Гул и ропот сменяются криком, от топота дрожатстены.
– Святотатство! – раздается из-под чьей-то маски.
Обвинение подхватывают другие, оно катится и вздымается, как волна.
– Великая магистерша не вправе изменять ритуал без нашего согласия! – кричат сзади. – Выберем нового Великого магистра!
– Выборы! Выборы!
Требование подхвачено десятками голосов и наполняет весь зал.
Посрамленная возмущенными собратьями, Великая магистерша поворачивается к Исидору и Лукреции.
– Все они рисковали жизнью, чтобы вступить в Ложу, и теперь не принимают моего намерения поставить под вопрос этот ритуал. Но я не отступлюсь, хватит с меня кровопролития!
Она снова включает микрофон.
– Хотите выбрать нового Великого магистра? Что ж, выбирайте. Прямо сейчас!
Собрание взволновано. Маски недоуменно переговариваются.
Фиолетовая женщина снова ударяет в гонг.
– Кто желает стать Великим магистром вместо меня? Кто? Отвечайте либо молчите и повинуйтесь!
Ответа нет.
– КТО??!!
Молчание. Наконец в зале поднимается рука.
– Я.
Все оборачиваются на сиреневую маску.
Лукреция узнает голос претендента: это Стефан Крауз.
Не снимая маску, продюсер протискивается среди сидящих и поднимается на сцену. Зал бурлит.
Ударом в гонг Великая магистерша восстанавливает тишину.
– Послушаем! – предлагает она.
– Наметились две тенденции. Одна – традиционалистская, желание идти по прежнему пути. Другая – реформаторская, желание поменять правила вслед за недавними трагическими событиями. Лично я считаю, что лучший способ явить силу GLH – показать, что она стоит как несокрушимая скала, выдерживая все бури и удары волн.
– А я думаю иначе: закон вселенной – это непрерывные изменения, – берет слово Великая магистерша GLH. – Все меняется, все движется – такова жизнь. Вслед за летом наступает осень, осень сменяется зимой, зима – весной. У нас за плечами зима, суровая и гибельная. Сейчас весна, так сбросим же старую кожу, поменяем ритуалы. Этого требует жизнь.
По залу пробегает ропот.
– Наше общество тайное, но демократическое, – продолжает Великая магистерша. – Предлагаю прямое голосование поднятием рук.
Предложение вызывает одобрение.
– Кто хочет, чтобы новым Великим магистром стал Стефан Крауз?
Поднимаются десятки рук. Есть колеблющиеся. Некоторые опускают руки, некоторые поднимают.
При помощи двух ассистентов в сиреневых плащах Великая магистерша производит подсчет: из 144 членов 72 выступают за продюсера.
– Что ж, как ни удивительно, мы разделились строго поровну. Предлагаю переголосовать, вдруг кто-то передумает. Кто за Стефана?
Голосование повторяется, один передумывает и теперь голосует за Стефана, но противовесом ему оказывается другой передумавший в пользу Великой магистерши. Тогда в зале опускается еще одна рука.
– Что ж, выбор сделан. Политика реформ отклонена. Вам не смеют резко противоречить, но ваше посягательство на правила не прошло. Тысячелетняя традиция остается неприкосновенной. Так будет и впредь…
Фиолетовая маска против сиреневой, ликующая против веселой. Стефан снимает маску.
– Всегда!
– Коли так, брат Стефан, то тебе известна традиция экстренной замены Великого магистра.
Он судорожно сглатывает.
– Ты можешь сразиться со мной в дуэли ПЗПП. Выиграешь – автоматически займешь мое место и так закрепишь традицию, чтобы никто никогда не смог на нее замахнуться. Хочешь? Я готова сесть в кресло.
Стефан смотрит на неподвижную маску.
Он разрывается между желанием рискнуть и пониманием силы соперницы.
Он оглядывается и видит, что поднятые за него руки опускаются одна за другой.
Он швыряет на пол маску и выбегает в боковую дверь.
– Есть другие кандидаты? – спрашивает женщина в фиолетовой маске.
Больше никто не поднимает руку.
– Таким образом, я остаюсь Великой магистершей GLH, и вот мое решение: отныне смертельное посвящение отменяется. Мы будем тщательнее отбирать претендентов и потом, уже здесь, принимать решение о приеме.
Кто-то хлопает, кто-то улюлюкает.
– Это решение принято большинством голосов, и ваш долг следовать ему. А вы, Исидор и Лукреция, теперь состоите в GLH.
Она хлопает в ладоши, и ассистентка подает им туники, плащи и маски – все светло-розовое.
Жестом она велит Лукреции опуститься на колени и прикасается лезвием шпаги сначала к одному ее плечу, потом к другому.
– Объявляю тебя стажеркой GLH. Отныне ты – кавалер Дела Роста Духовности на земле. Ты обязана защищать юмор от всех посягательств сил тьмы. Ты обязана хранить тайну существования нашей Ложи и быть солидарной со всеми нашими братьями и сестрами. Клянешься в повиновении GLH, мадемуазель Лукреция Немрод?
– Клянусь.
– А если ты предашь GLH, то пусть отсохнет твой язык, ослепнут глаза, выпадут волосы, навсегда заходят ходуном руки!
Исидор Каценберг, стоя на коленях, приносит такую же клятву и тоже посвящен прикосновением шпаги.
