В 1989 году, в Ленинграде, на Фестивале Смеха «ОЧЕНЬ-89» я сообщил ему о своём решении ехать в Израиль. Он был в шоке.
– Какой ты смелый! А я ночи не сплю – не могу решиться. И оставаться страшно, ведь у меня дочь растёт – как здесь жить?!.
– Спи, Гена, не мучайся, – остудил его я, – ты никуда не уедешь, ты прикован к этой стране золотой цепью и тебе её не разорвать.
– Но тебе же это удалось!
– Потому что моя цепь тоньше.
Он проводил меня до моего номера, и мы тепло попрощались. До сих пор помню его печальные и тревожные глаза.
Я уже год жил в Израиле, когда на гастроли приехал Геннадий Хазанов. Это было событие для всех репатриантов из СССР, он выступал на переполненном стадионе, его горячо принимали, но главный эмоциональный удар он припас на финал:
– Сегодня произошло великое событие в моей жизни, – провозгласил он в микрофон, – я стал гражданином Израиля! – и высоко поднял свой новый паспорт.
Такой овации, думаю, он никогда не имел и больше иметь не будет: стадион встал и долго восторженно кричал и аплодировал. Через какое-то время я узнал, что Хазанов купил дом в Раанане и периодически живёт в нём, приезжая из Москвы.
Когда я задумал провести в Израиле международный фестиваль смеха (расскажу об этом чуть позже), первым, кому я позвонил, был он. Я радостно перечислил, сколько делегаций приедет, из каких стран, где будут проходить фестивальные концерты и, естественно, предложил ему участвовать в этом фестивале и быть председателем жюри. В ответ услышал спокойный, холодный голос:
– Саша, а зачем это мне надо? Если мне захочется выступать, я сам организую свои концерты.
Это было, как ушат холодной воды. Но я ещё не понимал, что разговариваю уже с другим, новым Хазановым, и по инерции продолжал:
– Я рассчитывал, что, став гражданином Израиля, чем ты так гордился, ты поддержишь первый израильский международный фестиваль смеха… И ещё я надеялся, что в силу наших давних дружеских отношений, ты просто захочешь мне помочь…
В ответ прозвучал всё тот же холодный вопрос:
– А зачем это мне надо?
Я пришёл в себя и спокойно произнёс:
– Спасибо, Гена!
– За что? – удивился он.
– За урок, который ты мне преподал – очень нужный и полезный урок!
Поверьте, я пишу об этом не со злостью и обидой, а с тихой грустью, которая приходит, когда теряешь то, чем когда-то дорожил.
Зато бывали у меня здесь не только потери, но и находки.
Имя Анатолия Алексина было мне, как и всем гражданам СССР, хорошо известно ещё со школьного возраста: я читал его увлекательные повести, с удовольствием смотрел спектакли, поставленные по его пьесам, знал, что он – лауреат многих государственных и международных премий, секретарь Союза писателей и заместитель главного редактора журнала «Юность». И вдруг я узнаю, что Алексин приехал в Израиль, сперва лечиться (у него было почти потеряно зрение), а потом остался в Израиле навсегда. Естественно, его сразу выбрали в правление Союза писателей, мы стали часто встречаться, и я постепенно, всё больше и больше, проникался к нему искренней симпатией. Я увидел мягкого, доброжелательного человека, который никому никогда не отказывал в литературной помощи, писал предисловия, давал рекомендации в Союз, публиковал добрые рецензии даже на те произведения, которые, на мой взгляд, этого не заслуживали. Постепенно наши отношения становились всё более дружескими. Мы стали чаще встречаться. Анатолий был просто очарован Майей, её обаянием, сочувствием и доброжелательностью, особенно, её улыбкой, которая, как он напишет после, «вовлекала окружающих в мир благожелательности, доброты и взаимопонимания».
Удивительно нежно и трогательно Алексин относился к своей жене Тане, несмотря на годы, всё ещё очень красивой и элегантной женщине, дворянское происхождение которой проявлялось даже в том, как она носит шляпку или снимает перчатки. При всём этом она была очень больна, перенесла несколько тяжёлых операций. Алексин сопровождал её ко всем врачам, на все процедуры, заботливо ухаживал за ней, забывая о собственных болезнях, которых у него было предостаточно. Когда Таня чувствовала себя получше, он водил её на дипломатические приёмы, на свои творческие вечера, на телеинтервью, и всегда находил место сказать там о ней несколько добрых и восторженных слов.
