На всякий случай Артём перелистнул чистую страницу и увидел приписку автора, сделанную гораздо позже. Почерк изменился, строки стали менее ровными, нажим ослаб.
«После некоторых размышлений, я решил уничтожить страницы, на которых пересказал пророчества княгини, — писал Петр Маркелович. — Знание будущего бесполезно для людей. Оставлю лишь следующие её слова: „Подобные цепочки убийств непременно повторятся в будущем. Там, где они и начались, в Петербурге“».
Эпилог
В Петербурге стояло раннее утро. Длинная тень от Александровской колонны наискось перечеркивала Дворцовую площадь, указывая на Адмиралтейство. Площадь выглядела непривычно безлюдной, лишь два гида нарезали круги возле колонны — собирали своих туристов на ранние экскурсии. Артём ждал группу у арки Главного штаба — сегодня он на удивление пришел первым, обычно кто-то из экскурсантов уже был на месте.
Любимую футболку с Картманом пришлось выбросить — кровь так и не отстиралась. Сейчас на нем была белая футболка с отпечатком ботинка на спине и надписью «Турист — тоже человек» спереди. Хотя ему всегда нравилась одежда с забавными рисунками, но главным здесь было удобство туристов — они должны были легко находить Артёма.
Сзади в ногу ткнулось что-то мягкое.
Рыжий кот, подрагивая хвостом, выписывал круги вокруг кроссовок Артёма. Выгнув спину, потерся о джинсы, позволил себя погладить и почесать шею.
— Привет, Эрмитажный, — сказал он коту. — Нагулялся за ночь? Теперь домой?
Кот дернул хвостом и вразвалочку, по-хозяйски направился через площадь в подвал.
Наконец начали подходить туристы — молодая пара из Лиона и трое студентов из Квебека. Артём повел их через площадь к Певческому мосту. Экскурсию, посвященную поэтам и писателям девятнадцатого века, он начинал именно с этого места. Прежде всего, попросил обратить внимание на дом княгини Волконской — желтое трехэтажное здание на другой стороне Мойки. На первом этаже дома, в квартире из одиннадцати комнат, жила семья Пушкина — великого русского поэта, о котором знали даже студенты Квебека. Сразу закивали, услышав знакомую фамилию. В этой же квартире спустя четыре месяца поэт, смертельно раненный на дуэли Дантесом, скончался. В соседнем здании, доме адмирала Пущина, проходили тайные встречи руководителей «Северного общества».
Однако пара из Лиона во все глаза смотрела совсем в другую сторону — на серое, четырехэтажное с надписью «Кемпински» на фасаде.
— Этот тот самый отель, где недавно убили французского бизнесмена? — спросил француз.
— Да, но тема сегодняшней экскурсии посвящена девятнадцатому веку Петербурга. Итак…
— А правда, что во всем виновата его жена? Она была русской, да? — не отрывая взгляд от отеля, затараторила девушка. — У нас в газетах писали, что она была связана с криминалом. Она воровала картины, да?
— Нет, она ничего не крала.
— А я читал интервью с журналистом, бывшем полицейском с набережной Орфевр, — вклинился в разговор один из канадцев, — он говорил, что там была какая-то любовная история.
— Так любовь или деньги? Артём, ну расскажите же!
Пять пар глаз смотрели на него
— Ладно, — сдался Артём. — Три месяца назад в Петербург приезжает французский бизнесмен де Вержи, останавливается в «Кемпински», гуляет по городу, посещает Эрмитаж, встречается со своим другом консулом, а на следующий день горничная отеля находит его мертвым на полу в номере. Хотя…
Артём задумался.
— Нет, начинать нужно не отсюда, а на сто лет раньше. В 1916 году в кабинет заместителя начальника сыскной полиции Петрограда ворвалась заплаканная девица…