– Сделайте что-нибудь, Исидор! Это такие же преступники, как те, другие! Вы были правы, им тоже было что скрывать!
Исидор не шевелится.
– Бросьте разыгрывать удивление, Лукреция. Мы всё знали. Наименьшее уравновешивается наибольшим. Чем больше выигрыш, тем больше риск при проигрыше.
– ЧТО?!
– Вы же сами готовы были на поединок ПЗПП с Мари-Анж, вашим злейшим врагом. Почему бы теперь не сразиться со мной?
Он отказывается со мной переспать, но готов рискнуть жизнью! Все вверх ногами!
Лукреция пытается сбежать, но не тут-то было.
Они идут в столовую, но ей совершенно не до еды.
После десерта она плетется за ними, но упорно молчит. Дальнейшее обучение становится все более техническим.
До Лукреции доходит, что их готовят к схватке, как спортсменов высокого уровня. В этой подготовке нет мелочей. Питание крайне важно, плохое пищеварение может ослабить внимание, снизить эффективность шутки, не дать совладать со смехом. То же относится ко сну. Усталость напрямую скажется на результате дуэли.
Что касается Исидора, он жадно поглощает знания. Поняв технику построения шутки, он делает заметки. Он отказался от айфона в пользу блокнота и карандаша, рисует схемы шуток с кружочками, стрелочками и циферками.
– Откажитесь от своего негативизма, Лукреция. Сейчас мы на одинаковом уровне, и я не в силах предугадать, кто возьмет верх на турнире ПЗПП. Юмор Исидора интеллектуальнее, ваш, Лукреция, – непосредственнее. Вы как римские гладиаторы. Вас, Лукреция, можно сравнить с гладиатором-мурмиллоном – тяжелым, мускулистым, в шлеме с маской, с коротким мечом и щитом. Ваша стратегия – силовой натиск.
Молодая журналистка угрюмо помалкивает.
– А вы, Исидор, больше похожи на гопломаха с трезубцем и сетью. Вам надо быть стремительнее и заставать соперника врасплох.
Стефан Крауз лицемерно подбадривает обоих хлопками по плечу.
– Нас ждет захватывающий турнир! Не скрою, здесь все только об этом и говорят. Всем не терпится увидеть вас в деле.
Вот почему на нас с самого начала так странно смотрят!
– Я вам еще не говорил? Это произойдет в субботу вечером. В полночь.
На шестой день они переходят к анекдотам, причем длинным. Лукреция соглашается участвовать, но ведет себя безынициативно. Впрочем, дуэльная практика будит в ней, вопреки воле, воинственный инстинкт.
Подготовка к вечернему турниру становится все напряженнее и изощреннее.
Стефан Крауз навещает их и предлагает:
– Могу показать, как юмор может приводить к политическим раздумьям.
138
«Африканский министр наносит официальный визит во Францию. Французский коллега приглашает его на ужин.
Министр восхищен его роскошной виллой, подлинниками великих мастеров на стенах. Он спрашивает, откуда при скромном жалованье чиновника берутся средства на такой образ жизни.
Француз подводит гостя к окну.
– Видите шоссе? Оно стоило 200 миллионов евро, фирма запросила 210 и заплатила мне 10 миллионов разницы.
Через два года французский министр наносит официальный визит в Африку и посещает своего коллегу. У того невиданный дворец: сплошь мрамор, серебряная мебель, золотая утварь…
Африканец подводит француза к окну.
– Я внял вашему совету и запустил проект автострады на 210 миллионов евро. Видите, вон она! – Он указывает на долину вдали.
– Не вижу… – Француз трет глаза. – Ничего не вижу! Там одни джунгли.
Африканский министр хлопает его по спине и хохочет.
– Вот именно, так я и обогатился!»
Шутка GLH № 123567.
139
Настает восьмой, последний день посвящения.
По мнению Стефана Крауза, оба послушника достигли впечатляющего прогресса.
Лукреция Немрод, сначала бунтовавшая, потом впавшая в безразличие, теперь испытывает странный энтузиазм. Она совсем забыла, что раньше курила. Она полюбила вареные овощи и морковный сок. В разговоре она обдумывает каждое свое слово и в конце любой своей фразы противоречит сказанному перед этим, да еще намеренно подчеркивает последнее слово.
Теперь ее постоянное состояние – обучение.
Исидор тоже изменился. Неделя без жиров и сахаров позволила ему заметно сбросить вес. Он не перестает улыбаться, что означает готовность смеяться с полуоборота.
В каждом шаге, каждом слове он ищет шутку, игру слов, что-то смачное или даже неприличное.
В последний вечер Стефан Крауз приглашает их поужинать за другим столом, в компании десятка «сиреневых плащей».
Общение с этими магистрами GLH сродни купанию в фонтане остроумия, в струях гэгов и ловких словесных находок.
Исидор замечает, что пресыщения не наступает: чем больше он шутит и чем больше слышит чужих шуток, тем сильнее ему хочется идти дальше, говорить и слушать еще и еще.
Невзирая на опасность положения, Лукреция наслаждается обществом этих необыкновенных людей с тонким чувством юмора.
Только в этот вечер им вдруг предлагают вина. Языки развязываются, и мелкий лысый господин в очках признается, что это он сочинил анекдот про астронома и планету с надписью «ВОПРОС НЕ К ВАМ».
