— А мотив?
Брагин развел руками.
— Ольга стоит на том, что не знакома с Киселёвым и никогда до Удельной его не встречала.
— А с Федорчук у Молчановой есть пересечения?
— Нет. По фото не узнала. В клинике, из-за которой Валентина ссорилась с невесткой, никогда не была. Но тут уж вам карты в руки.
Капитан щелчком отбросил сигарету, достал смартфон и, извинившись, отошел в сторону, набирая номер.
— Договорился о встрече с бывшей невесткой Федорчук, а потом пообщаюсь с Киселёвым, — сказал он, вернувшись. — За ним уже выехали. Надеюсь, к моему приезду ребята что-нибудь разнюхают. Вы со мной?
Брагин кивнул:
— Конечно.
— Тогда встретимся через два часа в клинике.
Чем занять два часа? Раньше, когда он не был пенсионером, не было и такой проблемы. Отправляться домой глупо — пока приедешь, уже нужно выезжать обратно. Лучше уж скоротать время в кафе где-нибудь рядом с клиникой, а заодно и осмотреться.
Решено, так и поступим.
Небольшой симпатичный ресторанчик с ярко-красными маркизами на окнах смотрел прямо на фасад клиники. Брагин выбрал столик и заказал кофе с куском пирога. Размешивая ложечкой сахар, он поглядывал в окно. Спокойный респектабельный район недалеко от Литейного, облюбованный консульствами, чистенькие улицы, свободные от общественного транспорта, — отличное место выбрали Федорчуки для своего детища. Заметная, но не кричащая вывеска, новенькие стеклопакеты украшены рекламными наклейками, обещающими сбросить годы и килограммы. Двери клиники не закрывались, в них постоянно входили люди.
«Без клиентов не сидят», — усмехнулся Брагин.
Чтобы убить время, он зашел на форум. Сообщений для него не было, а на общем форуме обсуждали проблемы очередного новичка. Еще одна девчушка, размазывая по лицу сопли и не попадая по клавишам из-за заливающих глаза слез — эта картина прямо стояла у Брагина перед глазами, будто он находился рядом с пишущей — выясняла, какая смерть будет более мучительной: сжечь бывшего любовника, облив бензином, или плеснуть кислотой. Советы, которые ей давали на форуме, были столь же добрыми и адекватными.
Не выдержав, подполковник написал дурёхе, чтобы не валяла дурака, если не хочет сесть в тюрьму. Написал зло, жестко, чтобы сразу дать по рукам и поставить мозги на место, пока не произошло непоправимое.
Едва он закончил, как появилось личное сообщение.
Smile. Рад видеть тебя на форуме. Как твоя проблема?
Barsuk. Все так же.
Smile. Так, может, пора записаться на прием к психологу?
Barsuk. И чем мне поможет твой психолог?
Smile. Пока не сходишь, не узнаешь.
Barsuk. Считаешь, стоит?
Smile. Всенепременно!
Пока Брагин писал, за соседним столиком устроились две девушки в медицинских «пижамках» — законный перерыв на кофе со сплетнями. Разница между ботоксом и филлерами Брагина интересовала мало, зато когда разговор коснулся директора клиники Натальи Александровны, невестки Валентины Федорчук, он навострил уши, но ничего нового, чего бы не знал, не услышал.
— Смотри, опять адвокат приехал, — заметила вдруг одна из девушек, кивнув на затормозившую на противоположной стороне улицы машину.
— Ага. Наверняка жалоба прикатилась или опять проверка из прокуратуры.
— Ой, подруга, и не говори! Наталья, конечно, не подарок, но представить страшно, что будет, если старая корова ее из директорского кресла выкинет.
— А ничего не будет. Работу искать придется.
Найдете, подумал Брагин, непременно найдете. Молоденькая медичка — это вам не следователь-пенсионер.
В кармане тихонько звякнул мобильный — пришло сообщение от Кравченко. А вскоре показалась и статная фигура капитана. Брагин поспешно расплатился и направился к выходу.
Наверное, так и должен выглядеть кабинет директора преуспевающей косметологической клиники: просторное светлое помещение, современная мебель в стиле хай-тек, дипломы на стенах, большая плазменная панель для демонстрации достижений. И сама хозяйка кабинета, Наталья Александровна, ухоженная, молодящаяся женщина, смотрелась под стать кабинету — успешно и современно. Только никакие косметические средства не смогли замаскировать мешки под глазами и усталые складочки у губ.
— Теперь уже и Следственный комитет? — устало спросила она, разглядывая «корочки» капитана. — В чем меня обвиняют на этот раз?
На последовавшие вопросы Кравченко женщина отреагировала нервно:
— Где я была в семь утра два дня назад? Вы не шутите? Это мое личное дело, где я бываю в семь утра! Это никого не касается! Но если вам так хочется копаться в моей личной жизни, тогда дома. Только что встала. Нет, подтвердить некому, я сплю одна, у меня нет времени на бой-френдов. Что делала потом? Прическу в салоне, была записана на восемь. Проверяйте, если больше нечем заняться.
— Вас не интересует, что произошло в семь утра? — не вытерпев, спросил Брагин.
Ее слова очень походили на домашнюю заготовку. Слишком уж все складно выходило.
