– Когда это записано?
– «Филогелос»? В 365 году до нашей эры. Или вот это…
ШУТКА 4, ДРЕВНЕГРЕЧЕСКАЯ:
«Что делает житель Кум, застигнутый грозой в термах? Ныряет в бассейн, чтобы не промокнуть».
– Жители Кум были для них, как для нас теперь бельгийцы?
– В каком-то смысле. У каждого народа есть другой народ, обычно из страны поменьше, про который принято шутить. Хотите еще?
ШУТКА 5, ДРЕВНЕГРЕЧЕСКАЯ:
«Муж ненавидит жену. Она умерла, его спрашивают на похоронах: «На кого снизошел покой?» – «На меня, – отвечает он, – я теперь вдовец».
– Прямо Саша Гитри[18] из античности!
– Вообще-то, скажу я вам, новых шуток раз-два и обчелся. Чистое творчество – огромная редкость. Большинство из тех, что циркулируют, особенно в интернете, на самом деле придуманы столетия, а то и тысячелетия назад. Просто их адаптируют к современности и к местной культуре.
Профессор Лёвенбрюк усердно листает сборник.
– Вот еще один древнегреческий шедевр!
ШУТКА 6, ДРЕВНЕГРЕЧЕСКАЯ:
«Мужчина спрашивает женщину: «Почему вы меня презираете?» Та отвечает: «Потому что вы меня любите»».
– Это вызывало смех?
– Надо полагать. Слушайте:
ШУТКА 7, ДРЕВНЕГРЕЧЕСКАЯ:
«Мужчина встречает евнуха с женщиной и спрашивает: «Это твоя жена?» Тот отвечает, что он евнух и не может иметь жены. «А-а, тогда это твоя дочь».
Профессор Лёвенбрюк ставит папку на нижнюю полку и тянется к верхней.
– А здесь у нас римские анекдоты. Прочесть? Вы убедитесь, что они совсем другие.
ШУТКА 8, ДРЕВНЕРИМСКАЯ:
«Путешествуют цирюльник, лысый и профессор. На ночь они ставят в лесу палатку и по очереди несут караул. Цирюльник решает со скуки побрить профессору голову. Тот просыпается и щупает свою голую голову. «Ну и болван этот цирюльник, разбудил лысого вместо меня!»»
– Я уже предпочитаю римлян грекам, – замечает Исидор, записывая анекдот в айфон.
– Тогда вам понравится вот это:
ШУТКА 9, ДРЕВНЕРИМСКАЯ:
«Встречаются двое. «Гляди-ка, а говорили, что ты умер!» – восклицает один. «Сам видишь, я очень даже жив!» – обижается другой. «Штука в том, – возражает первый, – что тот, от кого я это слышал, больше заслуживает доверия».
Наконец-то Исидор улыбается.
ШУТКА 10, ДРЕВНЕРИМСКАЯ:
«Провинциал гуляет по Риму. На него обращают внимание: он – вылитый император Август. Тот, узнав об этом сходстве, велит привести своего двойника во дворец, озадаченно на него смотрит и спрашивает: «Твоя мать служила в этом дворце?» – «Нет, это мой отец работал садовником у твоей матери».
Профессор Лёвенбрюк читает разъяснение к прозвучавшему анекдоту:
– «Приписывается Флавию Макробию, написавшему в 431 г. до н. э. книгу «Convivia primi diei Saturnaliorum[19]».
– А есть что-нибудь посовременнее?
– Профессор Пол Макдональд, англичанин, раскопал древнейшую из известных на сегодня британских шуток, датированную 930 годом.
ШУТКА 11, БРИТАНСКАЯ:
«Что висит у мужчины ниже пояса, что он любит вставлять в семейную дыру? Ответ: ключ».
Снова смущенное молчание. Профессор Лёвенбрюк любовно проводит ладонью по своим папкам и ведет журналиста в отдел, где собраны артефакты древних цивилизаций.
– Юмор питается разрывом или нарушением табу. Его общественная функция – сбросить давление. Почему мужчины насмехаются над женщинами, евнухами, чужестранцами? От страха. Точно так же люди боятся евреев и собственных матерей.
– Как вы считаете, может существовать универсальная шутка, понятная всем без исключения народам?
– Иными словами, наименьший комический общечеловеческий знаменатель? На основании моих собственных исследований я бы сказал, что это – «какающая собака».
Исидор опять пишет в айфоне.
– Никто – ни тибетский монах, ни пигмей в буше, ни папуасский шаман, ни ребенок, ни старец – не удержится от смеха при виде испражняющейся шавки. Между прочим, мне самому стало смешно, когда я выяснил, что самое продаваемое приложение для гаджетов, вроде вашего, – это собачий пердеж.
Исидор погружается в невеселые раздумья.
Профессор Лёвенбрюк подводит его к колбе с плавающим в формалине мозгом.
– Вот планета, которую пора изучать: мозг. В его дальнем углу скрыта великая тайна смеха. Но не мне проводить для вас экскурсию по его закоулкам. Обратитесь к неврологам, специалистам по смеху. Запишите адрес: больница Помпиду, 15-й округ.
67
Франсуаза Петросян удивительно похожа на Карин Маньяр. Лукреция не может не подумать, что два партнера выбрали себе похожих жен.
– Джимми был раздавлен исчезновением своего главного клиента и лучшего друга, Тристана.
Лукреция Немрод просит ее продолжать.
