– Наука?
– А почему бы и нет? Мы изучаем шутки, как другие изучают вирусы. Кстати, шутки и похожи на вирусы. Появляются, распространяются, переносятся воздушно-капельным путем. Мутируют, как вирусы.
– И убивают, как вирусы.
Исидору не нравится сравнение.
– Я боюсь, что все это плохо кончится, Исидор. Они держат нас взаперти, и вид у них у всех странный. Мы даже не знаем, где находимся.
– Жизнь – это фильм с плохим концом. Интересно лишь то, что происходит до того, как пойдут титры.
Он задумывается и добавляет:
– Нет, я неправ. Жизнь плохо кончается для нашего тела, а для души может закончиться и хорошо.
Лукреции подскакивает.
– Вы верите в бессмертие души?
– Моя душа в него верит. Тело сомневается.
Мне кажется, что обучение на факультете филогелозии внушает ему желание превзойти самого себя.
Они идут дальше по коридорам.
– Вы думаете, что через девять дней мы станем остроумными?
– Надеюсь. Напрасно я до сих пор пренебрегал чувством юмора. Благодаря вам, во время этого расследования я рассчитываю восполнить пробел.
– А я… Меня вы считаете остроумной? – спрашивает Лукреция.
– Несомненно. Видя вас, я с трудом удерживаюсь от смеха.
Эти слова он произносит совершенно невозмутимо.
– Вы опять издеваетесь надо мной, Исидор?
– Да. Вам это неприятно?
– Немного.
Неожиданно они выходят в галерею, ведущую к массивным дверям, украшенным искусным чугунным литьем.
– Вот вам и возможность продемонстрировать свои таланты.
Лукреция говорит, что ей необходимы инструменты. Им приходиться отступить. Кроме того, они замечают вдалеке фигуры блюстителей порядка. Не желая еще раз сталкиваться с ними, они прячутся за поворотом.
130
Шерлок Холмс и доктор Ватсон выезжают на природу. Они ставят палатку, ужинают у костра и ложатся спать. Посреди ночи Шерлок Холмс просыпается и будит Ватсона.
– Ватсон, посмотрите вокруг и скажите, что вы об этом думаете.
Доктор Ватсон не понимает, зачем Холмс его разбудил, но, тем не менее, отвечает:
– Я вижу тысячи звезд, и думаю, что мы находимся на маленькой планете, затерянной в безбрежной Вселенной.
Шерлок Холмс настаивает:
– Но какие конкретно выводы вы можете сделать?
Заинтригованный Ватсон размышляет.
– Ну, поскольку звезд так много, возможно, что некоторые планеты похожи на Землю. И там тоже может быть жизнь.
– Да, но к какому заключению подталкивает вас вид звездного неба?
– Что где-то существует параллельная разумная цивилизация. Может быть, такая же разумная, как наша.
Шерлок Холмс прерывает его:
– Нет, дорогой Ватсон, вы ошибаетесь. Раз вы видите звезды, значит, у нас украли палатку.
Великая Ложа Смеха.
№ 878 332
131
Звонит колокол. Проснувшись, они находят чистые белые тоги и плащи. На стуле лежит листок с программой на день.
– Сегодня опять история. Занятия еще более интенсивные. Закончим еще позднее, чем вчера, – вздыхает Лукреция.
– Такой темп нас вымотает, и мы не сможем посвящать достаточно времени ночным исследованиям.
– Но разгадка смерти Циклопа точно находится здесь. Что-то произошло именно тут. Без всякого сомнения.
Исидор и Лукреция принимают душ, завтракают и возвращаются в то же помещение, что и вчера.
Статуя Граучо Маркса в индийском одеянии производит на них сегодня еще большее впечатление. Занятия второго дня посвящены современным юмористам, Великим Мастерам ложи, новаторам, философам, людям, стремящимся к совершенству.
– На чем мы остановились? Ах да, Бомарше. Напоминаю, мы будем говорить только о тех, кто уже умер. Я не могу назвать вам имена живущих, – уточняет Стефан Крауц. – Ни один из братьев ложи не может назвать имени другого брата без его согласия.
Он открывает толстый фолиант с фотографиями людей, о которых идет речь.
– После Бомарше я хочу обратиться к Эжену Лабишу (1815–1888). Он придумал современную комическую пьесу. Он даже работал с Жаком Оффенбахом над оперой-буфф. Он был Великим Мастером нашей ложи.
Крауц цитирует несколько острот великого Лабиша, часто приписываемых другим авторам:
– «Эгоист – это человек, который не думает обо мне». «Я заметил, что моя супруга верна не мне одному». «Только Бог имеет право убивать себе подобных». «Люди любят нас не за те услуги, которые мы им оказываем, а за те услуги, которые они оказывают нам».
– «Путешествие господина Перришона»? – говорит Исидор.
Крауц переворачивает страницы.
– Затем, человек, который не был ни юмористом, ни клоуном, ни комедиографом: Анри Бергсон (1859–1941). Первый философ, создавший теорию смеха и юмора. Он придумал формулу: «Смех – это механика, действующая в живом организме».
– Он тоже стал Великим Мастером?
