– А тех, кто обличал этот дрейф, обвиняли в отсутствии юмора, – дополняет Исидор.
– Повторяю, в первую очередь мы – гуманистическое движение. Необходимо было контратаковать.
Великая магистерша поглаживает стальной чемоданчик.
– Стефан Крауз, отличный продюсер, уже три года у нас. Он предложил решение: «Для борьбы с юмором тьмы нужен предводитель». Он пригласил на маяк девять молодых юмористов, которых счел на тот момент самыми многообещающими. А они взяли и перебили друг друга…
– В выигрыше остался Дариус Возняк? – догадывается Лукреция.
Вот как все началось!
– Именно он. Он получил у нас самую лучшую подготовку. Над ним бились по восемь часов в день, воспитывая у него беспримерные рефлексы импровизатора. Бригада физиологов изучала его мозг. С ним работали режиссеры, актеры, мимы. Ничто не проходило мимо их внимания: ни его дыхание, ни осанка, ни выражение единственного глаза. Кто, по-вашему, придумал это сердечко в глазнице? Я! Все было тщательно продумано. Когда решили, что он готов, его спустили с поводка, используя для его рекламы все влияние GLH. Он выступал в самых больших театрах, быстро попал в самые рейтинговые телепрограммы, мы все употребили – свое богатство, политическое влияние, науку, – чтобы он стал тем воином, который покончит с модным «плохим юмором».
Беатрис встает и вплотную подходит к фотографии Тристана Маньяра, на которого смотрит с обожанием.
– Успех Дариуса превзошел все ожидания. Это было землетрясение! Перед его обаянием не мог устоять никто. Мы достигли цели. «Юмористы тьмы» мигом вышли из моды. Они застряли на втором уровне, а он парил на третьем и даже на четвертом. Его обхаживали политики, чтобы через него влиять на молодежь. За кулисами трудились десятки авторов GLH, снабжавшие его первоклассными скетчами.
Великая магистерша умолкает, захлестнутая воспоминаниями.
– Что было дальше?
– Дальше Дариус стал Циклопом, Циклоп стал «любимейшим французом французов». Эту публикацию мы отпраздновали шампанским. Стараниями Стефана Крауза его успех принес нам огромные средства, позволившие повысить комфорт GLH под маяком.
– И?.. – не терпится Лукреции, не выносящей ожидания.
– Он выскользнул из наших рук. Думаю, его испортили слава и кокаин. Робость сменилась самолюбованием, невроз – мегаломанией. А главное, он свихнулся на BQT. Ему обязательно нужно было узнать, что это такое!
Теперь Беатрис гладит чемоданчик, как домашнего любимца.
– Однажды он опять заявился на маяк и потребовал собрать «сиреневые плащи». Он произнес речь о том, что он самый богатый и знаменитый и что GLH на нем кормится, а посему нам надо провести выборы и избрать Великим магистром вместо Тристана Маньяра его.
– Логично, – признает Исидор.
– Выборы так выборы… Самое удивительное, что для избрания ему не хватило всего одного голоса – возможно, моего. Уходя, он пригрозил: «Отказываете вежливой просьбе – придется поступить по-другому…»
– Вашему «воину юмора» не хватало остроумия, – говорит Исидор.
– Мы не знали, что выпестовали монстра.
– Диктаторов Фиделя Кастро, Норьегу и Бен Ладена сначала поддерживало ЦРУ, – напоминает Исидор.
– Дарт Вейдер был джедаем, а потом перешел на темную сторону Силы и стал воевать со своими создателями, – вносит свою лепту Лукреция.
– Но разрыва пока еще не произошло. Мы так им гордились, что не видели очевидного. Ему все прощалось, все предоставлялось на блюдечке с голубой каемочкой, как избалованному вундеркинду. Дариус Возняк создал свой театр, потом свою Школу смеха – с нашей финансовой помощью, конечно, с нашими инструкторами, с нашим ноу-хау. Мы тогда еще воображали, что он, говоря словами Стефана Крауза, – «наше окно в мир». А тем временем его могущество росло. Дариус завораживал толпы. У него хохотали целые стадионы, десятки тысяч людей.
– Берси, Парк де Прэнс, Стад де Франс… – перечисляет Лукреция.
– Икар подлетел к солнцу и опалил крылья… – бормочет Исидор.
– Самомнение Дариуса не переставало раздуваться. В частной жизни он превратился в буйного тирана, невоздержанного параноика. Он не переносил малейшей критики, утратил всякую самоиронию. Он уже не желал служить мишенью для юмора.
Она кладет на чемоданчик обе ладони.
– Нам не хотелось признавать реальность, мы по-прежнему находили для него оправдания. Мы видели во всем этом мелкие капризы избалованной прессой звезды.
– Вы не желали видеть, что ошиблись со знаменосцем.
– Так продолжалось до тех пор, пока он не ушел из «Стефан Крауз Продакшен» и не решил создать с братом Тадеушем собственную компанию. Тогда разрыв стал официальным. Он забыл, что всем обязан нам. Он все у нас украл: концепцию школы смеха, концепцию ПЗПП, даже розовый цвет кавалеров GHL. Он пытался параллельно создать собственное тайное общество, копируя все, что знал, и пользуясь военными трофеями – плодами своей популярности.
