к бы дождь не пошел.
Артём озабоченно посмотрел на небо. Над головой ветер гнал редкие пепельные облака, которые, словно показавшийся авангард, оповещали о скором подходе основных сил — сплошного темно-серого марева, висевшего где-то над Пулковскими высотами. Да, стоило поторопиться.
Он похлопал в ладоши, собирая группу и перешел на английский:
— Я ваш сегодняшний гид. Сегодня у нас интернациональная группа, поэтому экскурсия будет проходить на английском языке. Надеюсь, ни у кого не возникнет проблем с пониманием?
Туристы дружно затрясли головами. Китайские болванчики, а не живые люди, подумал Артём. Он улыбнулся такому сравнению — китайских туристов в городе становилось все больше. Если так пойдет и дальше, придется учить китайский — и язык, и этикет.
— Ждем пять минут, затем выдвигаемся.
Группа ему нравилась. В основном молодые люди, и лица хорошие, заинтересованные. Такие лезут на крыши не ради селфи и острых ощущений, хотя и не без этого. И не ради того, чтобы откупорить бутылку «под облаками». Им интересен город.
Артёма отвлекли вопросом, и он упустил момент, когда на противоположной стороне улицы припарковалось такси. А затем через дорогу, собирая гудки автомобилей и проклятия водителей, припустил бегом невысокий темноволосый живчик. Артём заметил опоздавшего лишь тогда, когда уши резанул визг тормозов. Совсем недавно ему уже доводилось видеть подобную картину.
— Пардон муа, сорри, — прижимая руки к груди, на всех языках сыпал извинениями Морис. Как и в прошлый раз на его губах блуждала улыбка, на этот раз не столь открытая.
Артём сделал шаг к Дальбану, но потом решил, что время и место для выяснения отношений выбраны не слишком подходящие. Наверное, его лицо в этот момент было очень злым, потому что Ольга, с интересом наблюдавшая за вновь прибывшим, шепотом спросила:
— Кто это?
— Никто, — буркнул Артём и добавил, еще больше понизив голос: — Будь осторожна и ни на метр не отходи от меня.
Он повел группу по улице вдоль нескончаемого фасада, свернул под арку и остановился в тихом, безлюдном дворике. Настало время инструктажа.
— По лестнице поднимаемся тихо, чтобы не беспокоить жильцов. Кто в себе не уверен — пожалуйста в лифт, последний этаж. Когда выйдете на крышу, не сходите с деревянных мостков. Там, где нет мостков, идти можно только по гудроновым дорожкам. К краю крыши не подходить. И, главное, осторожность и еще раз осторожность.
На крышу Артём выбрался первым. Отошел на несколько метров, глядя, как из низкой чердачной двери один за другим появляются люди. Осторожно пробуют ногой настил, озираются по сторонам, делают пару робких шагов, а потом, осмелев, вдыхают полной грудью и улыбаются.
Такого чувства свободы, как на питерских крышах, нет нигде. Город с его смогом, теснотой, мелочной суетой и спешкой остался внизу, а здесь, под самым небом, каждый был счастлив и свободен. И Питер с крыш выглядел совсем другим. Дух захватывало от его красоты и величия. Именно здесь старинная карельская легенда, рассказывающая о том, что Петербург был возведен на небе, а затем целиком опущен на землю, казалась былью. Здесь был совсем другой, небесный Петербург, где над безлюдным изломанным пространством крыш устремлялись в небо шпили Адмиралтейства и Петропаловки, купола Исаакия, Троицкого и Смольного соборов. Если уж верить, будто каждый вновь прибывший в Петербург человек должен пройти инициацию, то делать это нужно только на крыше дома на Мытнинской.
Артём зорко следил за группой, не напоминая о себе. Первые минуты на крыше наедине с городом столь же интимны, как объяснение в любви. Третий здесь не нужен.
Подождав немного, пока схлынет эйфория, он выстроил группу на пятачке рубероида, откуда открывался вид на Неву. В этом месте он начинал экскурсию, постепенно переходя с одной крыши на другую — делая круг около двора-колодца. Петропавловка, Дворцовая, Ростральные колонны, Исаакий, Пушкинский дом… Весь центр как на ладони, не случайно это место пользовалось такой популярностью у туристов.
Вид был потрясающим, но для себя Артём выбирал совсем другие дома. Если было грустно и хотелось побыть одному, залезал на крышу здания в старой Коломне, стоящего на слиянии Фонтанки с каналом Грибоедова. С друзьями отлично проходило время на Сенной площади, на крыше дома-корабля. Девушек он обычно приводил на крышу Толстовского дома или на Английскую набережную.
Дав туристам насладиться видом Стрелки, Артем повел группу по деревянным мосткам на крышу соседнего здания. Подождал, когда все перелезут через поперечную балку и спустятся по приставной лестнице — крыша следующего дома находилась чуть ниже. Ольга шла в первых рядах, но ведь он просил ее быть рядом! А еще рядом с ней шел этот чертов француз! Идут, болтают, как ни в чем не бывало. О чем только?
Артём вновь остановил группу. С новой площадки открывался отличный вид на Владимирский собор и крышу здания с башенкой ПВО, куда проход уже давно был закрыт. Стараясь не упускать из виду Ольгу, Артём начал рассказывать про войну и блокаду, как совсем молоденькие девушки по ночам наблюдали за ленинградским небом, чтобы предупредить о налете фашисткой авиации.
