– Это друг, коллега и знаменитый продюсер – брат Циклопа, сам Тадеуш Возняк!
Появляется Тадеуш в розовом костюме и бабочке цвета фуксии. Он приветствует публику, прижимая три пальца к правому глазу. Пожимает руку Крауцу, и они дружески обнимаются.
– Дорогой Стефан!.. Можно я буду вас называть просто Стеф? Я помню, Стеф, как Дарий любил тебя и скольким он тебе обязан. Я знаю, что если он смотрит сейчас на нас, то он очень рад этому шоу в его честь, этому залу, полному его друзей и поклонников.
– Спасибо, Тад. Ты действительно отличный парень.
– Не за что, Стеф. Знаешь, в день смерти брата, я сидел здесь, в «Олимпии», в первом ряду. Я вспоминаю его скетч. Он заканчивался словами: «…тогда он прочел последнюю фразу, расхохотался и умер». Я хочу сегодня исполнить для вас этот скетч.
Тадеуш Возняк расправляет листок и читает текст. Последние слова он произносит преувеличенно медленно, с нажимом.
– Он… расхохотался… и… умер.
Зал аплодирует, стоя.
Исидор вытирает лицо, потом протягивает полотенце Лукреции.
Она обессилено говорит:
– Подождите меня. Мне лучше сходить в туалет.
Лукреция толкает дверь с изображением женской фигурки.
Она дергает дверь в первую, а затем во вторую кабинку. Обе заняты.
Только этого не хватало. Я долго не выдержу.
Она начинает стучать в одну из дверей, призывая поскорее освободить кабинку. Голос изнутри просит ее проявить терпение.
Она умывается. Никогда еще ледяная вода не доставляла ей такого удовольствия.
Если бы я родилась в бассейне, мне не надо было бы ни плакать, ни кричать. Я бы просто поплыла. Может быть, поэтому мне так приятно видеть, как плещется Исидор со своими дельфинами. Надо купить нового Левиафана.
Неожиданный шум заставляет ее вздрогнуть. В помещении неподалеку от туалета хохочет мужчина. Хохочет слишком громко. Во власти дурного предчувствия, Лукреция выходит в коридор, идет на звук и останавливается у гримерки Тадеуша Возняка.
Ее догоняют Исидор и пожарный Франк Тампести. Они подходят к гримерке и слышат, что Тадеуш смеется все громче и громче. Лукреция пытается открыть дверь, но та не поддается. Она бьет ее ногами.
Смех, доносящийся из гримерки, превращается в предсмертный крик. Слышен шум падающего тела. Со всех сторон подбегают люди. Пожарный достает связку ключей, но так спешит и волнуется, что никак не может найти нужный.
Догадавшись, что их ждет в гримерке и не желая тратить время зря, Лукреция бросается за толпой поклонников Тадеуша. Они получили автографы и, рассеиваясь, медленно движутся к выходу. Исидор понимает ее замысел и следует за ней.
– Там! – говорит она. – Он там!
Она бежит. Потом, потеряв цель из виду, останавливается. Исидор догоняет ее.
– Я видела его! Грустного клоуна!..
Задыхаясь, она оглядывается и вдруг снова замечает его.
– Эй! Стой!
Грустный клоун оборачивается и прибавляет шагу.
– Задержите его! Задержите!
Плотная толпа поклонников мешает им. Грустный клоун бросается к лестнице, открывает дверь и бежит по узкому проходу к колосникам. Исидор и Лукреция преследуют его и оказываются на мостках, на десятиметровой высоте над сценой.
Теперь они ясно видят беглеца.
Зал внизу смотрит скетч юмориста под тринадцатым номером.
Грустный клоун хватается за канат и спускается по нему прямо на середину сцены. Тринадцатый комик и его помощники удивленно умолкают. Грустный клоун кланяется и прижимает три пальца к правому глазу. Зал решает, что это часть представления и хлопает. Лукреция и Исидор спускаются на сцену тем же путем. Публика узнает их и взрывается аплодисментами.
– Давид и Ванесса!
Исидор и Лукреция повторяют жест грустного клоуна и кланяются. Зал бушует. Так они убеждаются в правильности утверждения Анри Бергсона: шутка лишь выигрывает от повторения.
Грустный клоун тем временем проталкивается к запасному выходу и выскакивает на улицу. Исидор и Лукреция следуют за ним. Он садится на мотоцикл и быстро уезжает. Они прыгают на свой мотоцикл и бросаются в погоню. Они мчатся по разделительной полосе Итальянского бульвара, вылетают на бульвар Пуассонньер с односторонним движением.
Мотоцикл грустного клоуна мчится по встречной полосе, лавируя между едущими навстречу машинами. Лукреция не может угнаться за ним. Она с трудом уворачивается от грузовика, задевает легковой автомобиль, проезжает мимо разгневанного пешехода и, едва избежав столкновения с автобусом, прекращает преследование.
– И что мы теперь будем делать, Лукреция?
– Вы – не знаю, а мне срочно нужно в туалет.
111
В деревне, живущей за счет туристов, поток экскурсантов сильно поредел из-за экономического кризиса. Проходит месяц за месяцем, и будущее представляется жителям деревни все более безрадостным.