– Он говорил, что догадывается о причинах исчезновения Тристана, но не знал, как именно это произошло и куда тот подевался.
По мнению Джимми, у Тристана был «пунктик» – происхождение анекдотов. Он без конца твердил: «Когда-нибудь я отправлюсь туда, где они рождаются».
У Лукреции Немрод вспыхивают глаза.
– Речь шла обо всех бродячих, анонимных анекдотах, – продолжает Франсуаза Петросян. – Тристан пересказывал их в своих выступлениях, но помнил, что у них должны быть авторы. Ему не нравилось сознавать себя вором, халявщиком, если хотите, пользующимся тем, что в этой сфере не действует авторское право. Он говорил, что многие шутки слишком четко выстроены и продуманы, чтобы зародиться спонтанно. Ему обязательно нужно было познакомиться с их авторами, с творцами…
Молодая журналистка признается себе, что никогда еще не задавалась этим вопросом.
– Однажды Джимми сказал мне: «Тристан мечтает подняться вверх, к истокам шутки, подобно тому, как лосось поднимается против течения к истокам реки».
– Какая именно шутка поманила его в это путешествие?
– Не помню. Зато я помню, с кем именно он хотел познакомиться первым делом. В одном кафе регулярно собирались любители анекдотов…
Спустя час Лукреция Немрод входит в кафе «Встреча приятелей» в 5-м округе. Это старая пивная, большинство ее завсегдатаев – люди с сединами. В одном углу режутся в карты, в другом мерцают мониторы ноутбуков. Еще несколько человек приросли к стойке и гипнотизируют взглядом свои стаканы.
За стойкой царит хозяин заведения в красной бабочке, с паутиной синих вен на лице.
Его то и дело окликают:
– Эй, Альфонс, мне того же!
– Налей-ка пивка, Альфонс, только не скупись!
Короткие передышки Альфонс использует для болтовни со стайкой жизнерадостных стариков. Он что-то им рассказывает, они важно слушают, кивая головами.
Время от времени компания разражается громким смехом.
Альфонс поправляет свою бабочку и наливает дедам-весельчакам пива из крана.
– Мне, мне! – кричит выпивоха в фуражке. – Я вспомнил еще один, животики надорвете!
Лукреция Немрод терпеливо ждет, пока они утомятся, – так артиллерист ждет прекращения неприятельской пальбы. Спустя примерно час становится относительно тихо. У патрона в бабочке, явно дирижирующего этим странным оркестром, перерыв. Она решает этим воспользоваться.
Она заказывает виски и выпаливает:
– Я расследую исчезновение Тристана Маньяра. Знаете такого?
– Бывший комик? Нет. Он пришелся бы здесь не ко двору.
Она достает фотографию, полученную от мадам Маньяр.
– Чудеса! Вы уверены, что это Тристан Маньяр? Этого типа я видел года три назад. Он зашел и назвался журналистом, изучающим уютные заведения Парижа. Тогда у него была борода.
– Он завел с вами разговор об анекдотах?
– Да, ему было любопытно, почему здесь бьет фонтан хороших шуток. Я объяснил, что весельчаками были еще мои родители. Благодаря анекдотам они познакомились и поженились. Вот и я посвятил жизнь благородному искусству смеха. Мои клиенты знают это.
Альфонс указывает на свою картотеку – шеренгу коробок от обуви – и объясняет, что расставляет их по «сезонному» принципу. Каждой эпохе соответствует особая шуточная мода. Взять хотя бы анекдоты про блондинок. Он не может отказать себе в удовольствии и извлекает из коробки листок.
– «Как называют блондинку, перекрашенную в брюнетку? – Искусственный интеллект».
Или сезон кроликов. «Чем пахнет кроличий помет? Морковкой». А вот бельгийцы. «Как узнать бельгийца на оргии? Только он приходит туда со своей женой».
Лукреция жестикулирует, моля о пощаде.
– Раньше были шотландцы, венгры, евреи, арабы, югославы, негры.
– Ага, расистские шуточки.
– Не только, еще про инопланетян.
– Разве можно быть расистом по отношению к инопланетянам? – удивляется Лукреция
Альфонс достает обувные коробки, набитые карточками, как библиотечные ящики.
– Духовность бок о блок с выпивкой, – объясняет он, снова поправляя свою бабочку.
– Значит, Тристан Маньяр явился к вам в накладной бороде и выдал себя за журналиста. О чем он вас спрашивал?
– Откуда я знаю анекдот про телеведущего.
– Если я не ошибаюсь, Тристан использовал его в своем скетче?
– Что-то такое припоминаю… Я полез в свою «библиотеку» шуток про телевизор, нашел имя того, кто его мне рассказал, и продиктовал адрес. Слушайте, вы мне симпатичны. Хотите хороший анекдот?
Исидор прав, юмор может быть подобен «винному» пьянству и при плохом качестве «красного вина» приводить к похмелью.
– Нет, устала смеяться. Просто дайте адрес и имя того, к кому направили Тристана Маньяра.
Альфонс разочарован, но старается это скрыть.
Лукреция Немрод чиркает в блокноте и говорит себе, что «подъем вверх по течению» на манер лосося грозит затянуться и вымотать силы. Особенно если напарываться на шутников только такого сорта.
68
«Древний Рим, рынок.
– Мое ремесло – кастрация рабов, – говорит покупатель.
– Как вы это делаете? – любопытствует собеседник.
– Сажаю раба на стул с дырой – и шарах снизу двумя кирпичами по яйцам!