Ответить он не успел. Широкое лицо Гарика вдруг закаменело, он замер, словно увидел привидение, затем резко отшатнулся назад. Смотрел он при этом куда-то за плечо друга.
Артём оглянулся. За его спиной стояла Ольга.
— У меня что-то с лицом? — удивилась девушка.
— Прости, — Гарик насилу отвел взгляд. — Я просто удивился, увидев тебя с Тёмкой. Ты же актриса, верно? Снималась в этом… как там… прости, запамятовал.
Он говорил медленно, подбирая слова. Но Артём видел, что он лжет. Кому-то другому, кто его не знал так хорошо, Гарик мог рассказывать о фильмах и сериалах, но только не ему.
Глава 15
— Так что все-таки произошло? — спросил Брагин, когда Артём с Ольгой ушли.
— Они отпустили Киселёва!
Красивое лицо капитана было перекошено от ярости.
— Даже не выждали сорока восьми часов! Под подписку.
— Что подписка, — сокрушенно покачал головой Брагин. — Клал он на подписку. Заляжет где-нибудь до лучших времен…
— Да уж, удружили.
Капитан уселся за стол и мрачно уставился на стопку папок, как будто они были виноваты в происшедшем. Брагин смотрел на него с сочувствием.
— А что там с монахиней? Пришли материалы дела? — спросил подполковник, чтобы разрядить обстановку.
Кравченко кивнул.
— Убита. Задушена примерно за полчаса-час до прихода ваших протеже. Заключение судмедэксперта будет нескоро — что поделать, область, — капитан грустно развел руками. — Да и что они там назаключают, еще вопрос. Отпечатков масса, пока разберут чьи, год пройдет. Предварительно — душил мужчина, женщина с такой силой затянуть веревку вряд ли бы могла. Веревка, кстати, из монастыря. Если бы преступник готовился убить заранее, оружие принес бы с собой, значит, получилось спонтанно.
— Или принес, но увидел, что Черданцева сидит к нему спиной и занята делом, решил все провернуть по-тихому, — возразил Брагин.
— Может и так.
— Не хочешь себе забрать дело?
Капитан помотал головой.
— Не хочу. Но даже если бы хотел, не дадут, слишком много на мне висит и без него, да и связать убийство монахини со смертью Федорчук и Ирины Ефремовой будет непросто — наверху же не верят в серию.
Кравченко переложил на столе несколько папок, переставил стаканчик с авторучками и скривился как от зубной боли.
— Может, смерть бывшей горничной вообще не имеет отношения к нашему расследованию. У них там в монастыре проходной двор, все открыто. Приходи, кто хочет, делай, что пожелаешь. Живут на отшибе. Мало ли… Воры за иконами залезли, а монахиня их застукала… — он говорил так, словно успокаивал себя.
— Ты сам-то веришь в ту глупость, что сейчас сказал? — перебил его Брагин. — Какие иконы? Монастырь — нищий как церковная мышь! Черданцеву задушили в каком-то подсобном помещении, они там ягоды перебирали и сушили. Где там ценности? Ты же сам девочку допрашивал.
— Ну мало ли… Откуда ворам знать, где в монастыре ценности хранятся.
Брагин фыркнул, не удостоив капитана ответом.
— А если не воры, зачем ее убивать? Кому это нужно?
— Хороший вопрос. Разве что организатору серии, если он начал рубить концы. В первую очередь слабые звенья. А что может быть слабее, чем пожилая женщина, которую мучает совесть? Киселёва взяли, но организатор не знает, где и на чем прокололась его идеальная схема. Он же не в курсе, что Ольга жива. Самое время все прекратить, обрубив концы.
— Но тогда следующим за горничной может стать Киселёв.
Брагин кивнул, соглашаясь.
Кравченко достал из кармана мобильный и набрал номер.
— Не отвечает.
— Телефон его можно отследить?
— Сейчас.
Капитан быстро переговорил с кем-то и чертыхнулся.
— Мобильный выключен. Последний раз он был в сети, когда его выпускали из следственного изолятора. Видимо, кому-то позвонил и сразу выключил телефон.
— А тот номер, по которому он звонил от вас?
— Думаете, я не догадался проверить? — обиженно буркнул капитан. — Тоже не в сети.
— Кроме Киселёва еще есть Ананьева и Наталья Федорчук. Ананьева сейчас за границей, там ей ничего не грозит, а Федорчук стоило бы предупредить.
Кравченко вновь послушно достал мобильный.
Брагин уже не мог усидеть на стуле, он встал и подошел к окну. Если пару дней назад они опережали противника, то теперь у подполковника возникло ощущение, что они опаздывают.
— Она в Литве, — прозвучало за спиной. — Пересекла границу два часа назад. Думаю, вернется не скоро.
— Литва? — поднял брови Брагин. — Что у нее за дела в Литве?
— Оттуда нет экстрадиции в Россию, — усмехнулся Кравченко. — Ну и интуиция у бабы! Кстати.
Он порылся в бумагах и протянул Брагину листок.
— Пришла экспертиза, которую для вас заказывал Фишман. Все четыре смайлика нарисованы одной рукой. С большой вероятностью мужской.
Брагин кивнул и внимательно посмотрел на Кравченко, который устало тер и без того красные глаза.