— Нет, не интересует.
— А зря, — в тон ей произнес Кравченко. — Потому что в это время умерла ваша бывшая свекровь.
Женщина не стала изображать удивление.
— Смерть была не естественной? Так вы меня подозреваете?
— А не должен? — поднял брови Кравченко.
— Похоже, сейчас самое время позвать адвоката, но я не стану это делать, у него и так благодаря моей свекрови дел хватает. Хочу, чтобы вы поняли. Мы со свекровью никогда не ладили, даже при жизни Владимира, моего мужа. После его смерти стало гораздо хуже, а последние полгода просто невыносимо.
— В чем причина? Ее не устраивало что-то конкретное?
— Ей хотелось денег. Клиникой всегда занимались мы с мужем, но половина принадлежала «маме». После смерти Володи его доля перешла ко мне по завещанию, наши с ней доли сравнялись, пятьдесят на пятьдесят. Это ее возмутило. Как так?! Она, кстати, завещание оспаривала, но суд проиграла. После суда был относительно спокойный короткий период. Финансовые отчеты мы ей посылали, только что она в них понимала, без образования. Дивиденды исправно выплачивали. Вопрос — за что? Но сейчас…
Женщина схватила лежащую на столе толстую пачку рекламных проспектов.
— Вот, посмотрите! Мы работаем на устаревшем оборудовании. Клиника нуждается в обновлении. Мы уже отстаем! Посмотрите, что сейчас предлагают другие! А у нас — лазеры десятилетней давности, RF-омоложение и списанный из «Меди» аппарат для термажа. Мы уже начали терять денежных клиентов, дальше будет только хуже! Но она своим скудным умом не может понять, что для обновления нужны деньги. Она считает, если один раз что-то вложила, то теперь можно ничего не делать. Она и не делает. И никогда не делала. Она мне нервы третий год мотает! Впору к психиатру обращаться, к психологу уже хожу. Правда, толку чуть.
Капитан продолжил расспросы, но Брагин и не рассчитывал, что они узнают что-то существенное. Если женщина в чем и замешана, то вытянуть из нее это будет не просто. И уж по крайней мере не прямо в лоб, такими вот незамысловатыми вопросами. Да, у нее был мотив. Вполне достаточный, чтобы избавиться от бывшей свекрови. Но не каждый, кто думает об убийстве, убийца.
— Что ж, больше вопросов не имею.
Попрощавшись, Кравченко вышел в холл. Брагин последовал за ним. Около стойки регистратуры красовались две напольные растяжки, на которых улыбалась красивая женщина с родинкой на левой щеке. Ее лицо показалось Брагину смутно знакомым, наверное, актриса какая-то, все они были на одно лицо — глаза, губы. Стены холла украшали фотографии сотрудников. Около одной Брагин замедлил шаг — в большой рамке висело фото сотрудников клиники. В центре стояла улыбающаяся Наталья Александровна. На этом фото она была блондинкой с пышными волнистыми волосами до плеч, а не брюнеткой с короткой стрижкой, как сейчас. Брагин не мог объяснить, чем его привлекла эта фотография, просто сработала интуиция. Подстриглась женщина, и что?
Подполковник остановил проходящую мимо женщину в белом халате.
— Когда сделана эта фотография?
Врач наморщила лоб.
— Месяца два назад.
— А вы давно тут работаете?
— Да, восемь лет.
Брагин спрашивал наугад, в надежде нащупать хоть что-то.
— Наталья Александровна часто меняла прическу?
— Нет, только недавно. Она всегда была блондинкой.
— Как думаете, что ее могло подвигнуть кардинально изменить прическу?
— Об этом вам лучше у Натальи Александровны спросить, — усмехнулась врач.
Кравченко с интересом наблюдал за диалогом.
— Что это было? — спросил он, когда врач ушла. — Вы что-то нащупали?
— Да я сам пока не знаю, — пробурчал Брагин. Он был недоволен собой — чувствовал, что упускает какую-то деталь, которая находится у него прямо перед глазами. — Крутится в голове что-то, никак не ухватить.
— Ну-ну, — усмехнулся капитан. — Надеюсь, просветите, когда разберетесь, а сейчас пора ошкурить подозреваемого.
За допросом Киселева Брагин наблюдал на экране монитора, вернее, пока только за самим Киселёвым — допрос еще не начался. Мужчина нервничал — ёрзал на стуле, оглядываясь на запертую дверь, но Кравченко в допросную не спешил. Усевшись на краешек стола, он пристально вглядывался в экран.
Камера поймала очередной затравленный взгляд подозреваемого.
— Пожалуй, хватит.
Капитан снял пиджак и расстегнул ворот рубашки.
В допросной он нарочито медленно закатал рукава, небрежно бросил на стол папку и громыхнул стулом, усаживаясь. Дешевый, киношный прием, но на тех, кто впервые оказывался один на один со следователем, производил впечатление. И Киселёв не был исключением. По тому, как проступили побелевшие костяшки пальцев в крепко сжатых кулаках, как вздрогнули его плечи, было видно: он напуган.
Кравченко молчал, буравя подозреваемого тяжелым взглядом.
— Почему я здесь? Что вы от меня хотите? — не выдержал Киселёв.
— Откровенного признания.