куда она отправилась утром седьмого июля?
— Нет. Откуда?
«Ну вот, пожалуйста, — хмыкнул про себя подполковник. — А говорит — все рассказывает».
— А о Семимостье вы знали? О желании, которое нужно загадать в семь утра седьмого июля?
— Вроде слышала.
— От сестры?
— Наверное.
— Но вы не удивились, когда узнали, что она рано утром отправилась загадывать желание? Или удивились? Кстати, как думаете, какое?
— Валя в последнее время по всяким гадалкам ходила, и в церковь. Просила, чтобы Бог послал ей хорошего человека, а то все одна, да одна. Муж ее давно оставил, она сына одна поднимала. Вырастила, на ноги поставила, а оно вот как обернулось.
Женщина опять промокнула ресницы.
— Умер Володька три года назад, — сказала она, шумно высморкавшись. — Онкология. Внуков нет.
— Кто мог желать ей смерти?
Сестра Валентины Федорчук поджала губы. Ее глаза стали сухими, колючими.
— Не хочется зря наговаривать, но я так скажу: есть один человек, кто сейчас наверняка радуется. Бывшая невестка. Они с Валей и раньше не ладили, еще когда Вовка был жив, а после его смерти так совсем стали как кошка с собакой.
Она махнула рукой и вновь горестно всхлипнула.
— Из-за чего был конфликт?
— Так из-за денег, из-за клиники. Из-за чего же еще?
— Спасибо, — сказал Кравченко, поднимаясь. — Вы нам очень помогли.
— Она это, точно она, — не успокаивалась женщина. — Еще когда Володька жив был, невестка настраивала его против матери. Разве можно сына против матери восстанавливать? И ругались они постоянно, Вовка их разнимал, а после его смерти дело до настоящей войны дошло. Вот сами подумайте…
Пора было прервать этот нескончаемый поток. Брагин оторвался от стены и, найдя в телефоне видео кораблика, остановил запись и увеличил фото Киселёва.
— Не знаете этого человека?
Женщина надела очки и взяла в руки протянутый смартфон. Вгляделась в экран.
— Что-то не припомню. А кто это?
— Этот человек был на том кораблике. Стоял рядом с вашей сестрой.
Она еще раз присмотрелась, поднеся экран поближе к глазам.
— Он что-то видел? Почему спрашиваете? — ее тон вдруг стал подозрительным.
Не дождавшись ответа, она заговорила сама.
— Нет, не могло у них ничего быть, — теперь она говорила уверенно. — Молодой он для нее, хлипкий какой-то, ненадежный. И куртка дешевая. Ей нравились мужчины степенные, представительные. Нет, не обратила бы Валя на такого долгоносика внимание.
— Спасибо.
Кравченко убрал блокнот, в котором так и не сделал ни единой пометки, и поднялся.
— Почему именно этот тип? — резко спросил капитан, когда они вышли на улицу. — Только не ссылайтесь на интуицию, все равно не поверю. Вы что-то заметили?
Брагин медлил, раздумывая, стоит ли рассказывать об Ольге или лучше промолчать. Как бы не сделать девчушке хуже. Кравченко терпеливо ждал, затем решил первым пойти на откровенность.
— Кстати, та девушка в старинном платье у фонтана. Пришли результаты анализов. В ее крови нашли героин — смертельная доза — и сильное успокоительное. Также оказалось, что она работала в тот день по чужому паспорту. Хозяйка паспорта дома не появляется. — Кравченко пристально посмотрел на Брагина. — Но вас ведь это не удивило?
— Не удивило, я разговаривал с персоналом «Карнавала». И знаю, где сейчас Ольга. Но разве дело не закрыто? Вам же тогда было «все кристально ясно», — Брагин не смог удержаться от легкой язвительности.
По красивому лицу капитана пробежала тень.
— Я уже написал отчет, но потом отправил его в корзину — спасибо Фишману, умеет он находить слова, после которых чувствуешь себя идиотом. Так что там произошло?
Капитан достал пачку сигарет, вытряхнул одну и полез в карман пиджака за зажигалкой, показывая, что у Брагина достаточно времени для подробного рассказа.
— Значит, думаете, этот Киселёв замешан в обоих эпизодах? — спросил он, когда Брагин закончил.
— Это не я думаю, факты так говорят. Сначала он пытался столкнуть под поезд Молчанову, но там что-то пошло не так, потом кто-то убивает ее подругу Ирину, думая, что это Ольга. Затем появляется на месте убийства Валентины Федорчук. Он был на Удельной, я уверен в этом, была соответствующая реакция на мои слова о происшествии на перроне. И Молчанова его узнала на видео. Однако на вечер пятницы, когда погибла Ирина Ефремова, у него алиби, хотя и не слишком надежное. Зато с Федорчук все прозрачно — возможность у него была.
Кравченко вытряхнул из пачки вторую сигарету, но прикуривать не стал и лишь задумчиво мял в руках фильтр.