Великая магистерша поднимает его, ударяет в гонг, берет микрофон.
– Лучшее я припасла под конец. Знайте, братья и сестры, что новообращенные привезли нам наше сокровище – BQT.
146
«Восьмидесятилетний старик проходит у врача ежегодный осмотр.
– Как самочувствие? – спрашивает его человек в белом халате.
– Я в отличной форме, встречаюсь с двадцатилетней женщиной, она даже от меня забеременела, – отвечает пациент.
– Расскажу вам одну историю, – говорит врач. – Есть у меня друг, страстный охотник, никогда не пропускающий охотничьего сезона. Однажды, торопясь на охоту, он вместо ружья взял зонтик. В чаще на него бросился огромный кабан. Он приложил к плечу ручку зонтика. Знаете, что было потом?
– Нет…
– Кабан упал замертво к его ногам.
– Не может быть! – возмущается старик. – Кто-то выстрелил вместо него.
– К этому я и клоню…»
Шутка GLH № 53763.
147
Тонкие пальцы берут фиолетовую маску за край. Великая магистерша снимает веселую маску и являет свое истинное лицо.
Перед Лукрецией Немрод брюнетка лет пятидесяти с короткой стрижкой и живым взглядом, только ужасно усталая. У нее гордая прямая осанка, каждый ее жест полон изящества. Но она совсем не улыбается.
– Меня зовут Беатрис, – представляется она и, сглотнув, произносит слова, давно просившиеся с языка: – Где ОНА?
Поняв вопрос, Лукреция указывает в направлении своей комнаты и вместе с Исидором ведет Беатрис туда. Достав ключик, она размыкает наручник, которым чемоданчик пристегнут к ножке кровати.
Она отдает чемоданчик женщине в фиолетовом плаще.
Великая магистерша GLH ласково гладит чемоданчик ладонью. Многолетнему ожиданию пришел конец.
– Знали бы вы, какой путь проделала эта бумага! Знали бы вы, сколько людей ее переписывали, читали, продлевали ее жизнь. А скольких она убила!..
– В соглашении четко указано, что наше желание все знать должно быть удовлетворено, – напоминает Лукреция Немрод.
– Что ж, следуйте за мной.
Она ведет их в свой большой круглый кабинет с портретами мужчин и женщин в фиолетовой одежде. Лукреция полагает, что это предыдущие Великие магистры.
Беатрис садится за письменный стол и с бесконечными предосторожностями водружает перед собой стальной чемоданчик.
– Докуда вы дошли в изучении истории? – спрашивает она.
– Мы со Стефаном Краузом остановились на Пьере Даке и на Второй мировой войне.
– В войну часть Ложи сбежала в США, часть осталась во Франции, скрывалась и сражалась в рядах Сопротивления. Подпольные газеты, поддерживаемые нашим Движением, высмеивали Гитлера. Когда карикатуристы попадались, их расстреливали. Некоторые давали показания под пытками. Так Гитлер узнал о существовании Меча Соломона. Мы поддерживали добрые отношения с масонами и с юмористами-евреями, отчего становились еще подозрительнее. Нас преследовала петеновская милиция, многих наших схватили и депортировали.
– Что стало с членами GLH, перебравшимися в Америку?
– Не знаю, говорил ли вам Стефан о том, что американский филиал вел себя очень активно. Чарли Чаплин, входивший в наше благородное сообщество, пошел всем наперекор и вопреки угрозам снял «Великого диктатора». Он знал, что в борьбе с нацизмом надо любой ценой применять оружие смеха, иначе остался бы один страх, и Гитлер победил бы в психологической войне.
– А что во Франции? – спрашивает Лукреция.
– Сначала все шло хорошо. Но нас предал один из наших, соблазнившийся нацистскими теориями. Он сообщил о существовании кургана в Карнаке, нашего стратегического центра в Европе. Однажды утром весной 1943 года полиция Виши окружила часовню Сен-Мишель. Наши держали оборону. Погибло сто человек, лишь немногие сумели сбежать через потайной ход.
– Не знала, что борьба за юмор сопровождалась столькими жертвами, – признается молодая научная журналистка.
– Мы не колебались отправлять наши смертоносные письма с BQT не в меру ретивым коллаборационистам. Так мы участвовали в Сопротивлении. Одно письмо с BQT (переведенное на немецкий благодаря нашей технологии трех разных кусков, а потом вслепую собранное) отправили даже Гитлеру. Но его почту открывали секретари, поэтому там было много трупов, но фюрер не пострадал.
– Невероятно! – бормочет Исидор.
– Андре Мальро, министр культуры при де Голле, знал о нашем существовании и о наших мучениках, поэтому преподнес нам достойное «возмещение» – величественный алтарь.
– Маяк-призрак за Карнаком? – спрашивает Лукреция.
– Он самый. Этот маяк особенный. Его не должно быть на картах, чтобы не вводить в заблуждение моряков. Снаружи он кажется заброшенным. Французские секретные службы использовали его как передовой наблюдательный пункт. Идея маяка-призрака посетила еще Наполеона, готовившегося к нападению англичан с моря. Простой заброшенный маяк, заметный издалека, а внутри – военный объект. Во Вторую мировую войну Петен сообщил о маяке немцам. Они там много копали, устроили еще более просторные залы, все подготовили, чтобы разместить там тайную ставку в случае нападения союзников на юге Бретани.