— Делимся пополам, — скомандовал он, закончив рассказ. — Первая половина идет на смотровую площадку делать селфи, вторая остается со мной. Через пять минут меняемся.
Пяти минут им, конечно, не хватило.
Тучи, наконец, добрались до центра города. Становилось ветрено, по крыше редким стаккато застучали первые капли. Кровля постепенно намокала. Экскурсию нужно было сворачивать.
Поймав Ольгу за рукав, Артём прошипел:
— Я же просил не отходить от меня!
— Да-да, я помню, — пробормотала девушка.
Когда на крыше появилась еще одна группа, Артём занервничал всерьез — слишком много людей собралось на небольшом пятачке под пронизывающим ветром. Он бросил возмущенный взгляд на гида второй группы, который усиленно поворачивался к нему спиной. Артём немного знал парня — тот всегда плевал на то, что площадка занята кем-то другим, не ждал, когда освободится место. И сейчас эта группа заняла единственный безопасный проход к ближайшему входу на чердак. Две девушки — жгучая брюнетка и яркая блондинка на умопомрачительных шпильках (это на крыше-то?!), фотограф с профессиональной камерой, суетящийся низкорослый тип, покрикивающий на всех, две девушки-костюмера и трое зевак на подхвате. Ребята из группы Артёма во все глаза пялились на девушек. А те непринужденно позировали фотографу — похоже, быть в центре внимания для них не в новинку.
Артём старался не выпускать Ольгу из поля зрения. А она восторженными глазами смотрела на город. Затем раскинула руки и воскликнула: «Отчего люди не летают? Отчего люди не летают так, как птицы? Мне иногда кажется, что я птица. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела!»
Брюнетка слезла с трубы и уставилась на Ольгу.
— Молчанова, ты ли это?
Ольга бросила смущенный взгляд на Артёма и повернулась спиной к девушке, всем своим видом говоря: «Нет, это не я».
— Молчанова, передо мной можешь не придуривать! — крикнула ей в спину брюнетка. — Эти твои «почему птицы не летают» я с дипломного спектакля помню!
Ее слова стали последней каплей.
— Все, уходим, — скомандовал Артём.
Экскурсанты неохотно потянулись за ним, оглядываясь назад. На крыше начиналось самое интересное — брюнетка с блондинкой меняли наряды, раздевшись до трусов.
Артём повел группу к выходу, продвигаясь к низенькой башенке, служащей ориентиром. Группа растянулась, наступая на узкий деревянный настил, проложенный вдоль высокого поребрика. Место было нехорошим, опасным, ограждение здесь почти отсутствовало. Лишь изредка, у самого края, вверх торчали остатки железной арматуры. Каждый раз, проходя по этому деревянному настилу, у Артёма сердце уходило в пятки, но каждый раз обходилось. И только сегодня он почуял: сейчас что-то произойдет. Мало того, что мокро и узко, так группа еще и вместо того, чтобы смотреть под ноги, глазела на раздетых девиц. А где, кстати, Ольга? Почему он ее не видит?
«Be careful! Watch out!» — послышались испуганные крики. Группа сбилась, кто-то истошно взвизгнул. Паника — самое опасное, что может произойти на крыше. Еще и мокрой.
— Все стоят на месте! — рявкнул Артём.
Где Ольга?
Он запрыгнул на высокий поребрик, высматривая девушку.
Ольга, одной рукой зацепившись за торчащую из кровли железку, другой удерживала соскальзывающего к краю крыши француза. Туда, где не было ничего кроме обрыва вниз.
— Оля, держись!
На полусогнутых ногах Артём мелкими шажками двинулся по наклонной кровле.
— Не бойся! — шепнул он, поравнявшись с девушкой. — Я все контролирую.
Дурацкая фраза. Донельзя лживая. Так говорят, чтобы успокоить. На самом деле ни черта он не контролировал.
Еще пара шагов и Артём перехватил руку Мориса, осторожно потянув француза вверх. Дальбан скреб краями ботинок о мокрый металл и никак не мог подняться на ноги, чтобы помочь своему спасителю. Артём чувствовал, что может не вытащить его. Нудный моросящий дождь припустил сильнее, устоять на наклонной крыше становилось трудно. Артём пытался нащупать кроссовками жесткие ребра, соединяющие листы кровли. Они хоть как-то помогали удержаться на скольком металле — схватиться руками было не за что. Холодные капли дождя, смешиваясь с потом, стекали по лицу. Ладонь стала влажной, пальцы Мориса так и норовили выскользнуть из его руки. Сзади тяжело дышала Ольга. Но самым страшным было то, что и ее силы были на исходе. Краем глаза Артём видел, как она начала медленно сползать вниз. Еще мгновение и придется выбирать, кого спасать. Хотя чего тут выбирать…
Гид второй группы подоспел как нельзя вовремя.
— Держи девчонку, я вытащу второго! — крикнул он, перехватывая руку Дальбана.
Вдвоем они сумели справиться. Да и Морис пришел в себя и почти самостоятельно вскарабкался на деревянный настил, где экскурсанты испуганно жались к поребрику.