Смех Циклопа — страница 46 из 95

89

1450 г.

Франция. Париж.

Подходила к концу Столетняя война с англичанами, Франции хотелось вырваться из этой эпохи тьмы и насилия и начать веселиться.

Группа студентов-правоведов, улавливая свежие веяния, возродила античные сатурналии.

То было прославление бога Сатурна, который, согласно мифам, должен был освободить людей и даровать им золотой век. Римляне на сатурналиях переворачивали вверх дном свою социальную иерархию. Целый день все происходило наоборот: рабы не должны были повиноваться хозяевам, могли без страха говорить с ними, критиковать, даже требовать, чтобы те им прислуживали. Дети не подчинялись родителям, жены – мужьям, горожане – политикам. Казни прекращались, школы и суды были закрыты, работать запрещалось.

Нельзя было ни карать, ни приказывать.

Во Франции сатурналии переименовали в Праздник дураков. Церемония сразу полюбилась. Раз в год давление ослабевало, бедные и слабые получали передышку.

От этого был всего шаг до реванша.

Праздник устраивали в феврале. На виселицах болтались чучела вельмож, люди танцевали и пили.

Популярность Праздника дураков встревожила церковь и знать, которые с тревогой наблюдали это народное ликование, грозившее перерасти в настоящий бунт. В конце концов папа Лев X наложил запрет на Праздник дураков, пригрозив ослушникам отлучением.


Тем не менее осталась группа молодежи, не собиравшаяся отказываться от «дня разнузданности». То были студенты-правоведы, принадлежавшие к ордену Святого Михаила. Они называли себя «беззаботными детьми». Издревле они собирались в день своего святого и ставили сатирические сценки, потешаясь над политиками.

Под их влиянием День святого Михаила стал Праздником дураков с переодеванием в королевских шутов – наполовину в желтое, наполовину в зеленое. Напяливали на головы колпаки с колокольчиками и ослиными ушами, размахивали дурацкими жезлами. Эти ежегодные сборища разгоняла конная полиция.

Один из «беззаботных детей», Франсуа Вийон, был особенно шумным студентом. На Празднике дураков в 1455 г. он ранил священника, годом позже участвовал в краже со взломом. Сообщник выдал его под пыткой. Франсуа Вийон бежал из Парижа в Анже, где принялся сочинять длинные поэмы: «Баллада противоречий», «Баллада пословиц», «Баллада примет».

Одновременно Франсуа Вийон продолжал подворовывать. Полиция схватила его и бросила в тюрьму Шатле, его пытали и приговорили к повешению. В ожидании смерти он написал «Балладу повешенных».

В камеру смертника явился таинственный незнакомец в фиолетовом плаще.

– Ты меня помнишь? – спросил он.

Франсуа Вийон вгляделся в посетителя и просиял.

– Помню, ты был на Празднике дураков! Ты – Уильям Алесийский по прозвищу Шотландец.

Это был один из его прежних друзей из «беззаботных детей», только теперь седовласый и бородатый.

Они обнялись и стали вспоминать старые добрые времена, когда вместе сражались с угрюмостью и алчностью.

Посетитель предложил смертнику контракт. Зная, что у того золотое перо, он предложил поставить его отныне на службу комедии.

– Такого я еще не писал! – вскричал Франсуа Вийон. – Что, если не справлюсь?

– Брось! Ты остроумен по жизни, а пишешь печально. Начни писать остроумно, и я тебя спасу.

Стараниями Уильяма Алесийского 5 января 1563 г. смертный приговор Франсуа Вийону был заменен на 10-летнее изгнание из Парижа.

Поэт отправился в Бретань.

Официально о Франсуа Вийоне больше не слыхали. Но на самом деле вместе с Уильямом Алесийским и другими бывшими «беззаботными детьми» он занялся амбициозным проектом.

Они решили поставить комический спектакль, выгодно отличающийся психологизмом от обычного ярморочного фарса.

Целый коллектив авторов занялся вместе с Франсуа Вийоном написанием «комического шедевра».

В 1464 г., всего через год после его чудесного освобождения из тюрьмы, было опубликовано новое произведение, «Фарс мэтра Потлена». Оно было написано на народном языке и имело следующий сюжет. Мэтр Потлен – адвокат-мошенник, дурачащий всех вокруг. Он заказывает торговцу Гийому шерстяную одежду, за которую, накормив торговца ужином, обещает заплатить позже. Придя за деньгами, Гийом находит жену мэтра Потлена в слезах, а его самого якобы при смерти. Гийом не смеет просить об оплате и уходит без денег. Потом за помощью в тяжбе к мэтру Потлену обращается пастух Тибо: его подозревают в краже у хозяина овец. Адвокат требует с клиента огромные деньги и предлагает хитрость: прикинуться дурачком и вместо ответов на вопросы по-бараньи блеять. Якобы, к изумлению мэтра Потлена, истцом оказался тот самый торговец шерстью Гийом. Хитрость сработала: блеющего Тибо признали невиновным. Казалось бы, хитрец одержал победу, но когда он потребовал у Тибо деньги за свои услуги, тот заблеял. Так адвокат был наказан за свою нечистоплотность.

«Фарс мэтра Потлена» стал первой ярмарочной комедией с прописанной интригой и со сложными персонажами. Комичность в нем была тоньше, менее вульгарной, чем в обычных народных фарсах.

