— Вот так, товарищ капитан, — весело отметил Земских. — Пацан уже майор, а нам до второго просвета как до Китая раком.
Водитель Игорь с готовностью засмеялся. А Сабитов, хмуро отвернувшись от окна, сказал:
— Китай-то тут рядом.
Земских, заулыбавшись, быстренько придумал ответ, элегантно увязывающий вареных раков с красной книжечкой Мао, но Сабитов уже брезгливо поинтересовался:
— А это что за беззаботный бродяга Радж Капур?
Он смотрел через лобовое стекло на бредущего по обочине навстречу Гордого.
— О, это местная достопримечательность. Кладовщик, кличка Гордый, из Дома-с-привидениями. Вот как раз проезжаем.
Земских указал на серый домик не самого жилого вида: краска на нем облезла, стекла затянулись многослойной мутью, забор покосился.
— Он еще и бражку гонит для половины поселка.
— Так в милицию его сдать, — предложил Сабитов.
Земских такая решительность явно смутила:
— Ну как сдать. Участковый в курсе, его, похоже, все устраивает. Хотя бы водочных бунтов не будет, как в городах. Тут же бабки-дедки в основном, им бражка самое то, раз водку запретили.
Сабитов слушал, не выказывая ни согласия с доводами, ни казенной принципиальности. Земских добавил:
— Еще такой момент: для нас бич на удивление полезный. У него на ответхранении полторы тонны нашего хлама. Оснастка, запасы, расходные, некоторым по десять лет. Списать нельзя, держать негде, следить некому, даже инвентаризировать толком не смогли. А Гордый принял, не пикнул, и хранит все просто с медицинской, понимаете ли, аккуратностью.
Сабитов, пожав плечами, снова уставился в лобовое стекло, на которое надвигались ворота части.
— Вот и приехали, — подтвердил Земских.
— А я майор, а я майор! — совсем немелодично горланил Серега, впавший в полное ликование.
Ему страшно везло. Он вырос от «рядового» до «майора» быстрее старшеклассников, не потеряв ни одного хода. Палка от клюшки оказалась снайперской битой, сшибающей флакон из-под шампуня, даже когда бросать приходилось издали и с неудобной руки, чтобы не зацепить нарочно вставшего слишком близко Андрюху. Разок она ударилась о землю за метр до флакона и все равно отскочила как надо, смахнув его в сложном пируэте, заставившем Димона с Саней взвыть от восторга, а Андрюху выругаться. И отбить увесистую палку хлипкой рейкой, какими вооружились старшие пацаны, было, конечно, нереально. Часовой у банки в момент броска Сереги просто отходил от греха подальше: перед началом каждый успел крикнуть «За костыли не отвечаю», так что спасение от нечаянного прилета дубинкой по ногам или в голову признавалось ответственностью самого спасающегося.
— Слышь, майор, сдриснул пока, — сказал Андрюха, выходя на «лейтенантскую» линию, с которой не мог сдвинуться уже четвертый раунд.
Серега поспешно отошел за горку реек. Предыдущий бросок Андрюхи едва не расколотил ближнюю теплицу. Парни испуганно загоготали, доведя Андрюху до бешенства. Так что теперь в сторонке держался не только Серега. Саня подчеркнуто удалился от флакона, всем видом показывая, что хоть он и часовой, но совершенно не намерен мешать полету Андрюхиной рейки в любом угодном ей направлении. А Димон и вовсе уткнулся опять в свою «Игру 15».
Андрюха богатырски размахнулся и тут же взорвался яростными проклятьями.
Рейка полетела не в сторону флакона. Она звонко хряпнулась, сломавшись пополам, о низенький забор прямо перед Гордым. А тот даже не вздрогнул: так и пялился, будто на чудо заморское, на то, как Димон водит пальцем по ладони — вернее, перемещает костяшки с цифрами в плоской коробочке.
— Вот хрена ли ты там встал, бичара, а? Вылез деловой такой, как мертвый с косой, пугает, бросок мне верный сорвал!
Серега с Саней переглянулись и отвернулись, чтобы не заржать. Димон закрыл коробочку, убрал в карман и завертел головой, соображая, что пропустил. Гордый заморгал, будто лишь сейчас поняв, что произошло, развернулся и быстро удалился под гневный вопль Андрюхи:
— Вали давай, а то торчит как столб! Палку лбом поймаешь, отвечай потом за тебя, бичеган!
Продолжая ругаться, он дошел до сломанной рейки, повертел ее в руках, отшвырнул и сказал чуть тише:
— Так, ну его в жопу. Невозможно так играть, колдыри туда-сюда бегают, Людочка ща прибежит.
— Теплицу фигачить будем? — с готовностью спросил Серега.
Уходить от старшеклассников, тем более к книжкам и Райке, ему категорически не хотелось.
— Фигачь, блин, если хочешь, — раздраженно сказал Андрюха. — Я лучше этому алкашу хату расфигачу. — Он тут же загорелся этой идеей: — Ага, в натуре, устроим карательную акцию в Доме-с-привидениями? Мож, и привидения найдем. А нет, так просто в кровать ему насрем, чтобы вел себя нормально.
— Думаешь, он с этим сам не справился? — спросил Димон.
— Там, наверное, весь дом засранный, — подтвердил Саня. — Мамка говорит, в той халупе всегда помойка была, а Гордый вообще довел. Заразу подцепим, и вся радость.
