Впервые за время разговора Брагин посмотрел на француза с симпатией.
— Получается, не меня, а вас пытались столкнуть с крыши? — по-английски спросила Ольга.
Серые глаза были широко раскрыты — рассказ француза ее захватил.
Дальбан с удивлением взглянул на девушку.
— Почему кто-то должен покушаться на вашу жизнь?
— Потому что уже были попытки, — вместо Ольги ответил Артём. — Дважды. Сначала хотели столкнуть под поезд, но не получилось, зато вторая попытка оказалась удачной, правда, на этот раз убийца по ошибке отправил на тот свет Ирину, подругу Ольги.
— А еще нам кажется, что убийство Ирины, де Вержи и еще парочка смертей — звенья одной цепи, — добавил Брагин.
Морис удивленно покачал головой. Он вновь отпил из бутылки. Затем, завинтив пробку, приложил бутылку ко лбу. Выглядел он неважно.
Ольга спрыгнула с подоконника и подошла к французу.
— Вам нужен врач.
— Ерунда, — буркнул он. — Бывало и хуже. Если хотите помочь, принесите льда.
— Зачем вы снова приехали в Петербург? — спросил Брагин, когда за Ольгой захлопнулась дверь.
— Вернувшись во Францию, я старался быть в курсе расследования, чувствовал свою ответственность перед погибшим. Штудировал материалы и строил догадки даже тогда, когда дело закрыли. Наверное, потому я так легко согласился на предложение Алена, сына де Вержи. Он тоже не верил в официальную версию и считал, что отца убили, инсценировав несчастный случай.
— Он знал, что его отец нанял вас?
Дальбан, поморщившись, покачал головой. Артём понял, что ему не понравился глагол «нанял».
— Про поездку в Петербург — нет, знал только про галерею.
— Он кого-то подозревал? — продолжал расспросы Брагин.
— Да, мадам де Вержи.
— Свою мать что ли? — удивился Артём. — Высокие отношения в аристократическом семействе, нечего сказать!
— Нет, вторую жену. С первой — матерью троих детей — де Вержи недавно развелся…
— Так вот кто мог его ненавидеть!
— Не думаю, — вновь покачал головой Морис. — Дети выросли, и супруги не жили вместе. Мадам-primo давно жила своей жизнью и развод, по которому ей отошли значительные финансовые активы, был ей только на руку, это де Вержи всячески оттягивал разрыв, не желая делиться деньгами. То же и с детьми — убивать отца, который в них души не чаял… Кроме того, полиция тщательно проверила всех четверых.
— А новая жена?
Дальбан вздохнул и убрал бутылку от лица.
— Все утверждали, что де Вержи обожал жену, пара выглядела счастливой. Во время убийства у мадам-secundo стопроцентное алиби — она была в Париже. Насчет мотива — на первый взгляд его не было…
Морис замялся, и Брагин не упустил этот момент.
— Но?..
— Я долго думал о странном поведении де Вержи, почему он не обратился в полицию, если подозревал мошенничество с картиной…
— Вы же сами сказали — не хотел огласки.
— Дело в другом. По-моему, он кого-то покрывал. А покрывать он мог только близких людей. Очень близких. И вот тут в фокусе сразу оказывается новоиспеченная мадам де Вержи — она занималась галереей. Поначалу я думал, что она наняла кого-то, чтобы избавиться от мужа, но когда вернулся в Париж, встретился с ней. Она выглядела подавленной, даже можно сказать, убитой горем…
— Ф-ф-ф, — пренебрежительно фыркнула вернувшаяся со льдом Ольга. — Я вам сейчас такие страдания изображу, разрыдаетесь от жалости.
Дальбан приложил к лицу лед, закинул в рот принесенную Ольгой таблетку обезболивающего и медленно покачал головой, пытаясь улыбнуться. Улыбка получилось кривой и болезненной.
— Я в курсе, какие спектакли могут разыгрывать женщины.
Ольга опять фыркнула, но промолчала.
— Но я не сказал о главной причине, по которой вернулся. Я наконец-то понял, что произошло в отеле, и кто убийца.
— Кто? — в один голос вскрикнули Артём с Ольгой.
— Чем больше я копался в этом деле, тем крепче становилась моя уверенность, что убийцей могла быть только горничная.
— Каким образом она это сделала? Вы что-то нащупали? — встрепенулся Брагин. — Думаете, это она сделала укол?
— Нет, укол де Вержи сделал сам. Весь вопрос в том — какой именно. Он думал, что колет себе инсулин, а на самом деле вколол стероиды, потому что кто-то подменил в холодильнике ампулы. Причем, все до одной — де Вержи ведь мог взять любую. Сделать это могла только горничная, больше никто в его номер не входил. На следующий день, уже после его смерти, когда она пришла убирать номер, то заменила в холодильнике фальшивый инсулин на настоящий и подкинула пустую ампулу из-под стероидов. Почти идеальное преступление.
— А мотив?
— Думаю, она была простым исполнителем. Ее кто-то нанял.
— А психолог тут при чем? Зачем вы следили за Кристиной? — сыпал вопросами Брагин.