– Нет, только Мастером. Он, как бы это выразиться, чересчур серьезно относился к юмору. Он был аналитиком, а не практиком. Вот, что он говорил: «Искусство писателя, прежде всего, состоит в умении заставить нас забыть, что он пользуется словами». «Предвидеть – значит проецировать в будущее опыт прошлого».
Чтобы понять человека, надо изучать не биографию, а оставленные им афоризмы. Стефан Крауц несколькими цитатами обрисовал нам характер этого человека лучше, чем если бы рассказал всю историю его жизни.
Затем они обсуждают Жоржа Фейдо (1862–1921).
– Жорж Фейдо пытался понять сам феномен юмора. Это превратилось у него в навязчивую идею. От этого он и умер.
– А вы можете привести нам какие-нибудь высказывания Жоржа Фейдо? – спрашивает Лукреция, изображая прилежную ученицу.
– «Единственная гимнастика, которой я занимаюсь, – это посещение похорон моих друзей, занимавшихся гимнастикой для поддержания здоровья». «Мужья женщин, которые нам нравятся, всегда дураки».
Исидор с трудом удерживается от смешка.
– Затем конечно же мы поговорим о Чарли Чаплине (1889–1977). Вот мало кому известный эпизод из жизни этого гениального во многих областях человека. Однажды писатель Чарльз Макартур спросил у Чарли Чаплина, как ему написать комическую сцену для сценария. «Толстая дама поскальзывается на банановой кожуре. Как смешнее всего будет выстроить кадр? Сначала показать банановую кожуру, потом толстую даму, которая приближается и поскальзывается? Или сначала толстую даму, потом банановую кожуру, а потом даму?» Чарли Чаплин ответил: «Не то и не другое. Вы показываете приближающуюся толстую даму, потом банановую кожуру, потом толстую даму и банановую кожуру вместе. Затем она осторожно перешагивает через банановую кожуру и падает в открытый канализационный люк!»
– Отлично! – восклицает Лукреция.
– Чарли Чаплин был членом Великой Ложи Смеха?
– Конечно. Американское отделение ложи одно время очень успешно развивалось. Чаплин был ее Международным Великим Мастером.
Исидор записывает.
– Граучо Маркс (1890–1977). Вот цитаты для мадемуазель Немрод, которая, как я вижу, до них большая охотница. «Я родился очень молодым». «Я никогда не вступлю в тот клуб, который согласится меня принять». «Мужчина так же молод, как женщина, которую он любит». «Или этот человек умер, или время остановилось».
Лукреция и Исидор с трудом сдерживают смех.
– Граучо Маркс тоже был Мастером вашей Ложи?
– Да. Он даже три года был Великим Мастером.
– Значит, он все-таки согласился вступить в клуб, который его принял, – замечает Лукреция.
Продюсер листает книгу.
– Саша Гитри (1885–1957). Он в представлении не нуждается. Вот несколько цитат: «Я охотно признаю, что женщины лучше мужчин, лишь бы они перестали требовать признать их равными». «Если бы те, кто говорит обо мне плохо, знали, что я о них думаю, они бы говорили еще хуже». «Вы когда-нибудь слышали, чтобы ребенок сказал: „Когда я вырасту, я стану профессиональным критиком“?» «Есть люди, на которых всегда можно рассчитывать. Обычно это люди, которые вам не нужны».
– Неплохо, – признает Лукреция.
– Вот еще, как раз для нас: «Цитировать чужие мысли – значит сожалеть, что они не пришли в голову вам самим».
– Саша Гитри был Великим Мастером?
– Нет, просто Мастером. О, а вот это очень важно. Один из самых великих: Пьер Дак (1893–1975). Тоже Великий Мастер, участник Сопротивления во время Второй мировой войны. Он делал комические радиопостановки, издеваясь над правительством Виши и Гитлером.
Цитаты: «Тот, кто начал с нуля и не добился ничего, никому ничего не должен». «Лучшее доказательство существования инопланетного разума – то, что он не пытается вступить с нами в контакт». «Порой молчать нужно даже тогда, когда тебе есть, что сказать». Сегодня остановимся на этом. Мы прошли путь от Бомарше до Пьера Дака.
Стефан Крауц закрывает книгу и приглашает их на ужин.
Изучение творчества пионеров смеха наполнило Исидора и Лукрецию новой энергией. Лукреция теперь понимает, что объединяет членов Великой Ложи Смеха.
Все они прожили трудную жизнь. Всем им смех помог выдержать удары судьбы, преодолеть чувство страха. Они победили благодаря смеху, но на склоне лет испытывали чувство неловкости оттого, что всю жизнь были шутами. Многие в старости, стыдясь клоунского имиджа, даже пытались создавать трагические произведения.
Стефан Крауц провожает Исидора и Лукрецию до их комнаты. Исидор принимает душ и надевает майку. Не говоря ни слова, залезает в постель. Ложась, Лукреция улыбается.
Завтра я смогу смеяться.
Затем поправляет себя.
Завтра я должна буду смеяться.
И с удивлением понимает, что если удерживаться от смеха трудно, то смеяться по приказу будет еще труднее.
Я должна научиться владеть своим телом.
Она делает упражнения по задержке дыхания.
Начну обратный отсчет. Когда дойду до нуля, сразу крепко засну. Десять, девять, восемь, семь, шесть… пять… четыре… три… два…
– Лукреция, нельзя забывать про расследование. Ну что, пошли?