– Одного ему недоставало – BQT! Скипетра, без которого король не король, – говорит Исидор.
– Да, Меча Соломона, Эскалибура, нашей реликвии, этого атрибута истинной власти, оплота нашей легитимности, нашего якоря в истории протяженностью более чем в три тысячи лет!
– И вот он снова заявляется на маяк. «Не захотели по-хорошему – придется по-плохому!»
– С ним было шестеро сообщников. Трое братьев Возняк и телохранитель странного вида…
Тот, с песьей башкой!
– А еще девушка и усатый мужчина, – продолжает Беатрис. – Сначала они называли себя парламентерами… Мы высказали недовольство: в наш храм запрещено приводить чужих. Дариус вдруг распсиховался – он успел прославиться такими неспровоцированными взрывами гнева – и заявил: он у себя дома, здесь все его. Наша служба порядка уже теснила их к выходу. Он подал знак, и у них в руках появились автоматы…
Лицо Беатрис превращается в маску боли.
– Мы бросились врассыпную. Тристана самоотверженно заслонили несколько человек, дав ему скрыться c BQT.
– В муравейнике тоже первым делом спасают матку и расплод, – бормочет Исидор.
– Некоторым удалось спастись. Многие пали. Тристан спрятался, укрывая BQT. Мы бежали без оглядки. Измена, приведшая нацистов под карнакский курган зимой 1943 года, глубоко отпечаталась в сознании членов Ложи и заставила позаботиться об аварийном выходе. Мы воспользовались им и уплыли на моторках.
– Но Дариус и его свора не оставили вас в покое? – спрашивает Лукреция.
– Наверное, он хотел всех нас перебить, чтобы не осталось свидетелей.
– Вас спас священник, спрятав в подземелье часовни Сен-Мишель.
– Отец Паскаль Легерн быстро понял, что к чему. Он молодец!
Она не спешит продолжать, припоминая ход событий.
– Но мы недосчитались Тристана и решили, что Дариус схватил его и завладел BQT.
Лукрецию подмывало рассказать, что стало с Тристаном, но Исидор легонько наступает ей на ногу, намекая, что лучше помалкивать.
– Что было дальше? – спрашивает он.
– Мы ждали, пока минует опасность. Отец Легерн предложил нам перебазироваться в другое надежное место. О маяке нам пришлось забыть. Так мы очутились здесь.
– Где, собственно, мы находимся?
Беатрис тяжело вздыхает.
– Теперь вы вправе это знать. Идемте. Самое забавное, что вы сами в разговоре раз десять называли это место.
Великая магистерша предлагает им подняться по лестнице.
С каждой преодоленной ступенькой звуки и запахи позволяют все лучше понять, в каком удивительном месте устроила GLH свой новый секретный храм.
148
«В чем разница между католиком, протестантом и евреем? У католика жена и любовница, он любит любовницу. У протестанта жена и любовница, он любит жену. У еврея жена и любовница, а он любит маму».
Шутка GLH № 452897.
149
Беатрис ведет их, крепко держа в правой руке чемоданчик.
Они выходят из подземелья в сад.
– Сад Иерусалимского Креста, – объясняет Великая магистерша.
Исидор и Лукреция удивленно переглядываются.
Они поднимаются на просторный верхний этаж.
– Рыцарский зал!
Новый проход.
– Дорога Тридцати свечей.
Они в северном трансепте величественного собора.
– Ну, теперь вы поняли, где находитесь?
Лукреция и Исидор смотрят в открытое окно на бескрайний морской простор. Крики чаек, йодистый морской дух…
Церковь на морском берегу?
Беатрис приглашает их на готические хоры. Перейдя центральный двор, они оказываются в южном трансепте и поднимаются по винтовой лестнице на церковную башню, увенчанную колоколом. На него водружена золоченая фигурка архангела Михаила, поражающего мечом дракона.
Мы снова на острове. Вернее, не вполне на острове…
Она улыбается.
Сен-Мишель. Мон-Сен-Мишель.
– Отец Легерн из карнакской церкви Сен-Мишель связал нас с братией этой одноименной обители.
– Я думала, что кюре Карнака считает BQT воплощением дьявола! – удивляется Лукреция.
– Отец Легерн узнал о существовании BQT уже после того, как члены GLH перебрались сюда, – объясняет вместо Беатрис Исидор.
Они видят внизу людей во власяницах.
– Монахи нас любят. Отец Легерн не делится с ними своими фантазиями насчет BQT.
– Это место сильно отличается от острова-призрака в океане. Мон-Сен-Мишель – третье по посещаемости место во Франции после Эйфелевой башни и Версаля. Сорок один постоянный обитатель и… три миллиона посетителей в год. Оцените парадокс: от нескромных взглядов вас защищают толпы туристов с фотоаппаратами! – радуется Исидор.
Вдали выстроились по линеечке сотни туристических автобусов.
Кому придет в голову, что тайное общество юмора обоснуется под католическим монастырем?
Вокруг них носятся чайки, одна садится на фигуру святого Михаила, пронзающего дракона.
– Феерическое место! – восторгается Исидор. – На границе Нормандии и Бретани, наполовину остров, наполовину континент, наполовину суша, наполовину море. Всегда считал, что это что-то сверхъестественное!