– Этот анекдот был принят на ура, когда его использовал в одном из своих скетчей Дариус, – рассказывает гордый сочинитель.
Полноватая дама, тоже в летах, утверждает, что это она запустила шуточки на тему «сколько нужно… (рассказчик сам решает, кого), чтобы ввернуть лампочку?». Чаще всего вставляют «женщин». Ответ: «Ни одной, это мужская работа».
Третий, специалист по уличным анекдотам, выдает себя за автора расхожей байки с сознательным пропуском и стилистическим взрывом в конце типа: «Что такое – зеленое и скачет с ветки на ветку?» Ответ: «Жвачка в кармане у Тарзана».
Лукреция Немрод приходит к выводу, что культура анекдота, обычно считаюшаяся низовой, на самом деле оказывает огромное влияние на общество через детей и подростков, к которым в основном и адресована. Она на всю жизнь оставляет в них глубокий след.
Поломавшись и решив, что накануне дуэли можно расслабиться, молодая женщина с зелеными глазищами и каштановыми – теперь – волосами соглашается выпить вина. Тогда и Исидор соглашается.
Последний вечер их посвящения завершается распеванием хулиганских песенок, авторами многих из которых оказываются члены Ложи смеха, почти равные известностью Рабле, Корнелю и Бомарше.
Поле ужина Стефан Крауз решает сдержать свое обещание. Они спускаются по узкой лестнице и подходят к бронированной двери, с запорами которой безуспешно пытались справиться Лукреция и Исидор в предыдущие дни.
Наставник достает сложный тяжелый ключ и отпирает дверь.
Изнутри ее сторожит тип, похожий на Санта-Клауса.
– Пропусти нас, Жак, я готовлю новичков к посвящению.
– Новички – это лучше, чем бычки.
Да это же Жак Весельчак, тот самый Капитан Игра Слов! Теперь понятно, почему он так легко одержал победу, он же член GLH! В дуэлях ПЗПП им нет равных. Зачем он вообще в ней участвовал? Не иначе, чтобы шпионить за вражеским лагерем…
Жак пропускает троицу и снова погружается в чтение альманаха Вермо[27].
– Шутки не обязаны действовать, – рассказывает Стефан Крауз. – Более того, чаще всего они не действуют. По-настоящему остроумная шутка – это чудо. Перед вами «зал бесчестья» плохих шуток. Мы прозвали это место «адом», вернее «комико инферно».
Он включает свет. Они входят в квадратное помещение.
– Здесь собраны все неудачные шутки, а также те, которые завершились фиаско при проверке в нашем кругу. Мы стараемся их подлатать и перезапустить.
Продюсер берет толстую папку и зачитывает несколько жалких, вульгарных или попросту несмешных текстов. Потом указывает на один из шкафов с книгами.
– Здесь не доведенные до ума прототипы, как начатые, так и почти законченные шутки, не дошедшие до стадии производства, не говоря о стадии распространения. Можно назвать их мертворожденными.
– Печально, – говорит Лукреция. – Шутка, не вызвавшая смеха, – это очень грустно.
– Напрашивается сравнение с соборами, – говорит Исидор. – Обычно восхищаются теми, которые удерживаются сантиметровыми контрфорсами, но кто скажет доброе слово обо всех тех, что рухнули на голову прихожанам именно из-за недостаточной толщины контрфорса?
Кладбище абортированных шуток. Здесь покоятся шутки, которые никто никогда не расскажет, не прочтет, не вставит в постановку.
Стефан Крауз поворачивается к сторожу.
– Как насчет новых поступлений, Жак?
Тот показывает на амбарную книгу.
– Здесь собраны шутки с бергамотом. – Он подмигивает. – Такая же гадость, как чай с ним.
– Вечером в пятницу Жак Весельчак составляет описи неудачных шуток, – объясняет Стефан Крауз. – Он – единственный, кто способен находиться рядом со всем этим сомнительным материалом. Для остальных наших это невыносимо, у них от этого депрессия.
Он переходит на шепот:
– Есть подозрение, что Жак тайком их читает. Настоящее извращение!
– Раз так, они не вполне мертвы, – говорит Лукреция, вспоминая выступление Жака в Театре Дариуса.
– Непонятно, зачем такие серьезные запоры и охрана, – удивляется Исидор.
– Наш долг – всячески препятствовать распространению плохого юмора, – объясняет Стефан Крауз.
Сторож с обликом Санта-Клауса заговорщически подмигивает и подкручивает усищи, придавая им форму велосипедного руля.
Они поднимаются на следующий этаж.
– Что ж, вот вы и посвящены во все наши секреты. Если что-то вас еще тревожит, готовьтесь этой ночью к завтрашнему бою вдовем. Учитесь друг друга разгадывать. У нас есть поговорка: «За один бой ПЗПП человека можно понять лучше, чем за двадцать лет супружества».
140
«Глухого цепляет и опрокидывает велосипедист. Он встает, не слышит мотоцикл, мотоцикл ударяет его в живот. Он встает и не видит несущийся на него автомобиль. Автомобиль ударяет его в плечо, он встает и не видит самолет. Самолет бьет его шасси в спину. «Остановите карусель! – кричит прохожий. – У вас на круге посторонний!»