116
«Пассажиры занимают места в самолете и ждут пилотов. Вскоре на борт поднимаются двое в летной форме и в черных очках. Одного сопровождает собака-поводырь, другой водит перед собой белой палочкой.
Они запираются в кабине. Пассажиры нервно хихикают и переглядываются со смесью удивления и страха.
Вскоре взвывают двигатели, самолет начинает разбег по полосе. Скорость нарастает, но кажется, что самолет никогда не взлетит. Глядя в иллюминаторы, пассажиры убеждаются, что взлетной полосе конец, впереди озеро. Многие понимают, что сейчас самолет вместо взлета нырнет в воду. Все в панике голосят. И тут самолет мягко поднимается в воздух. Пассажиры облегченно переводят дух, им уже стыдно, что они клюнули на розыгрыш.
Еще несколько минут – и инцидент забыт. Пилот в кабине щупает приборное табло, находит и нажимает кнопку автопилота.
– Знаешь, что меня пугает, Сильвен? – обращается он ко второму пилоту.
– Что, Доминик?
– Что в один прекрасный день они опоздают с воплями, и мы все погибнем».
Из скетча Дариуса Возняка «Так, ерунда».
117
Мотоцикл с коляской.
Исидор Каценберг как будто спокоен, а вот Лукреция раздражена. Сумка болтается у нее на левом плече, в недосягаемости для коллеги в коляске.
Они едут молча, поэтому она врубает хард-рок, Nothing Else Matters группы «Металлика».
«Шутка, которая убивает» всего в 25 сантиметрах от моих глаз, вся моя защита – деревянная шкатулка да кожаная сумка.
Ну и что это такое? Буквы, слова, фразы, которые, соединяясь, вызывают смерть?
Она проезжает на красный и отвечает на возмущенные гудки непристойным жестом.
Исидор прав, это невозможно.
Я же не верю в колдовство.
Тем не менее я чувствую, что читать это нельзя.
Профессор Лёвенбрюк называет это «ящиком Пандоры»? Ящиком, который нельзя открывать, иначе наружу вырвутся адские черти.
Она выезжает на широкий проспект.
Исидор часто бывает прав, но здесь, чувствую, он не прав. Моя интуиция сильнее, чем его.
Она сворачивает на парижский «периферик», где начинает обгонять грузовики, легковые автомобили, другие мотоциклы.
Вырвавшись на свободный участок, она минует Порт-де-Клиньянкур и закладывает по «периферик» второй круг.
Исидор не возражает – понимает, что на скорости ей лучше думается.
Шутка, еще со времен Античности убивающая тех, кто ее читает… Такое нелегко проглотить. И все же…
Дариус мертв.
Тадеуш мертв.
Мы, преследующие грустного клоуна, получаем смертельную посылку.
Лукреция наращивает скорость, наплевав на засекающие ее автоматические радары.
Шевели мозгами! Последствия известны. Причины неясны.
По словам Лёвенбрюка, в разные эпохи люди смеются над разными вещами. В разных странах смех вызывают разные причины.
Но BQT едина для всех культур и поколений. Шутка-абсолют? Невозможно. Невозможно! И все же…
Вот и отель. В лобби Исидор возвращает себе командные полномочия.
– Хватит ребячиться, Лукреция. Я взрослый, позвольте мне принять ответственность. Я готов рискнуть жизнью, чтобы узнать, что такое BQT.
Она прыгает в готовый закрыться лифт и не держит двери. Он поднимается по лестнице. Она уже в номере 18. Он входит и закрывает дверь.
– Ладно, признаю, теперь и я заинтригован. Я хочу знать, что лежит в этой чертовой синей шкатулке.
– По-моему, вы не отдаете себе отчета, что угодило к нам в руки.
– Буквы на бумаге – не взрывчатка. Не будьте ребенком, Лукреция. Дайте ее мне.
Он пытается схватить ее сумку, но она увертывается.
– Слова, Лукреция – это всего лишь слова!
– Слова могут убивать. Дариус и Тадеуш убиты.
– Они были слабы духом.
– Они были не дураки.
– Позвольте мне прочесть, вся ответственность лежит на мне.
– НЕТ!
– Почему?
Ты слишком мне дорог, осел!
Он валится на кровать и смотрит в потолок.
– Не ошиблись ли мы, взявшись за расследование вместе? Мы по-разному понимаем установление истины.
– Вы еще скажете мне спасибо за спасение вашей жизни.
– Я предпочел бы умереть, познав истину, нежели жить в неведении.
– Будем считать, что я предпочитаю знать, что вы живы, пускай и в неведении.
– Рано или поздно вы уснете, и я завладею вашей сумкой.
Тогда Лукреция Немрод идет к сейфу, кидает внутрь синюю шкатулку и запирает дверцу на четырехзначный код.
Он разочарованно пожимает плечами.
– Может, разыграем BQT в «три камешка»? Если я выиграю, шкатулка моя.
– Нет! – категорически отрезает Лукреция.
– А поцелуй? Назовете мне код замка за поцелуй?
В этот момент раздается стук в дверь.
118
«У директора цирка посетитель.
– Я приготовил невероятный номер. Невероятный! Вы обязательно примете меня в труппу!
– Прямо уж невероятный? Как это?
