Подобно своему славному предшественнику, Теренций Афр находил броские формулировки, работавшие на его популярность. Вот самые известные.
«Лицемерие приносит друзей, искренность – ненавистников».
«Без Цереры и Либера хладеет Венера».
«Все, что ни скажешь, уже сказано до нас кем-то другим».
В возрасте 30 лет, в 160 г. до н. э., Теренций Афр решил постигнуть истинный смысл и тайну комического театра и отправился в Грецию. Там он провел год. Сначала он перевел с греческого на латынь больше сотни пьес Менандра, а потом приступил к дальнейшим поискам. Познанную «тайну комического искусства» он решил углубить, предприняв большое путешествие в Иерусалим, Афины и Галлию.
В 159 г., в 31 год, он таинственно исчез.
Родные придерживались мнения, что он утонул при крушении своего корабля в заливе Лёкат у берегов Галлии.
Большая история смеха. Источник: GLH.
74
Дуло охотничьего ружья все ближе.
При следующей ослепительной вспышке молнии Лукреция стремительно разворачивается и бьет в дуло ногой. Ружье взмывает в воздух. Трое других не успевают опомниться, а она уже наносит одному из них удар по горлу ребром ладони, еще одного валит на пол ударом острого каблука.
Исидор Каценберг спокойно подходит к двери и ищет рядом с ней выключатель. Электричество не включается. Тогда он находит свечи и спичечный коробок и зажигает свечи одну за другой.
Тем временем четверка опомнилась. Теперь четверо пытаются осилить одну.
Получив ногой в живот, Лукреция врезается в стену. В следующую секунду она бьет обидчика двумя скрюченными пальцами в лоб и чуть не раскалывает ему голову, как орех.
– Вы бы помогли мне, Исидор! Между прочим, мне сейчас приходится непросто.
– Не хочу мешать вашему общению с местным населением.
Воспользовавшись ее секундным невниманием, один из четверых подбирает ружье и стреляет. Пуля свистит в сантиметре от ее виска. Перед новым выстрелом она успевает плюхнуться на пол. Тогда он наносит ей удар прикладом промеж лопаток. Она, снова валясь, перекатывается на бок и поражает ногой ближайшую к ней промежность. Тут же хватает ружье и, заехав нападающему прикладом в подбородок, отправляет его в полет, завершающийся в исповедальне.
– Тс-с… – с упреком шепчет Исидор. Так персонаж в исполнении Лино Вентуры говорил в одном из фильмов по сценарию Мишеля Одиара: «К фарсу претензий нет, есть только к справедливости в раскладе сил».
Четверо решаются на совместное нападение. Самый здоровенный хватает Лукрецию за локти, еще один за шею, третий, самый сильный, бьет ее в живот, потом в подбородок. Она вырывается, но тщетно, и снова видит приближающийся кулак.
– На помощь, Исидор! – кричит она.
– Мужайтесь, Лукреция. Чувствую, скоро вы их одолеете.
Третьего удара, приняв два, она избегает, пригнувшись, и кулак силача врезается в стену. Хрустит кость. Ей удается встать спиной к стене, так можно не опасаться нападения сзади. Она превосходит своих противников верткостью и уже не пропускает ударов, приседая, танцуя и сама разя без промаха.
Вспышки молнии создают стробоскопический эффект: каждая высвечивает отдельную мизансцену.
Вся в поту, совсем запыхавшаяся, она обрушивает последнего, кто еще стоит на ногах.
– Все? Вы закончили? – нетерпеливо спрашивает Исидор. – С вами приходится терять много времени на формальности.
Подойдя к одному из лежащих – тому, кто целился из ружья, – она угрожает ему своим собственным оружием – маленьким новеньким «Глоком».
– Что вам от нас надо? Кто вы такие?
– Я Гислен Лефевр, учитель местной школы.
Гислен Лефевр? Я не ослышалась?
– Еще здесь, судя по одежде, – встревает Исидор, – местный кюре и звонарь. Четвертый, думаю, – друг или родственник господина Лефевра.
– Зачем вы устроили нам засаду? – спрашивает Лукреция.
– Вы показали хозяйке блинной фотографию Тристана Маньяра, – высказывает предположение Исидор, – вот она и вспомнила появление Тристана и дальнейшие события.
– Франсуа Тилье, шурин Гислена, – представляется один из лежащих.
– Вы, наверное, коллекционируете анекдоты?
Франсуа трогает свой пострадавший от кулака журналистки подбородок.
– Так и есть. Откуда вы знаете?
– Простая дедукция, наблюдательность, немного интуиции. Тристан спросил вас, откуда шутка, вы ответили, что слышали ее от кюре…
– Ваша правда, – присоединяется к беседе человек в черном одеянии. – Паскаль Легерн. Можете называть меня отец Легерн.
– …а кюре, в свою очередь, указал на звонаря.
– Это я, – подает голос самый молодой, рослый и сильный.
– Вот и ответ на ваш вопрос, Лукреция. Эти четверо господ – четыре порога, преодоленные лососем Тристаном Маньяром, искавшим истоки шуток.
Исидор помогает всем четверым встать и усаживает их рядом с горящими свечами, зажженными как будто в предвидении этого момента.
Кюре прижимает платок к разбитой губе.
– Вы ведь из их числа? – спрашивает он.
– Не поняла, – говорит Лукреция.
