– Анекдот 3. «Два охотника идут по лесу. Вдруг один падает. Кажется, что он не дышит, взгляд остановился. Второй звонит по мобильному в «Скорую помощь»: «Мой друг умер, как быть?» Ему отвечают: «Спокойно. Убедитесь, что он действительно мертв». Молчание. Выстрел. «Готово, – говорит охотник, – что теперь, доктор?»
Пальцы ног снова дергаются. Из пластмассового цилиндра доносится смех, и женщина в белом халате объявляет:
– Довольно с него. Всем спасибо.
Койка с испытуемым выезжает наружу, ассистентка помогает ему встать. Он еще не отошел от анекдотов и продолжает икать. Ассистентка уводит его, женщина в белом халате остается одна. Она изучает траектории света в мозге.
– Можно побеседовать с вами с глазу на глаз, доктор?
Она оборачивается и узнает журналиста.
– Кажется, я уже давала интервью вашему журналу, мсье Каценберг.
– У меня остался маленький вопрос. Я предпочел бы задать его в вашем кабинете, вдали от чужих ушей. Это возможно, доктор Катрин Скалезе… или вас надо называть Кати Серебристая Ласка?
Она колеблется, смотрит на часы и говорит в переговорное устройство:
– Перерыв. У меня интервью с прессой. Вернусь через пять минут. Скажите следующему испытуемому подождать. Займитесь графиками.
Доктор Катрин Скалезе приглашает обоих журналистов к себе в кабинет. Он весь в цветастых коврах и в портретах ученых, изучавших механизмы юмора. Все они в белых халатах и глядят воинственно, как первопроходцы; можно подумать, они вот-вот доберутся до самой сути юмора.
За креслом доктора Скалезе висит лозунг: «ВООБРАЖЕНИЕ ДАНО ЧЕЛОВЕКУ ДЛЯ КОМПЕНСАЦИИ ТОГО, ЧЕМ ОН НЕ ЯВЛЯЕТСЯ, ЮМОР – ДЛЯ УТЕШЕНИЯ В СВЯЗИ С ТЕМ, КТО ОН ЕСТЬ». ГЕКТОР Х. МАНРО.
Доктор Скалезе закрывает дверь и берет телефон.
– Пять минут никого ко мне не пускать. Я даю интервью. Спасибо.
Она спокойно усаживает журналистов в большие кожаные кресла, предлагает им апельсиновый сок в высоких бокалах и ждет.
Наконец она спрашивает:
– Как вы меня нашли?
– Вчера, обнимая вас, я почувствовал ваш запах и вспомнил нашу первую встречу. Тогда я удивился, что вы душитесь, работая в лаборатории, тем более детскими духами Tartine et Chocolat. Я сказал себе: «Она не хочет расставаться с детством».
– Как вы внимательны!
– Еще я заметил топаз у вас в ухе. Что толку гримироваться в клоуна, если душиться теми же духами и не снимать серьги?
– Вот это внимательность!
– Ремесло требует тренировки всех пяти органов чувств.
У нее странная улыбка, ее ничего не берет.
– Значит, мы договоримся. Подлинное внимание – первая и, наверное, главная форма ума.
– Знаете, зачем мы с коллегой к вам пожаловали?
– Хотите узнать, где BQT?
– И еще – зачем вы убили Дариуса, – сухо добавляет Лукреция.
Доктор Катрин Скалезе, кажется, не удивлена. Она наливает себе апельсинового сока, подливает гранатового и пьет маленькими глотками.
– У нас есть другие вопросы в связи с убийством…
– Перестаньте, Лукреция, любезность – прежде всего.
Бред! Он стыдит меня перед подозреваемой!
– Катрин – можно мне так вас называть? Вы поможете нам узнать правду о деле Возняков?
Она откидывается в кресле.
– Я очень хочу рассказать вам правду, но готовы ли вы ее услышать, а главное, понять?
