– Поздно, мы уже переспали, – говорит она ему, чтобы отшить.
Бедняга пятится от их столика и предлагает свое чудо цветоводства другой паре.
– Как один комик может запретить другого? – недоуменно спрашивает она.
– Очень просто: обронить фразочку вроде: «Если в вашей передаче появится Себ, меня можете не звать». Достаточно сказать это всего раз одному-единственному журналисту – и пороховая дорожка добежит куда надо, ему даже не нужно повторять свою угрозу, ее успешно разнесут и намотают на ус.
– Вы его ненавидели?
– Слишком слабое слово, чтобы передать мое отвращение к этому субъекту.
– Вас обрадовала его смерть?
– Я отпраздновал ее шампанским. Плясал один перед домашним телевизором, когда показывали его похороны.
– Это вы его убили?
Он нервно давится.
– Нет, мне не хватило бы смелости. Но я очень сожалею об этом. Если бы я это сделал, то мог бы без стыда смотреться в зеркало, это точно.
– Если предположить, что это убийство, то кому, по-вашему, хватило бы на это смелости?
Он задумывается.
Индус приносит десертное меню. Лукреция выбирает блюдо с непонятным названием «гулаб джамун». Им подают залитые медом шарики из манки с шафраном.
Себастьян Долин ест с аппетитом, самозабвенно, размашисто двигая челюстями, словно перекусывая хребет невидимому врагу.
Он делает неопределенный жест.
– Любому из комиков, всех не перечислить. Все, кроме шайки его сообщников, были настроены против него. Я имею в виду тех, кто знал, что он собой представляет.
Опять требуется разрядить атмосферу, для этого годится брелок со смехом. Себ озадаченно глядит на «испуганную деву».
– Хуже всего то, что суд имел губительные последствия. Усилиями прессы он послужил предостережением для всех остальных. Комики перепугались. Теперь их можно безоглядно грабить.
– Мне трудно представить Дариуса таким, каким вы его рисуете. Но так же трудно счесть все эти подробности вашей выдумкой…
Он плещет вино в свой недопитый бокал, вино течет на скатерть.
– Дариус был вором. Он похищал шутки у их создателей. Собирал ничейные шутки, не стесняясь их присваивать.
А Исидор может оказаться прав!..
– Когда все остальные комики смекнули, что это за человек, они встали в нейтральную позицию: при его появлении они прерывали выступление. Это был единственный способ заявить о неприятии его сомнительных приемов.
– С другой стороны, он помогал молодым, создал Школу смеха, продвигал новые таланты, разве нет? Он не боялся создавать себе конкуренцию.
– Это было хуже всего! Если у вас остаются сомнения, советую посетить его великий благотворительный проект, так называемый Театр Дариуса, открывающий юные комические таланты. И как следует присмотритесь. Там вы получите ответ на вопрос, кем был на самом деле Дариус.
Лукреция Немрод не знает, что подумать.
Себастьян Долин все пьет и пьет, пока не напивается совершенно допьяна.
За его спиной картина во всю стену, на ней блещет золотом и серебром великолепный дворец.
37
3212 г. до н. э.
Индия, город Хараппа.
Девушка танцевала на цыпочках, под завораживающую мелодию бубна, флейты и арфы.
Люди, преодолев проблемы с пропитанием, безопасностью, архитектурой, общественным устройством, политикой, гигиеной, получили возможность посвящать свободное время не самым обязательным занятиям. К ним относились религия, живопись, музыка, танец, игры, литература.
После представления к танцовщице пришел молодой принц. Он показал ей папирус, на котором его писец изобразил всевозможные сексуальные позиции, и указал на ту, что была обозначена индийской цифрой 83.
Молодая танцовщица повертела рисунок и сообразила, что предлагает ей принц.
Она согласилась, и они поднялись в спальню, где громоздилось огромное ложе, заваленное алыми подушками.
Она встала на четвереньки, он пристроился к ней так, как было указано на рисунке, их ноги переплелись.
Потом руки. Слияние двух ртов, сладострастное колыхание тел. Принц был танцором не хуже ее. Рядом с ними курился ладан.
Наслаждению не было конца.
Кожа девушки пахла цветами магнолии.
Наконец мужчина забился в сладостной судороге, женщина издала долгий стон.
Они хотели разъединиться, но не тут-то было: он застрял у нее внутри.
Сначала им было забавно, но затруднение не проходило, и обоим стало не до смеха. Принц решился вызвать слуг. Те, прибежав на зов, увидели два сплетенных тела и не смогли удержаться от хохота.
Контраст между счастливым мгновением и постыдной развязкой разил наповал.
Так родился анекдот, сопровождаемый картинкой.
Дело было в четвертом тысячелетии до н. э. Тогда и была изобретена первая сексуальная шутка.
Один из слуг – его звали Пребод, – занимавшийся йогой, вдохновился этой шуткой и изобрел смеховую йогу: это когда человек делает все, чтобы смеяться как можно дольше.
Большая история смеха. Источник: GLH.
38
Снаружи Театр Дариуса похож на цирк. Афиши и розовые неоновые объявления заключены в рамки из мигающих лампочек.