– Вы из тех, других? Вы не принадлежите к GLH? Вы из другого лагеря?
Молодая журналистка подходит ближе.
– Вопросы задаю я! – Она хватает кюре за воротник. – Что такое GLH?
– Это охрана… охрана BQT.
Безумный диалог!
– Что такое BQT?
Четверо удивленно переглядываются. Лукреция снова хватается за пистолет.
– Облик и поведение некоторых из нас вводит в заблуждение, – говорит Исидор Каценберг, желая ее успокоить. – Мы – журналисты, репортеры из «Геттёр Модерн». Мы расследуем смерть Дариуса Возняка.
Исидор запускает руку в рюкзак Лукреции и достает синюю шкатулку с буквами BQT и надписью «Не смейте читать».
Четыре лица выражают ужас.
– Vade retro, Satanas![21] – кричит кюре и крестится, зажмурив глаза.
Остальные трое отворачиваются, как при виде адского отродья.
По подсказке интуиции Лукреция подскакивает к звонарю и сует шкатулку ему под нос.
– Говори, или я ее открою!
Никогда еще она не видела такого смертельного ужаса на человеческом лице.
– Не делайте этого! – умоляет кюре. – Он ни при чем, он ни в чем не виноват. Он не заслуживает такого наказания. Я сам все скажу.
Вдали снова грохочет мартовский гром.
75
«У самца лягушки депрессия. Он звонит ясновидящей, надеясь, что она его ободрит.
Ясновидящая пророчит:
– Вы встретитесь с очаровательной девушкой, которая захочет все о вас узнать.
– Отлично! Когда это произойдет? В праздник у нас на болоте?
– Нет, в следующем семестре, на уроке биологии».
Из скетча Дариуса Возняка «Друзья наши звери».
76
Ноги вязнут в грязи, из ноздрей валит пар.
Все шестеро идут по пустоши под моросящим дождем. Впереди вырисовываются шеренги мегалитов.
– Нам неизвестно, что такое BQT. Мы знаем одно: три буквы GLH обозначают тайное общество, члены которого называют себя «стражей BQT». А про само BQT мы знаем только, что это «смертельный яд для ума».
– Расследование становится интересным, – бормочет Исидор.
В небе опять перекатывается гром, гроза возвращается.
Они идут среди валунов, кажущихся при всполохах молний ожившими великанами.
– За кого вы нас приняли? – спрашивает Лукреция.
– За врагов GLH, Лукреция! – торопится Исидор. – Какая вы невнимательная! Делайте записи. Нас приняли за тех, кто хочет разоблачить BQT. Ваша агрессивность подтвердила их опасения. Не забывайте, что они идут с нами потому, что боятся, как бы вы не открыли шкатулку.
Она борется с желанием заткнуть ему рот.
Терпеть не могу, когда он лезет вперед других. Как же он меня раздражает!
Кюре указывает на взъерошенное ветром поле сорняков.
– Здесь мы видели Тристана Маньяра в последний раз. Тогда мы еще не знали, что это он. Потом, после статьи в газетах, Гислен сказал: «Это же тот самый, кто выяснял, откуда берутся шутки!»
– Ну и откуда они берутся?
Все смотрят на звонаря, тот колеблется, а потом, переглянувшись с остальными и видя, что те доверяют двум парижанам, бормочет:
– Оттуда.
Он указывает на дольмен из трех огромных камней, образующих подобие гигантского стола. Снизу в камне проделана дыра.
– Вот здесь, в ржавой железной банке, лежал по утрам в субботу полиэтиленовый пакет, а в нем – анекдот на листочке.
– И давно? – спрашивает Лукреция.
– Я приходил сюда за анекдотами с девятилетнего возраста, – объясняет как ни в чем не бывало звонарь. – До меня этим занимался мой отец, до него – дед.
– Кто же их писал?
– Этого никто никогда не знал. Отец мне наказал: «То, что ты там найдешь, ты должен отдавать кюре». Как он мне велел, так я и поступал.
Лукреция Немрод снимает памятник своим новым фотоаппаратом.
– Вы привели сюда Тристана?
– Да, мсье. Он остался, чтобы сидеть здесь и наблюдать день и ночь. А потом он пропал.
– Куда он мог уйти? – спрашивает Лукреция.
И снова Исидор Каценберг опережает звонаря с ответом:
– Он нашел того, кто оставлял здесь анекдоты, и последовал за ним.
Франсуа Тилье азартно кивает в знак согласия.
– Что было потом? – торопится Лукреция.
– После исчезновения Тристана Маньяра анекдоты продолжили появляться в банке по утрам в субботу. Но кое-что изменилось, возникли проблемы…
Ветер завывает все сильнее.
– Что за проблемы? – продолжает допрос Лукреция.
Кюре Легерн поднимает к небу глаза.
– Понаехали парижане с вопросами о Тристане Маньяре. Куда, мол, он подевался…
– Они вам и сказали, что он боролся с GLH. А GLH – это, дескать, тайное общество, стерегущее BQT, – выпаливает Исидор.
– И дескать, если BQT распространится, то это будет как «атомная бомба для ума». Поэтому эту угрозу надо устранить любой ценой.
– У некоторых были фотографии Тристана Маньяра, как у нас. Поэтому все, что связано с Тристаном, вызывает у вас недоверие, так ведь? – допытывается Исидор.