Но вот в гостиницу приезжает постоялец и снимает комнату за сто евро. Турист еще не успевает подняться в номер, а хозяин гостиницы уже несет сто евро мяснику, которому задолжал.
Мясник отдает сто евро крестьянину, снабжающему его мясом.
Крестьянин немедленно возвращает сто евро проститутке, с которой провел несколько приятных вечеров.
Проститутка вручает сто евро хозяину гостиницы, который сдавал ей комнату в кредит.
Когда она кладет деньги на стойку, к хозяину гостиницы подходит турист, говорит, что номер ему не нравится, забирает деньги и уходит.
Никто ничего не потратил, никто ничего не заработал, но никто ничего и не потерял.
И в деревне уже нет должников. Не таким ли образом решается сейчас проблема мирового экономического кризиса?
Отрывок из скетча Дария Возняка «Основной политический анализ»
Акт IIIУмереть со смеху
112
«Новый удар нанесен в самое сердце юмора».
«Тадеуш Возняк умирает после шоу памяти брата».
«Брат Циклопа умер так же, как сам Дарий».
С такими заголовками выходят газеты на следующее утро.
Дневные новости в тринадцать часов начинаются сообщением:
– Трагическое событие в «Олимпии». После вечера памяти Дария его родной брат Тадеуш Возняк умер от сердечного приступа у себя в гримерке. Наш специальный корреспондент с места событий передает…
На экране появляется гримерка. На полу очерчен мелом контур мертвого тела.
– Да, Жером!.. Необъяснимая кончина Тадеуша – в том же концертном зале, в той же гримерке, где умер его брат Дарий. Чтобы понять причины этой странной смерти, дадим слово судебно-медицинскому эксперту Парижского института криминологии доктору Патрику Бовену. Доктор Бовен, вы можете прокомментировать уже вторую смерть без следов и улик?
На экране появляется знаменитый ученый.
– На этой стадии расследования мы, естественно, не можем ничего утверждать. Тадеуш Возняк находился один в запертой гримерке. У него случился сердечный приступ, который стал причиной мгновенной смерти. Судя по улыбке на его лице, он не страдал.
– Доктор Бовен, возможно, речь идет о наследственном заболевании?
– Это одна из гипотез. Тадеуш, как и Дарий, жил в очень напряженном ритме. Его окружение свидетельствует, что он курил, пил, мало спал. Выступление перед публикой – это испытание и для тела, и для психики. Я считаю, что оба брата страдали сердечной недостаточностью. Вскрытие позволит сделать более точные выводы.
– Спасибо, доктор Бовен.
Ведущий продолжает:
– Президент Республики выразил соболезнования семье Возняк. Похороны Тадеуша Возняка состоятся в среду, в одиннадцать часов. Он будет погребен в фамильном склепе на кладбище Монмартра.
113
– «Проклятие семьи Возняк снова напомнило о себе», восклицательный знак. Или многоточие. Как вам такой заголовок? – спрашивает Кристиана Тенардье.
– Очень хорошо, отлично, – раздается сразу несколько голосов.
– Неудивительно, что вам нравится. Этот заголовок предложила дирекция. Но он никуда не годится. А знаете почему? Потому что он был уже в двух газетах. У вас, наверное, нет времени читать прессу? Что там может быть интересного! Итак, надо придумать заголовок лучше!
Руководитель рубрики «Общество» достает зубочистку и начинает ковырять в зубах. Ей явно доставляет удовольствие ставить этих людишек в неловкое положение. Так она показывает им, что может делать все, что хочет, и никто не решится сделать ей замечание.
Двадцать журналистов делают вид, что перечитывают записи или что-то пишут.
– «Братья, проклятые смехом»? – предлагает Максим Вожирар, как всегда полный энтузиазма.
– Неплохо. Еще?
– «Сериал в „Олимпии“ продолжается»?
– Это скорее название для спагетти-вестерна. Что еще?
– «Конец империи Возняк»?
– А это уже Эдгар По. Ну? Кто еще? Мы опять не сумеем догнать ежедневные издания. Подумать только, я видела жертву за несколько минут до смерти! Меня всегда обвиняют в том, что я не выезжаю на место событий, но тут драма развернулась прямо на моих глазах. Я, кстати, могу, как свидетель, дать интервью тому, кто будет писать статью. А где Лукреция? Она ведь расследовала обстоятельства смерти Дария! Впервые она может принести пользу, так ее, как нарочно, нет! Кто о ней что-нибудь знает?
Журналисты качают головами, радуясь, что не они стали предметом особого внимания начальницы.
– Флоран! Вы же ее лучший друг! Где ваша юная подопечная?
Флоран недоуменно поднимает брови.
– Отлично. Эта капля переполнила чашу. Завтра я ее уволю.
Дверь распахивается, в помещение врывается Лукреция. Она бежит к стулу, садится и отбрасывает со лба рыжие пряди.
– Извините за опоздание.
– «Извините» – это повелительное наклонение. А нужно вопросительное: «Не могли бы вы меня извинить?» Надеюсь, ваше расследование принесло нам долгожданную сенсацию, мадемуазель Немрод?
Лукреция снимает куртку. На ней черное с сиреневым шелковое китайское платье с вышитым слоном.