Каждая дверь украшена, как гербом, флажком с символом Дариуса. На каждом флажке черная ленточка – напоминание о недавнем уходе основателя театра в мир иной.
Лукреция Немрод встает в длинную очередь зрителей. Дойдя до окошечка кассы, она предъявляет свою карточку прессы, надеясь на скидку, но кассир объясняет, что бесплатные места предоставляются только специально приглашенным журналистам, а скидка предназначена только для инвалидов, студентов, безработных и вдов воинов, погибших в боевых действиях.
– Во Франции это проблема, – считает нужным развить тему кассир, говорящий с сильным славянским акцентом. – Французы – противники неравенства, но сторонники привилегий.
Он очень доволен собой, хотя подсмотрел эту фразу в заголовке театральной афиши.
Лукреция платит и проходит билетный контроль.
Зал вмещает более 400 зрителей. Вокруг центральной сцены расположены удобные кресла. В сущности, это боксерский ринг, окруженный канатами и освещенный мощными прожекторами.
Все рассаживаются и ждут. Под оглушительную музыку из фильма «Рокки» на ринг выходят две команды, синие и красные, по шесть человек в каждой.
Лукреция Немрод узнает членов Лиги импровизации, уже выступавших по телевидению, юных комиков-выпускников новой Школы смеха.
Еще одно детище Дариуса.
Прожекторы освещают участников по одному, каждому достаются аплодисменты. Они по-боксерски поднимают руки и расходятся по углам ринга.
Гремят фанфары, в центр сцены выходит новый персонаж.
Это человек в розовом костюме, светло-розовой рубашке, темно-розовом галстуке. Сегодня роль ведущего исполняет родной брат Дариуса Тадеуш Возняк.
Он приветствует зал, ждет, пока стихнут аплодисменты, и берет микрофон.
– Дамы и господа, сегодня особенный день. С нами больше нет Дариуса Великого.
С потолка спускают огромную матерчатую фотографию: Дариус, приподнимающий свою повязку и демонстрирующий глазницу со сверкающим сердечком.
– Дариус не хотел бы, чтобы вы грустили, – продолжает Тадеуш. – Знаю, будь он в этот вечер с нами, он счел бы лучшей памятью о себе сумасшедший хохот.
Одни зрители хлопают, другие заставляют себя смеяться.
– Дариус говорил: «Люди умирают, шутки остаются». И я предлагаю, чтобы в сегодняшней битве импровизаций над рингом парил дух Дариуса.
Зал поддерживает его слова бурей аплодисментов.
– Тем, кто здесь впервые, я напоминаю принцип импровизационного турнира. В качестве арбитра, я вытягиваю из шляпы записку с темой. Команды выставляют тех, кто за нее возьмется.
В зале свист: с правилами все знакомы, не тяните!
– Сражаться можно один на один, двое на двое и так до шести. А можно один против двоих, двое против четырех, даже один против шестерых. Всё решают капитаны команд. После каждого тура вы аплодируете, а наш прибор, измеряющий силу аплодисментов, определяет, кому отданы ваши симпатии. Всего туров двенадцать. Потом вам будут представлены по одному члены команды-победительницы, и вы выберете среди них лучшего.
Новый взрыв одобрения.
– Победителю предоставляется право выступить со скетчем в телепрограмме «Шоу Дариуса».
Лукреция делает записи.
Тадеуш представляет 12 участников. Те снимают плащи и остаются в шортах и футболках соответствующего цвета, с большой цифрой на груди и на спине, совсем как у хоккеистов. Синие против красных.
Лукреция вспоминает, что турниры юмористической импровизации родились в Квебеке и завоевали успех у «кузенов» в Монреале, прежде чем перекочевать во Францию.
Двенадцать юмористов обмениваются рукопожатиями.
После этого Тадеуш Возняк вызывает обоих капитанов, и те бросают жребий, кому начинать.
Капитан красных запускает руку в шляпу Тадеуша, разворачивает бумажку и громко зачитывает:
– «Ваша мать узнаёт, что вы наемный убийца. Придумайте диалог».
Капитаны совещаются с командами. Синие выставляют азиатку с номером 4, красные, для контраста, – угрюмого чернокожего на роль сына.
Команды поддерживают своих выдвиженцев и шепотом дают советы. Капитаны благословляют соперников на бой.
Те встают друг напротив друга и начинают диалог.
После третьей реплики за спиной у Лукреции раздается крик:
– СМЕШИТЕ ИЛИ ВЫМЕТАЙТЕСЬ!
Зал подхватывает это требование, подстегивающее шутников.
Девушка из синей команды, изображающая мамашу, постепенно берет верх, парень из красной все больше пасует, занимая оборонительную позицию, странную для наемного убийцы.
Зал снова орет:
– СМЕШИТЕ ИЛИ ВЫМЕТАЙТЕСЬ!
Хохот все громче, кто-то уже близок к истерике, гримасы двух комиков все смешнее, волнение все более осязаемо. Публика молодая, восприимчивая, перевозбужденная, она свистит, хлопает, возмущается.
Звучит гонг. Соперники, совсем как изнуренные боксеры, возвращаются в свои углы, где их ждут капитаны.