Комедию сразу приняли на ура и стали играть в настоящих театрах по всей Франции.

Власти и священники угадали в ней подспудную критику общества и непочтительность к его институтам, но не смогли найти оснований для обвинений в диффамации и для запрета.

Так Великая ложа юмора, тайно обосновавшаяся в Бретани, нашла новый вектор смеха – народный фарс.

Большая история смеха. Источник GLH.

90

По рыжей луне ползут клочья тумана. В честь наступления полуночи Эйфелева башня мигает всеми лампочками.

Мотоцикл с коляской «Гуцци» останавливается на прилегающей к Театру Дариуса улице.

Лукреция Немрод снимает шлем и меняет обмундирование мотоциклистки на спортивное, предназначенное для лазания.

Исидор Каценберг забирает из коляски рюкзачок со всем необходимым для диверсионной операции.

Сначала молодая журналистка фотографирует при помощи телеобъектива стоящие во дворе театра автомобили.

Потом, забросив на крышу крюк, она лезет вверх по веревке.

– Увы, Лукреция, я для этого слишком тяжел.

– Вам нужна суровая диета, Исидор, – ухмыляется Лукреция.

– Я подумываю об этом. Поможет также психоанализ. Неплохо бы еще поменять тело, мозги, жизнь.

– Вы серьезно?

– Почти.

Он бросает ей веревочную лестницу. Она крепит ее к дымовой трубе и манит его за собой.

Последние метры подъема он преодолевает с ее помощью.

Оба сидят на цинковой крыше Театра Дариуса. Исидор никак не отдышится: карабкаясь по веревочной лестнице, он несколько раз чуть не упал.

– У вас кружится голова? – спрашивает Лукреция шепотом.

– Не только. Мне здесь нечего делать. Вы – мускул, я – нерв, – тихо отвечает он.

– В идеале неплохо бы совместить.

– Повторяю, я – мертвый груз. Можете на меня не рассчитывать, я никого не стану бить кулаками и ногами, применять против кого-то оружие – не мой стиль, – вредничает он.

– Я поняла. Опять вся тяжесть ложится на женские плечи, пока мужчина отдыхает.

– То же самое у львов. Самки охотятся, самцы ждут. Таков закон природы.

– Что меня сильнее всего в вас раздражает, Исидор, – это ваши познания. Вечно у вас есть в запасе пошаговое объяснение, почему я ошибаюсь, а вы правы.

– Это так, – соглашается Исидор.

Они осторожно крадутся по цинковой крыше. Вот и люк, которым молодая журналистка воспользовалась в первый раз. В этот раз он заперт.

Она достает из рюкзака свой чудо-набор, открывает два плоских лезвия и вставляет в отверстие замка. Несколько неуловимых движений – и дверной засов отодвинут. Она бросает вниз узловатую веревку, и они друг за другом спускаются по ней в коридор гардероба.


Затем они пробираются в место, откуда хорошо видны ринг и постепенно заполняющийся зал.

Исидор Каценберг подносит к глазам маленький бинокль. Дариус-гёрлз провожают зрителей на места.

Лукреция все исправно фотографирует. Они ждут.

Звучат фанфары.

Появляется Тадеуш Возняк в безупречном розовом костюме в сопровождении своего неизменного телохранителя с песьей головой. Тот сразу смотрит в сторону насеста, где притаились журналисты.

Лукреция едва успевает нагнуть своему коллеге голову.

Пользуясь камерой как перископом, она удостоверяется, что угроза миновала.

На их счастье, телохранитель садится под таким углом, что не может их увидеть.

Музыка звучит все громче.

Тадеуш Возняк поднимается на залитый лучами прожекторов ринг.

– Первый Засмеявшийся Получает Пулю – замечательное развитие игры в русскую рулетку. Чтобы рисковать жизнью, нужна сильная мотивация. Выигравший получает миллион евро, проигравший – пулю калибра 22 из пистолета «Бенелли MP 95E».

– П-З-П-П! П-З-П-П! П-З-П-П! – взрывается зал.

– Как приятно! Чувствую, сегодня вечером зал особенно заряжен! Это обещает еще более свирепые поединки. Предвижу вопрос: какова программа? Вам повезло, у нас программа-сюрприз с участниками-звездами и с аутсайдерами. Перво-наперво позвольте представить вам новичка.

На сцену выбегает человечек в маске, в атласном плаще, с белой бородкой.

– Как вас зовут?

– Мое имя? Жак Лустик, что значит «балагур».

– Нет, меня интересует ваша кличка.

– Мой сценический псевдоним Капитан Игра Слов.

– Это само по себе целая программа! Капитан Игра Слов!

– Плохая игра слов порождает дураков!

– Сильное начало! Погоди, Капитан, побереги силы, дождись соперника.

– Соперник – это лучше, чем кошка, гуляющая сама по себе!

Зал улюлюкает, Капитан вежливо кланяется.

– Все это чудесно. Откуда вы, милый друг?

– Моя мамаша – девушка, папаша – дедушка, брат – массажист, дядя – онанист!

Теперь зал выражает недвусмысленное неодобрение, но Жак не обижается, он вскидывает руки, как будто услышал крики поддержки.

– Итак, Капитан Игра Слов сойдется с нашим давним знакомцем, о котором не устают писать газеты его родной Ниццы. Встречайте Фрэнки по прозвищу Зеленый Ястреб!