Серега пулей вылетел из дома и окликнул ее через забор. Райка как будто не услышала.
— Райка! — гаркнул Серега со всей мочи.
Райка, не дрогнув, продолжила путь. Серегу она игнорировала как класс, явление и человека.
— Пожалуйста. Райка, — пробормотал Серега, шмыгнул носом и этим как будто повернул выключатель: слезы горячо наполнили глаза и полились уже прохладными, и это было не стыдно, не потому что не видно ничего, а значит, и стыдиться нечего, но и потому, что плевать.
И слова полились так же, горячо наполняя рот и горло и выливаясь уже холодно и бессмысленно:
— Райка, прости, пожалуйста, я больше не буду. Он умрет сейчас, а я не знаю, что сделать можно. Пожалуйста.
Он не видел и не слышал, что Райка остановилась, прислушалась и пошла к забору сперва нехотя, потом стремительно. Он бормотал сбивчиво и горестно:
— Там укусы везде, кровь, поняла? Он, может, помер уже. А я не знаю, что делать. Я не умею ничего. Я баран. А он умрет теперь из-за этого. Из-за меня умрет.
— Рекс? — резко уточнила Райка.
Серега вздрогнул и закивал, поспешно вытирая глаза, для чего пришлось возить ладонями по рубашке и размазывать слезы снова и снова, потому что так просто они останавливаться не собирались.
— Его волки погрызли или лисы, в лесу, в общем, там мясо прямо, и я фиг знает…
— Так, не реви, — скомандовала Райка. — Мамы дома нет?
Серега мотнул головой, так что слезы искорками полетели в разные стороны.
— Нет ни фига, а я в лекарствах не разбираюсь, бинт взял, а что еще, понятия не имею.
— Первым делом надо остановить кровь, дальше посмотрим, — быстро проговорила Райка. — Жди у калитки, я сейчас.
Она беззвучно пересекла двор и скрылась в доме так, что дверь не скрипнула и не стукнула. Антоновна дома, понял Серега. Увидит, что Райка намылилась куда-то, — запретит, чисто из вредности, и что тогда делать?
Чтобы не думать об этом, он пошел, как было велено, пытаясь ступать так же быстро и бесшумно, как Райка, но только чуть не подвернул ногу, а шаркал и топал все равно так, что Рекс услышал бы с того конца улицы.
Мысль о Рексе снова открыла кран со слезами. А когда Серега вытер глаза, перед ним уже стояла Райка с самодельной санитарной сумкой через плечо.
Видимо, такие сумки девчонки шили на трудах.
— Побежали, — велела она.
И они побежали. Изо всех сил.
Серега боялся, что Рекс не дождался. Что он умер, пока дебил братан бестолково метался туда-сюда.
Но он был жив, хоть и еле-еле. Он часто дышал, не пытаясь открыть глаза, и не мог ни сесть, ни встать, ни даже шевельнуть лапой. Мог только дрожать и подергиваться. И язык у него был страшно вывален и лежал на металлическом полу, хотя Серега и пытался вправить его обратно в пасть, пока Райка не отпихнула, сказав, что есть заботы поважнее.
Она принесла кучу лекарств, которыми обрабатывала раны ловко и решительно, при этом удивительно бережно, так что Сереге так и не пригодилась фраза «Поосторожней давай», заготовленная, чтобы хоть немножко оправдать свою бесполезность. Укусов было меньше, чем представлялось Сереге, и были они не такими страшными, распахнутыми и сквозными — это выяснилось, когда Райка осторожно смыла кровь водой из фляжки, таившейся в той же санитарной сумке. Заодно она попыталась влить немного воды в пасть Рексу, объясняя что-то про опасность обезвоживания, но пес лишь разок вяло шевельнул языком, а глотать не стал.
Райка нахмурилась, решила не упорствовать и принялась заливать раны другой водичкой из пластмассового флакона. Водичка сразу вспенилась.
— Лиса явно, — пробурчала Райка, стирая пену ватой и подмазывая вытянутые скобки укусов зеленкой. — Лисы даже, две-три минимум.
— Конечно, — подхватил Серега. — Одной бы он сразу бошку откусил бы, вот они толпой и напали, заразы подлые.
Он с трудом удержал при себе более точные характеристики, которые Райка точно не одобрила бы, и продолжил:
— Но и толпе досталось, докажь, Рексик?
Рекс как будто отреагировал на имя: он чуть вытянул шею и растянул пасть, словно улыбаясь. Раньше он улыбаться не умел, подумал Серега с внезапным восторгом и крикнул:
— Рексик! Ты слышишь, Рексик?
Улыбка стала шире, превратившись в оскал. Рекс вытянул шею и лапы, будто готовясь встать на мостик, и несколько раз резко выдохнул. Так, что получилось почти человеческое «Хэ. Хэ. Хэ».
— Он смеется, что ли? — спросил Серега с неуверенной улыбкой и искательно посмотрел на Райку.
Та пожала плечами, нахмурившись, и сказала:
— Помоги-ка перевернуть. С того бока не всё обработала.
Они осторожно переложили обвисающего, как мокрый полушубок, Рекса с боку на бок. Едва Райка промыла рану на шее, пес снова выгнулся и сказал сиплым шепотом: «Хэ. Хэ. Хэ».
В прокушенном, видимо, горле у него заклокотало, крошечные алые брызги пали на грязный металл.
— Считай, — скомандовала Райка. — Просто секунды: раз, два, три.