– Вы нас принимаете за кре…
– Значит, так, Катрин, – перебивает Лукрецию Исидор. – С этой секунды наши компьютеры перезагружены. Мы гоним всякое предубеждение, всякое торопливое суждение, всякую заднюю мысль. Мы слушаем вас с единственным намерением – добраться до истины.
Она все еще в сомнении.
– Что в этом толку для меня самой? Я облегчу душу? Поверю в силу истины? Избавлюсь от тягостной тайны? Я уже не в том возрасте, чтобы верить в такой вздор.
Скорее, нам нужен ключ. Она готова отпереть последнюю дверцу, но ей требуется помощь. Как помочь такой женщине во всем признаться? Пригрозить полицией? Слишком просто. Лишить ее работы? Не зря он сказал, что надо наблюдать. Она душится духами с ароматом детства. Значит, ключик там, в ее детстве. Ключ к Тадеушу и вообще к мужчинам – их мать, а ключ к Катрин – это…
– Ваш отец! – выпаливает Лукреция.
Катрин Скалезе вздрагивает, как от удара током.
– Что мой отец?
– Все это из-за вашего отца.
Наблюдать. Глядеть в оба. Найти ключ! Тут может пригодиться загадка Феликса Четтэма про двух рыцарей на перекрестке двух дорог. Если я солгу, а она в ответ тоже солжет, то я узнаю правду. Если она не солжет, то… я все равно узнаю правду.
– Причина смерти Дариуса – ваш отец.
В этот раз она реагирует бурно: она тяжело дышит, ее щеки багровеют, ей трудно глотать.
– Что вы несете?!
– Ваш отец знал Дариуса?
– Вы порылись в судебных архивах? Там сплошная чушь!
Теперь она в гневе, глаза пылают.
Бинго! Замочек начал поддаваться.
– Кем ты себя вообразила, пиявка? Копаешься в архивах несусветной давности и веришь газетам? Вы, журналюги, верите в собственное вранье. Наврать гораздо проще, чем…
Она случайно сбрасывает на пол стопку папок.
Исидор не шелохнется.
– Успокойтесь, Катрин. Мы пришли именно за правдой. Газеты наврали про вашего отца, я вам верю.
Теперь он со мной, он меня поддерживает.
– Что вы сделаете? Постараетесь, чтобы меня арестовали? Тогда к прошлому вранью добавится новое!
Хорошо, даже слишком! Задний ход! Надо ее подбодрить.
– Мы на вашей стороне, – говорит Исидор. – Иначе мы не пришли бы.
– Вы помешали мне…
Убить Анну Магдалену Возняк?
Она умокает, словно эта мысль прозвучала.
– Если я расскажу вам свою версию фактов, вы обещаете опубликовать ее, ничего не изменив?
– Слово журналиста! – выпаливает Лукреция.
– Конечно, мы для этого и пришли.
Еще поколебавшись, она решается.
– Все началось, когда мне было шестнадцать лет, а Дариусу семнадцать. Мы полюбили друг друга. Все большие драмы начинаются, наверное, с маленьких романов. Это само по себе первый анекдот, вы согласны?
Исидор согласен.
– Мой отец стал его другом, вернее, учителем и наставником. Он взял его к себе, как собачонку из приюта – из жалости. Будущий Циклоп был тогда неотесанным юнцом, злым и испорченным, ему светила тюрьма и вырождение, никакого будущего. По чистой случайности его мать и мой отец были знакомы. Это она настояла, чтобы он ему помог. У нее не хватало на него терпения, слишком он бы необузданным.
– Ваш отец был…
– Увидев его, он сказал мне: «Я встретил несчастного парня. Он ни в чем не виноват, просто родился в неудачном месте и в неудачный момент. Я заметил в нем некоторую предрасположенность к фарсу. Попробую поливать и окучивать росток таланта».