— Тебе бы выспаться как следует.
— Надо ребят сменить, они целый день за мачехой Киселёва по магазинам мотались. Еще бы и за пасынком приглядеть, только где людей взять. Эх, раздвоиться бы. А лучше растроиться.
— Я заеду к Киселёву, — пообещал подполковник, — только сначала заскочу в пару мест. Кстати, позвони в Публичку, предупреди, что придет человек из Следкома, пусть непременно дождутся.
Но сначала Брагин направился в частную клинику, где работала Кристина Астахова. Еще стоило бы заехать в университет, но там уже успел побывать Дальбан. В день смерти Валентины Федорчук у Кристины стояла лекция первой парой, от Старо-Никольского моста она никак не успела бы к восьми в университет. Француз довел до белого каления секретаря кафедры, выясняя подробности, а затем еще и опросил студентов. Все, как один, уверяли, что Кристина не только не опоздала, но пришла даже чуть раньше, а в качестве доказательства продемонстрировали ему конспект с датой и видеозапись на телефоне. Зато в остальные дни, когда совершались убийства, Астахова была свободна.
В клинике, неуловимо похожей на заведение Натальи Федорчук, Брагин не стал представляться потенциальным пациентом. Сразу направился к руководству, махнул старыми корочками перед носом импозантного, затянутого в белоснежный халат главврача и сходу заявил, что расследует убийство. Страшное слово должно было испугать доктора, но он почему-то облегченно выдохнул.
— Я поначалу решил, что кто-то из пациентов на нас жалуется, — пояснил он.
— А должны?
— Ну… Не знаю.
— На Астахову кто-нибудь жаловался?
— На Кристину? — встрепенулся врач.
Брагин неожиданно для себя заметил: ему неприятно, что главврач фамильярно называет психолога по имени. Не время сейчас для личных симпатий, все личное нужно оставить на потом, когда убийца будет пойман.
— Нет, никогда. А что случилось? — глаза доктора поблескивали от любопытства.
— Что вы вообще про нее можете сказать?
— Кристина — отличный психолог, знающий, квалифицированный, мне с ней очень повезло, — охотно сообщил главврач. — Пациенты ее любят. Она ведь не сразу согласилась у нас работать, пришлось уговаривать. Помог руководитель ее диссертации, я у него учился студентом, он меня и отрекомендовал. Что-нибудь еще?
— Что вы знаете о ее диссертации?
Доктор замешкался и стряхнул невидимую ворсинку с лацкана халата.
— Это же теоретическое исследование, к работе клиники отношения не имеет, так что я не особо интересовался.
— В какие дни принимает Астахова? В основном меня интересуют три даты, — Брагин назвал числа, когда были убиты де Вержи, Зязиков и Ирина Ефремова.
— Сейчас посмотрим.
Главврач пощелкал мышкой.
— Вот, пожалуйста. Дни и часы приема. У нас все отмечено.
Брагин поднялся и подошел к столу, чтобы видеть экран. Вечер, когда был убит де Вержи, значился как приемный день. Остальные два убийства произошли в более позднее время, почти ночью, когда клиника уже была закрыта.
— Вы уверены насчет этой даты? Может, Астахову кто-то подменял в тот день? А время приема? Переносов не было?
Главврач растерялся.
— Если бы что-то переносилось, у меня было бы отмечено, — неуверенно пробормотал он. — Но давайте проверим.
По его просьбе из регистратуры принесли карты пациентов с отметками времени и даты приема.
— Вот, пожалуйста, все совпадает. Что-нибудь еще?
Две даты из четырех выпадали — в эти дни Кристина никак не могла нарисовать на месте преступления смайлик. Но она могла быть мозгом смертельной эстафеты.
Брагину ничего не оставалось, как поблагодарить и отправиться дальше.
Когда он подъехал к углу Садовой и Невского, часы показывали половину девятого. В библиотеку он вошел и вовсе за двадцать минут до закрытия — столько времени искал место для парковки. Еще пять минут ушло на переговоры с охраной и ожидание, пока к нему спустится специалист.
— Мой рабочий день закончился, я не обязана тратить свое свободное время, — с ходу заявила вышедшая к Брагину строгая «училка» в очках. — Что у вас?
— И вам здравствуйте. А у меня вот, — Брагин протянул ей дневник заместителя начальника сыскной полиции Петрограда. — Меня интересует, были ли эти записки изданы.
На лице женщины отразился ужас. Аккуратно, почти не прикасаясь пальцами, она взяла в руки тетрадь, осторожно повертела и уставилась на Брагина. Если раньше она смотрела на него с обычной неприязнью человека, которого вынуждают задержаться после окончания рабочего дня, то теперь уставилась как на врага.
— Идите за мной, — поджав губы, проскрипела «училка». Дневник она так и не вернула.
Они поднялись по лестнице, прошли пустыми гулкими коридорами и оказались в тесном кабинете. «Училка» положила дневник на специальный стол, накрытый белой бумагой, включила лампу, надела перчатки и, аккуратно переворачивая страницы, погрузилась в чтение. Брагин терпеливо ждал. Сесть ему не предложили, но он сам расположился на одиноком стуле между книжными стеллажами.