— Раз есть исполнитель, значит, где-то есть заказчик. Я пытался связать горничную с женой де Вержи, но мне это никак не удавалось. Я расширял и расширял круг общения каждой, но связи все не было. Я уже почти отчаялся. Психолог — это просто еще один выстрел наугад. Не знаю, как в России, но во Франции горничные не очень-то могут себе позволить психоаналитика.
— Нужно немедленно с ней поговорить!
Подполковник резко поднялся, громыхнув стулом.
— Не получится. Она уволилась из отеля две недели назад и ушла в монастырь. Я только вчера узнал, в какой.
— Как графиня Вольская, — вставил Артём. — Ушла грехи замаливать…
Он вдруг замолчал, задумавшись. А затем вскочил, пораженный своей догадкой.
— Я только сейчас понял, что мне напоминают все эти убийства! Такое уже было сто лет назад!
Артём развернулся к Дальбану.
— Вы читали записки русского сыщика, те, что просили меня перевести?
— Нет. Я не знаю языка. А в чем дело?
— Объяснись немедленно, — потребовал Брагин.
И теперь уже Артёму пришлось коротко пересказывать записки заместителя начальника сыскной полиции Петрограда. Он видел, как по мере рассказа вытягивается физиономия Брагина. Как Морис, позабыв про разбитый нос, решил его почесать и сморщился от боли. Как расширились, становясь огромными, глаза Ольги.
— Все сходится! — закончил он. — Это цепочка, как в дневнике.
Артём подошел к доске, взял маркер и поставил цифру один. Следом за ней появилась надпись:
1. Убитый — де Вержи.
Убийца — горничная.
Заказчик — неизвестен.
Затем на доске появилась цифра два:
2. Убитый — Зязиков.
Убийца — Ананьева.
Заказчик — горничная.
— С третьим случаем у них не совсем получилось. Поначалу исполнителем должен был стать тот мужик на Удельной, но что-то у него не заладилось — не смог сбросить под поезд молодую красивую девчонку. После этого он пропустил ход.
На доске появилась цифра три.
3. Убитая — Ирина (вместо Ольги).
Убийца — мужик с Удельной/неизвестная блондинка.
Заказчик — Ананьева.
— И последний случай, номер четыре. Вернувшись со скамейки штрафников, в игру вновь вступает мужик с ондатрами. Теперь он выполнил заказ неизвестной блондинки — убил пожилую тетку на кораблике.
— Что-то в этом есть, — Брагин задумчиво потер подбородок, затем подошел к доске и исправил надпись под номером три.
3. Убитая — Ирина (вместо Ольги).
Убийца — Наталья Федорчук.
Заказчик — Ананьева.
— Перед смертью Ирину видели в обществе крашеной блондинки с пышными волосами, именно так выглядела Наталья Федорчук до последнего времени, — пояснил подполковник.
Затем на доске появилось четвертое звено цепочки:
4. Убитая — Валентина Федорчук.
Убийца — Киселёв (мужик с Удельной).
Заказчик — Наталья Федорчук.
— Валентина Федорчук не была молодой и красивой? — ехидно спросила Ольга, а Артём с шумом выдохнул.
— Видите фишку? — воскликнул он. — Сначала ты выполняешь чей-то заказ, а потом следующий человек в цепочке уже убивает по твоему заказу. И ведь не подкопаться!
— Красивая версия, многое объясняет, — заметил подполковник, отходя на пару шагов и любуясь записями на доске. — Но пока выглядит слишком притянутой за уши и не везде прослеживается мотив. К примеру, с какой стати горничной желать смерти какому-то Зязикову? И почему он был раздет?
— Это как раз в стиле Ананьевой, — подала голос молчавшая до этого Ольга. — Она ни одного мужика без внимания не оставит, только не всегда дело сексом заканчивалось. Был тут случай на кинофестивале, когда она одного уважаемого человека, который к ней подкатывал, раздела. Выкинула его одежду вместе с телефоном в окно и ушла. Пришлось бедолаге в отель голышом пробираться.
— Подождите, — растерялся Морис. — Ничего не понимаю…Кто-то из них сознался?
Брагин покачал головой.
— Но тогда почему вы связали эти случаи в серию?
Подполковник подошел к французу и положил перед ним на стол свой смартфон с фотографиями.
— Это не я связал, а вот этот смайлик. Первый знак был нарисован сразу после убийства де Вержи на набережной перед входом в отель.
Он перелистнул фото.
— Второй мы нашли на набережной Лебяжьей канавки, где плавало тело Зязикова.
Еще одно движение пальцем.
— Третий был нарисован на гранитной чаше фонтана возле Адмиралтейства. Рядом на скамейке сидела мертвая Ирина.
Брагин вновь обновил экран.
— И последний. Появился на асфальтовом покрытии Старо-Никольского моста через Крюков канал почти сразу после того, как под мостом проплыл речной трамвайчик с задушенной шарфиком Федорчук.
— Но этого рисунка не было в материалах следствия! — вскинулся Дальбан.
— Не было, — согласно кивнул Брагин. — Потому что я и сам поначалу не придал ему значения. Нарисовано — и нарисовано. Лишь когда через месяц увидел второй знак, понял, что это серия. Но в Следкоме меня подняли на смех и отправили на пенсию.
— Странный какой-то смайлик, — сказала склонившая над телефоном Ольга. — Обычно же кружок рисуют иначе, в один прием, а тут словно две дуги.