— Столбняк и сифилис, ну, — сказал Андрюха с иронией. — Или этот, как его — СПИД.
— А запросто, — отметил Димон очень серьезно.
Серега незаметно для себя сделал шаг назад.
— Вот вы ссыклы-ы, — протянул Андрюха с изумлением.
— А ты косой.
— Ты что сказал сейчас?
— Что слышал.
Саня завелся не меньше Андрюхи и отступать не собирался.
Серега сделал еще шаг назад. Он вспомнил, что Андрюха с Саней цапались постоянно, а весной, по слухам, дрались на пустыре за первомайской школой, последний раз до крови — после чего неожиданно и начали нормально общаться. Выходит, только временно.
— Так, народ, — сказал Димон. — Ножички с собой?
— Ты шизой накрылся? — спросил Саня. — На ножах, как пираты, махаться предлагаешь?
Остальные явно разделяли Санино изумление.
Димон поморгал, гоготнул и сообщил:
— Вот вы деби-илы. За такие шутки в зубах бывают промежутки. Пошли в ножички играть. В «землю» там…
— В «кораблики»! — влез Серега, у которого, конечно, как и у всех, перочинный ножик был в кармане.
— У-уй, — одинаково сказали Саня и Андрюха и заржали.
Гроза отодвинулась.
— Хоть в «кораблики», ну, — согласился Димон. — Только не здесь, Людочка нашими же ножиками нам бошки и отпилит.
— Партизаны не сдаются, ватово-этово! — заявил Саня.
Андрюха предложил:
— Валим на полянку.
Настороженно так, явно не исключая, что Саня раз уж взялся перечить, то продолжит по всем пунктам. Но тот пожал плечами, показывая: «На полянку так на полянку».
Гроза миновала.
Лето было ранним, утро жарким, а кабинет начальника авиакомендатуры вспомогательного аэродрома Нитенко — небольшим, ветхим и душным.
Бакинский кондиционер честно выл, иногда подхрюкивая, но ощутимой прохлады не давал. Зато мужики, воссевшие вокруг гигантского, не по кабинетику, письменного стола царских, похоже, времен, давали жару — ладно только в прямом смысле. Все, кроме капитанов, — и майор Нитенко, и представители района — оказались корпулентными и вскоре должны были начать задыхаться и потеть. Затягивать совещание, тем более установочное, не стоило.
— Спасибо, товарищи, что собрались, — сказал Сабитов. — Прошу прощения, что в такую рань, но дело, сами понимаете, важное.
— Государственной важности, — веско поддакнул Пахомов, зампред райисполкома, лысый усатый пенек предпенсионного возраста, пиджак которого был засален почти как роба авиатехника-ветерана.
— Ну… Да. Товарищ майор сказал, что я прибыл с инспекцией, так точно, но я не ревизор и не контролер. У меня задача — помочь быстрому решению в общих интересах всех здесь присутствующих. И полномочия соответствующие.
Нитенко кивнул, стараясь не выдать скорби.
— Аэродром и военный городок существуют еще с военных времен, район, я знаю, всегда оказывал максимальную поддержку части, та отвечала тем же.
Все дружно закивали, а Пахомов явно собрался развить мысль максимально торжественным образом, поэтому Сабитов поспешно продолжил:
— Но последние три года часть находится в резерве. С одной стороны, для приема авиаполка, выводимого… оттуда, это самое то.
— Из Демократической Республики Афганистан, — подсказал Пахомов.
Сабитов, стараясь не раздражаться, завершил:
— С другой — нужно сделать всё, чтобы передислокация прошла гладко, благополучно и в полной секретности. Никаких утечек о том, что авиаполк в порядке ротации будет выведен из Баграма не в Карши, а сюда, к китайской границе, сами понимаете, быть не может. Я должен сразу предупредить, что не интендант и не особист. Я обычный летчик, просто летать больше не дают.
Перевели из зама по боевой в зампотехи, а теперь вот сюда отправили, о товарищах позаботиться. Так вот. Я позабочусь. Как уж смогу, но изо всех сил.
Спасибо.
— Ранение? — вполголоса уточнил Земских.
— Да, — ответил Сабитов, садясь.
Надежда провести установочное совещание быстро, без пафоса и лирики, таяла. Нитенко, похоже, это понял и выступил неожиданно лапидарно и деловито:
— Значит, рамки у нас такие. Часть пустая, как раз под такой случай.
Аэродром обслуживается минимальным штатом из пары взводов, ангары свободны, если Ли-2 не считать — он за музейный экспонат сойдет, хотя вполне на ходу. Но в целом и полоса, и хозяйство в сохранности. Нужно только кое-что подлатать, стёкла вставить. Ну и вокруг подчистить, а то лес вплотную подступил, а он тут заселенный. Медведи и лисы на поле пока не выбегают, и то хлеб. Но тут же и птицы, сами понимаете. Надо вырубать, в общем. А первым делом, конечно, восстановить сеть радаров.
— Это лучше прямо сегодня начать, — согласился Сабитов.
— Перестройка на марше! — старательно пошутил Пахомов.
Все засмеялись — кроме Сабитова.
«Он вообще улыбаться умеет, интересно?» — подумал Земских и уточнил у Пахомова:
— С техникой-то поможете, если что? Там краны, бульдозеры и лесовозы могут понадобиться, ну и дороги пригладить надо будет, наверное.