Серега растерялся, глядя на обмякшего опять пса.
— Зачем?
— Девять, — сказала Райка, не отвлекаясь от обработки укуса, — десять, одиннадцать.
Серега покорно подхватил, и она замолкла. Когда Серега дошел до девяноста, Рекс выгнулся и трижды надсадно выдохнул. Продолжалось это секунд восемь. А еще через девяносто секунд спазм повторился.
— Он не смеется, — сказала Райка.
— А что? — глуповато спросил Серега и оскалился, чтобы не зареветь.
Райка это заметила, поэтому протянула ему марлевый тампон, влажный и резко пахнущий.
— Руки протри, тщательно. Не хватало еще самому что-то подцепить.
И показала пример. Убедилась, что Серега повиновался, и, убирая медикаменты в сумку, сообщила очень напористо:
— Его надо к маме твоей или к врачу. Срочно.
Серега снова залился слезами.
— Мамка Рекса ненавидит, а остальным плевать, — пробормотал он уныло.
Райка решительно встала.
— Там в книгах, которые мы разбирали, — помнишь, в школе? — справочник ветеринара был. Я за ним, посмотрим и узнаем, как лечить. Поить его пробуй время от времени.
Она выскочила из кабины и с проворством, изумившим Серегу даже в таком его состоянии, взобралась по склону.
— Только скорей давай, — пробормотал Серега.
Он сразу подхватил Рекса под шею, чтобы залить ему в пасть хотя бы глоточек из фляжки. Но пес снова выгнулся и захохотал, и глаза у него были слепыми и страшными. Не Рексовыми.
Серега отдернул руку и принялся считать, загадав, что если на этот раз Рекс засмеется жутким манером не через полторы минуты, а попозже, то сможет выздороветь сам по себе, без уколов и Райкиных книжек. На счет «девяносто»
он в это поверил. На счете «девяносто пять» замолчал, всхлипнул и выскочил из кабины, зажмурившись, чтобы не видеть, как корежит любимого пса, — при этом чуть не расшибся, запнувшись о порог.
Он пробежал, ловя равновесие, несколько метров и все равно упал, но сравнительно мягко — потому что на малой скорости и потому что локтями в тряпку. Ту самую, на которой он утром выволок из куста Рекса.
Тряпка была покрыта и пропитана наплывами грязи и мелкого сора, которые собирала годами, и выглядела соответствующе — да и пахла тоже.
Серега брезгливо отшатнулся, подумал и кончиками пальцев расправил ее.
Это оказалась мужская куртка на молнии, неопределенного цвета — но, видимо, темного. Крови с Рекса на нее почти не натекло, да и та опала мелкими шматками, когда Серега поднял куртку, и корка мусора съехала с нее, как песок со склона.
Покрой у куртки, кстати, был вполне фирмовым, нашивки заграничными, и даже пластмассовые молнии до сих пор работали. Странно, что кто-то выкинул в лесной овраг такую четкую вещь.
А может, никто и не выкидывал, понял вдруг Серега. Может, пилот этого самолета спрятал улику, чтобы сразу не разоблачили, как по коричневой пуговке из старой песни. Это же давно было, тогда в джинсах и забугорных шмотках мало кто ходил. Вот шпион ее и заныкал.
А может, не только ее.
И Серега принялся исследовать лаз в кустах.
Серега немного исцарапался, сильно испачкался и расчесался за шиворотом, куда насыпалась горсть какой-то щекочущей гадости. Зато он нашел клад. Самый настоящий, хоть и потерпевший — очевидно, кораблекрушение.
Клад представлял собой раздавленный сундучок. До крушения он был размером с дипломат вроде того, с какими ходили в школу старшеклассники, только раза в два потолще. Теперь его размеры приходилось восстанавливать по расплющенным элементам, подобно тому как академик Герасимов восстанавливал по кусочкам черепов облик царей и прочих неандертальцев для учебника истории пятого класса.
Сундучок пострадал гораздо сильнее царского черепа: его как будто потоптал раздраженный мамонт, отбросив в итоге к склону оврага, где останки засыпала палая листва, то и дело поливаемая глинистой водой. Стенки сундучка были из чего-то вроде толстого картона, обтянутого черной пленкой. Теперь картон покорежился и расслоился, слои загнулись, слиплись и истлели, так что в руках у Сереги распадались на куски вместе с пленкой. Замочки и металлические скобки превратились в ржавые окатыши.
Содержимое сундука сохранилось немногим лучше. Это не удивляло: бо́льшая часть содержимого была изготовлена из тоненького стекла. Теперь это стекло несколькими горками когда-то прозрачных, а теперь загаженных скорлупок и осколков пересыпалось, шепча, по складкам. Впрочем, кое-что уцелело: какие-то тяжелые прямоугольные пластины и коробочки, пластиковые штативы и моток проводков.
Проводки, скорее всего, были от рации, хотя самой рации ни в сундучке, ни за кустом не было. Серега, во всяком случае, ничего похожего там не нашарил, только зря расцарапал макушку. Он плюнул на дальнейшие поиски — натурально, потому что рот забил мелкий лиственный сор, — и потащил сундучок в кабину, поближе к Рексу.
— Вот ты где! — рявкнула Антоновна. — Шлындрит опять поди где замест порядочных дел! Еще и в исподнем!
Она ковыляла навстречу Райке мимо школьной калитки, так что никакой возможности юркнуть туда уже не было.