– Так ваш отец…
– Он был комиком, выступал под псевдонимом Момо. Он был виртуозом в искусстве смеха, имел учеников, взращивал их. А еще он передавал все свои познания одному человеку…
– Кому? – спрашивает Исидор.
– Мне. Отец обучил искусству остроумия нас обоих, Дариуса и меня. Два семечка проросли рядом друг с другом. Иногда отец просил нас гримироваться. Он повторял, что искусство комического заложили клоуны. Дариус был смеющимся клоуном, я – клоуном-плаксой. Нас сблизила совместная учеба, вот такая идиллия…
Катрин Скалезе достает из ящика красный клоунский нос и нервно его крутит.
– Однажды отец сказал: «Когда вы будете готовы, я познакомлю вас с моим другом Стефаном Краузом, крупным продюсером. Вы вступите в GLH. Возможно, придет день, когда вам откроется величайшая тайна всех комиков: BQT».
Кажется, она снова переживает все то, что рассказывает.
«Что такое GLH?» – не могла не спросить я. «Что такое BQT?» – не мог не спросить Дариус. Отец все нам объяснил. Дариус был поражен, ему захотелось непременно узнать тайну BQT. А мне – непременно вступить в GLH.
Она все более нервно теребит пальцами красный нос.
– Обучение продолжилось, но Дариус сильно изменился. Он заболел тайной BQT.
Она тяжело вздыхает.
– А потом произошло «это»…
– Дариус потерял на заброшенном заводе глаз? – подсказывает Лукреция, помнящая рассказ Анны Магдалены Возняк и желающая опередить в дедукции Исидора.
– Это не был несчастный случай!
Эти слова доктор Катрин Скалете произносит с неожиданной злостью.
– Мой отец прикипел к нему душой, занимался с ним больше, чем со мной. Я не хотела быть в стороне, я наблюдала за ними издалека. Однажды они репетировали жонглирование, я смотрела сверху. Они беседовали. Вдруг Дариус взбеленился. Я все слышала, речь шла о BQT: «Говори, что такое BQT, а то убью!» Отец был маленький, тощий, а Дариус крупный и очень злой, даже в свои семнадцать лет он бы запросто его одолел. Он сгреб отца за ворот и сунул головой под железную балку…
Катрин Скалезе не хватает дыхания, ее душат воспоминания.
– Отец не понимал, что происходит, он думал, что это скоротечный приступ злости. Но Дариус не успокаивался, он продолжал грозить: «Говори! Расскажи секрет шутки-убийцы! Я хочу знать!» Но отец молчал. «ТЫ У МЕНЯ ЗАГОВОРИШЬ! УЧТИ, Я НИ ПЕРЕД ЧЕМ НЕ ОСТАНОВЛЮСЬ!» Тогда отец признался, что никто, даже члены GLH, не знают слов BQT, потому что они несут смерть. Дариус не хотел ему верить, он бесился и повторял: «ТЫ ЗАГОВОРИШЬ? ГОВОРИ, А ТО Я ЗА СЕБЯ НЕ ОТВЕЧАЮ!» Отцу хватило силы духа ответить ему в тон: «Лучше выпей чаю!» Но Дариус не засмеялся, а снова заорал: «ТЫ МЕНЯ ЗНАЕШЬ, Я НЕ ОТСТУПЛЮСЬ!» Мой отец прохрипел из-под балки: «Все равно не расколюсь». Дариус ему: «ТЫ САМ НАПРОСИЛСЯ!» Отец хотел опять ответить шуткой, успел проговорить: «Ты давно не постил…», но тут Дариус дернул рычаг, и огромная балка раздавила отцу голову, как орех.
Она дышит нервными толчками.
– Я не могла поверить своим глазам, я не думала, что так произойдет, считала, что у них там, внизу, просто юмористическая сценка. Теперь я ждала, что все обойдется, что это не отец, а манекен, что кровь ненастоящая, что все это розыгрыш. Но нет, это было самое настоящее убийство.