– Я забираюсь на высоту сорок метров, прыгаю вниз, раскинув руки, делаю три кувырка в воздухе, потом штопор и оказываюсь в простой стеклянной бутылке, стоящей на дорожке.
Директор в недоумении.
– Вам этого мало? Могу даже с завязанными глазами.
Директор колеблется.
– Вы требовательны, но это нормально. С завязанными глазами и со связанными за спиной руками!
Директор все еще в сомнении.
– На высоту сорок метров я забираюсь на одних зубах! Ну, возьмете меня? Мне надо есть, у меня дети!
– Если у вас все это получится, я вас приму. Но строго между нами, тут есть какая-то хитрость, иначе всего этого ни за что не проделать… В чем она?
– Хитрость в том, что… – Акробат тянется к директорскому уху. – В горлышко бутылки будет вставлена воронка».
Из скетча Дариуса Возняка «Я всего лишь клоун».
119
В дверь стучат все сильнее.
Молодая журналистка накидывает цепочку и открывает дверь.
– Я вас не побеспокоил, мадемуазель Немрод?
Это Стефан Крауз.
Лукреция распахивает дверь. Изящный гость ищет глазами где сесть и выбирает край кровати.
– Можно?
– У вас три минуты, чтобы меня рассмешить, – повторяет она его формулу. – За неимением песочных часов я воспользуюсь секундомером. Поехали!
– «Политый поливальщик», первый киногэг.
– Две минуты пятьдесят пять секунд.
Он оборачивается к вставшему с кровати Исидору.
– Не сомневайтесь, я узнал вас, когда вы вышли вместо Ванессы и Давида. В моей профессии приходится быть физиономистом. Я узнаю лица даже под гримом.
Он разглядывает номер, большую кровать и показывает кивком, что понимает: они вместе.
– Я пришел вас поблагодарить.
– Это за что же?
– Во время вашего номера показатель зрительского интереса зашкалил. Тишина! Вы уже сыграли со мной эту шутку у меня в кабинете, мадемуазель, но я не знал, как это может повлиять на публику. Знаете, кто впервые испробовал этот трюк?
– Американский комик Энди Кауфман?
– Браво! Глубочайшие познания в мире комического! Он проделал это перед полным залом, а вы – в прямой телетрансляции. Для этого нужна смелость.
– У вас минута пятьдесят, – предупреждает она, глядя на часы.
– А потом погнаться за свалившимся сверху клоуном! Это вообще фантастика. Жаль, что я сам о таком не подумал. Между прочим, все решили, что это моя режиссура, теленачальство принялось меня поздравлять. Нас упомянули даже в новостях нефранкоговорящих стран! «Удивить» – вот ключевое слово всякого хорошего представления, и вы были удивительны – это еще мягко выражаясь!
– Сорок пять секунд. Не будете же вы утверждать, что явились поздравить нас со скачком зрительского индекса!
Продюсер суровеет.
– Я явился за BQT, – холодно произносит он.
– Откуда вы знаете, что она у нас?
– У меня свои источники информации.
– У источника есть имя: Флоран Пеллегрини, – предполагает Исидор.
Стефан Крауз не спорит.
– Он мой старый приятель по научно-популярным постановкам.
– Флоран? – не верит Лукреция. – А я еще считала его другом!
– С такими друзьями необязательно иметь врагов, – вворачивает Исидор.
– Он знал, что меня интересует ваше расследование. Он рассказал мне о вашей посылке и о ее редкостном содержимом.
– Еще он дал вам адрес отеля.
– В прошлом я оказал ему немало услуг. Отправить лифт назад – нормальный жест вежливости.
Продюсер улыбается, как заправский коммивояжер.
– Говорите, вы можете узнавать людей даже в гриме? Ну, так помогите нам найти отправителя посылки!
Лукреция показывает на своем айфоне фотографию грустного клоуна.
– Кто это? – спрашивает Стефан Крауз.
– Убийца Дариуса и Тадеуша. Скорее всего он и есть отправитель милой посылочки, которая вам так понадобилась.
Стефан Крауз заинтересованно вертит фотографию.
– Увы, впервые его вижу. По-моему, вы не отдаете себе отчета, чем располагаете.
Лукреция бровью не ведет.
– В руках несведущих людей это «оружие» может наделать бед. Собственно, уже наделало, как вам отлично известно. Отдайте его мне. Это в ваших интересах.
– Что мы получим взамен? – спрашивает Лукреция.
– Жизнь! Вам этого мало? Я забираю у вас бомбу с запущенным часовым механизмом. Без нее вам будет не в пример лучше, поверьте.
Исидор встает, наливает в чашку горячей воды и выпаливает:
– Вы – член GLH, мсье Крауз?
Продюсер вместо ответа включает смеющийся брелок, и Лукреция понимает, что так он выигрывает время.
– Надо же, вы знаете о нашем маленьком клубе, Исидор Каценберг?
Исидор опускает в чашку чайный пакетик, вынимает, опять опускает.
– Предлагаю нехитрый договор. Вы отводите нас в новый тайник GLH и все нам рассказываете: кто вы, как действуете. А мы вам даем…
– …«возвращаете», так будет правильнее. Напоминаю, это собственность нашего «клуба».