– Потребность верить обратно пропорциональна потребности в истине, – говорит со вздохом Исидор, резюмируя одной фразой тысячелетия религиозных войн. – Лично я всегда думал, что самолет держится в воздухе только верой пассажиров. Они свято убеждены, что эта груда железа, гвоздей и пластмассы легче облаков. Если хотя бы одного пассажира посетит мысль, что это как-то нелогично, – все, самолет грохнется.
Лукреция Немрод нервничает, ее зеленые глаза мечут молнии.
– Итак, вы выясняете, что BQT скорее всего не смертельна…
– …но не хочу отказываться от своего сценария мести. Поэтому приступаю к проекту превращения легенды в реальность.
– Фантастическая затея! – хвалит Исидор.
Если я не брежу, он не прочь за ней поволочиться! Чем она лучше меня? Я красивее, моложе, свежее. А она – заурядная баба. Даже причесана кое-как. А руки? Она грызет ногти! Явно не ходит на маникюр. Статус ученого – вот все, что в ней есть привлекательного.
Доктор Катрин Скалезе запускает руку в ящик стола, достает новый красный клоунский нос и принимается его вертеть, как будто доказывая, что не разучилась жонглировать.
– Дальше! – требует Лукреция.
– Дальше… я ее сфабриковала. Изобрела настоящую BQT, убивающую тех, кто ее читает.
Ошеломленные журналисты обмениваются недоуменными взглядами.
– Я почувствовала, что мой долг – продолжить, вернее, завершить труд, начатый Ниссимом Бен Иегудой три тысячи лет назад. Он нашел путь, я должна была его пройти. Это осуществимо только в наши дни. Я знаю, что происходит в нашем организме во время смеха. Знаю, как действуют шутки любого типа. Могу проследить их траектории в мозге с точностью до микрона.
– Как возможно такое чудо? – хочет знать Исидор.
– Проблема в том, что смех очень субъективен. Он зависит от пола, возраста, языка, страны, уровня ума.
Катрин Скалезе встает и достает из шкафа большой розовый кейс со сложным электронным замком, похожим на маленький компьютер.
Она ставит его на стол.
– Вот настоящая BQT, гарантия гибели для любого, кто ее прочтет.
Журналисты осторожничают и не желают приближаться.
Катрин Скалезе подходит к белой доске и берет фломастер.
– Как я справилась с этой неразрешимой задачей? Сначала я задалась вопросом: «Как сделать смех по-настоящему сильным?» И я нашла ответ: закись азота.
– Я знаю эту формулу, – докладывает Исидор.
– Браво! Она же – «веселящий газ». Открыт Джозефом Пристли в 1776 году. Люди собирались, чтобы дышать им и вместе смеяться. Дантисту Хорасу Уэллсу пришла мысль использовать его как обезболивающее в стоматологии. Но возникла опасность удушья из-за нехватки кислорода. Поэтому сейчас этот газ смешивают с кислородом.
– Если не ошибаюсь, еще закись азота применяется как топливо для шрапнельных снарядов, – припоминает Исидор.
– И как пылеотталкиватель для компьютеров. Она входит даже в состав ракетного топлива. Некоторые применяют ее как наркотик.
– С побочными эффектами…
Как толкует эта парочка, как перебрасывается познаниями! Еще одна садистка, специально тянущая резину…
– В 1992 году профессор Смит открыл токсичность веселящего газа, указав, в частности, на природу болезней, развивающихся после анестезии.
– Передозировка закиси азота?
– Скажем для простоты, что это приводит к проблемам с нервной системой и с органами дыхания.
– Вы усугубили токсичность?
Катрин Скалезе дает понять, что ее не устраивают такие поспешные выводы. Ей хочется рассказать о своем «изобретении» со всеми подробностями.
– Я придумала увеличить концентрацию закиси азота и смешать ее с газами, усиливающими эффект.
– Так появился химический смертельный смех! – восклицает Лукреция, не желающая отставать.
– Летальный исход обеспечивается закисью азота, газовыми добавками и самой шуткой. Процент токсичности разных ингредиентов моего коктейля таков: 70 % – закись азота, 20 % – другие газы и только 10 % – сама шутка. Если сравнить с динамитом, то закись азота – это порох, другие газы – фитиль, а BQT – огонь.
Исидор в восторге от ее находки.
– Не уверена, что все правильно поняла, – жалуется Лукреция.
Исидор берется все растолковать:
– Будем считать, что химическое вещество действует на нейротрансмиттеры, как машины, заезжающие на 100-местный паром. При нормальном химическом стимулировании закисью азота на 100-местный паром заезжают 70 машин. Газовые присадки – еще 20. Теперь у нас на пароме 90 машин. Ну и еще интеллектуальное усилие – последние 10 машин. Паркинг – нейротрансмиттеры – заполнен, что дает сигнал событию: набитый машинами паром отправляется в последнее плавание по реке Стикс.
– Лучше не скажешь! – хвалит его доктор Скалезе.
– Этого достаточно, чтобы убить?
– Насыщение нейротрансмитерров немедленно приводит к сильному нервному импульсу, запускающему сердечную фибрилляцию. Она так сильна, что останавливает даже здоровое сердце.
Доктор Скалезе пишет на доске:
ЗАКИСЬ АЗОТА + ДОБАВКИ + ШУТКА = ФИБРИЛЛЯЦИЯ = ОСТАНОВКА СЕРДЦА.
Решение интеллектуальной проблемы посредством химической формулы. До чего у нее мощная мотивация!
Она указывает на чемоданчик:
– Сложнее всего было подготовить шкатулку.
Катрин Скалезе показывает, где находились баллончики с газом.
– Я испытала газовую смесь, погружавшую в коматозное состояние морских свинок, так я получила девяносто процентов желаемого эффекта. После морских свинок я перешла на кроликов, потом на обезьян. Объекты всегда были при смерти, дело было за малым – как их добить.
– «Человеку свойственно смеяться», – напоминает Исидор.
– Только человеку! Одним словом, бомба была недоделана на десять процентов.
– Невероятно! У вас был динамит, был фитиль, но не было искры.
– У меня не оставалось выбора. Первой моей двуногой морской свинкой стал тот, ради кого все это затевалось: сам Циклоп.
Я знала. Значит, убийство. А орудие убийства – BQT.
Катрин Скалезе продолжает профессиональным тоном:
– Это тоже было непросто. Надо было исключить риск, что шутку прочтут другие.
– Вы нашли выход: ролик фоточувствительной бумаги, чернеющей сразу после прочтения.
– Очень удобно! Но как добиться, чтобы ему захотелось открыть шкатулку? Вот тут и понадобилась психология…
– Вы прикинулись грустным клоуном?
– Так я разбудила в нем память о прошлом и любопытство. Он не мог узнать меня саму, но грим и улыбка были узнаваемы.
– Все сработало?
– Сверх ожиданий! Он сказал: «Моя Кати! Как здорово встретить тебя через столько лет! Как ты?» Он заговорил со мной, как с подругой детства. Надо отдать ему должное, он обладал редчайшей способностью никогда не удивляться, никогда не воспринимать вещи в первом значении, оставаться дружелюбным с худшими врагами. Он убивал, предавал, унижал, но все это с улыбочкой, с шуточкой, весело.
– Вы ответили: «Вот то, что ты всегда хотел узнать», – предполагает Лукреция.
Катрин Скалезе поворачивается к ней.
– К моему удивлению, это сработало. Я поняла это из новостей на следующий день.
– Значит, это вы изобрели настоящую BQT, «шутку, которая убивает». Гениально! – разливается соловьем Исидор Каценберг. – Ниссим Бен Иегуда гордился бы вами! Вы его превзошли. Ваше имя может стоять в ряду величайших ученых в истории, таких, как Мари Кюри, Розалин Сасмен Ялоу и Рита Леви-Монтальчини[30].
Я точно брежу! Сейчас он поздравит ее с преступлением!
– Вы убийца! – вносит ясность Лукреция.
Но доктору Катрин Скалезе хоть бы что.
– Когда вы пришли ко мне, мсье Каценберг, когда заговорили о «смерти от смеха», я поняла, что имею дело с человеком, напавшим на след.
– Я вам не мешаю? – осведомляется Лукреция.
– Я сразу навела справки и узнала, кто вы. Я была впечатлена.
– Трогательная похвала в устах такой женщины, как вы, – бормочет Исидор, опуская глаза.
– Мы – пионеры в наших областях. Поэтому нам труднее жить в обществе, чем остальным, только повторяющим и копирующим.
Нет, вы только послушайте, как они воркуют!
– Вы только что сознались, что преднамеренно и хладнокровно убили человека. После первого безнаказанного убийства вы без колебания применили вашу дьявольскую машину против второй жертвы – Тадеуша Возняка.
Теперь доктор Катрин Скалезе соглашается обратить внимание на молодую журналистку.
– Он лжесвидетельствовал на суде по делу об убийстве моего отца. Он должен был за это поплатиться.
– Потом вы прислали шкатулку с BQT в нашу редакцию!
– Каждый исполняет свою роль, Лукреция, – вмешивается Исидор. – Нельзя упрекать противника в том, что он защищается.
– Я просто хотела вам помешать. Я видела, что вы приближаетесь ко мне гигантскими шагами.
Молодая зеленоглазая женщина игнорирует коллегу.
– Вы без колебаний напали на семидесятивосьмилетнюю старушку. Вы хотели убить Анну Магдалену Возняк!
Катрин Скалезе скептически улыбается.
– Ее лживые показания сыграли решающую роль. Если бы она промолчала, я могла бы выиграть процесс. Тогда Дариус жил бы по сей день.
– В тюрьме?
– Да, там ему было самое место.
– Тогда он не сочинил бы своих скетчей, не сделал бы карьеры, не создал бы молодежного театра. Миллионы французов не смеялись бы, – напоминает журналистка.
– Зато не было бы разоренных комиков. Никто не погиб бы на дуэли ПЗПП, – договаривает за нее Исидор.
А я покончила бы с собой в приюте, в ванне.
Катрин Скалезе как-то странно поглаживает свой чемоданчик.
– Порядок восстановлен. Теперь душа моего отца спокойна.
Доктор Скалезе достает из ящика красный клоунский нос, превосходящий размером те, которые она теребила раньше.
– Теперь вы все знаете. Или почти все.
Она медленно и аккуратно нажимает на клавиши клавиатуры, управляющей замком чемоданчика. Синхронно щелкают два язычка. Вынув синюю лакированную шкатулку, она поворачивается к гостям. На крышке шкатулки горят золотом три знакомые буквы: BQT.