В начале 2005-го года русский канал «Израиль плюс» провозгласил Анатолия Алексина «Человеком-легендой» и удостоил его специальной премией. Вручить эту премию попросили меня – конечно, я с радостью согласился. Во время этой передачи Таня сидела в зале, и я прочитал стихи, посвящённые ей, зная, что это будет самым большим подарком для Анатолия. Отталкиваясь от Маяковского, от его «Левого марша», я назвал эти стихи «ПРАВЫЙ ДЕМАРШ».
ПРАВЫЙ ДЕМАРШ
Где-то гуляют вволю,
Где-то звучат напевы,
Но Алексина Толю
Не повернуть налево!
Он обошёл все ухабы,
Выдержал все испытанья:
Зачем ему слева бабы,
Когда у него справа – Таня!
Да, было много признаний!
Да, было много свиданий!
Но на любое свиданье
Толя являлся с Таней!
У Толи одна королева,
Он верен ей и поныне,
И если ходит налево,
То только к Рубиной Дине.
Слева, презрев шлагбаум —
Девиц молодых орава,
А справа – Эфраим Баух,
И Толя идёт – направо!
На каждый призыв сексуальный
Ответ у него в каждой фразе:
Он пишет роман эпохальный,
И женщины все – в экстазе!
Но, даже напившись водки,
С них платья срывать не станет —
Легко раздевать красотку,
Трудней одевать Таню!
Мужья уходят налево,
Манят их и Сары, и Клавы,
У Толи – одна королева
И с нею он – только направо!
Вместе шагать им сто лет,
Выдержав все испытанья…
Кто там шагает с Толей?
С Толей шагает Таня!
Из журнала «БАЛАГАН» .
СЛОВО РЕДАКТОРА: «ЭХ, ДОРОГА ! »
«Как-то я возвращался из Сочи в Москву. В Краснодаре заночевал у своего друга. Утром, садясь в машину, похвастался: «Буду ехать без отдыха и к ночи домчу до Москвы. И тогда мой умный друг изрёк:
– Саша, дорога – это тоже жизнь. Не превращай её в принудительную работу – радуйся дороге!
Чем становлюсь старше, тем больше восхищаюсь этой прозрачной мудростью: дорога – это тоже жизнь.
Настало новое время, и мы все сейчас в дороге. Мы спешим в туманное будущее, к манящему благополучию, к призрачному богатству. Мы мчим с максимальной скоростью, без отдыха, без остановок, позабыв о сидящих рядом спутниках, самых близких, самых любимых… «Потом, потом, когда доедем!». А за окнами – солнце, море, цветы, женщины. Но мы их тоже не замечаем, мы мчим вперёд: «Потом, потом!». А потом настанет ночь, и мы уже ничего не увидим…
Да, эмиграция, да, суровая необходимость, да, день за два, как в зачётном лагере. Да, да, всё да… Но!
В той нашей жизни нас учили только вкалывать, только нестись вперёд, к манящей пропасти светлого будущего. Там очень не хотели, чтобы мы хоть иногда останавливались, ибо, остановившись, оглядываешься, а, оглянувшись, осмысливаешь.
А этого боялись больше всего, потому нас гнали вперёд, и мы мчались, обгоняя друг друга, с криками «Ура!», соревнуясь в социдиотизме. Вот почему мы не умеем отдыхать, терзаемся выходными и даже в праздники – мы не участники радости, а только созерцатели её. Это обидно, печально, больно – если мы будем продолжать так себя вести, наши дети тоже не научатся получать радость от жизни.
Поэтому призываю всех, и себя в том числе: даже если вы дальтоник, когда-нибудь остановитесь и полюбуйтесь буйством красок израильских цветов и фруктов!..
Даже если у вас аллергия на селёдку, хоть раз в полгода поезжайте и окунитесь в живительную воду Мёртвого моря!.. Даже если у вас из половых органов остались только глаза, не прекращайте оглядываться на проходящих женщин и радоваться их красоте!.. И давайте, наконец, перестанем чувствовать себя обиженными и стенать, что вынуждены так жить, потому что нам чего-то не додали!.. Этот комплекс возникает от микроба неполноценности. Исцелиться от него нельзя ни горькими пилюлями воспоминаний, ни краткосрочными долларовыми инъекциями американских родичей, ни капельницами обещаний наших политиков… Спастись можно только ежедневными порциями нормальной, полноценной жизни.
Недавно мне рассказали анекдот, как один еврей-миллионер из Америки прилетел в Израиль. В аэропорту его встречала толпа родственников.
– Как я счастлив, что уже в Израиле, – растроганно произнёс миллионер, – как я мечтал умереть на своей земле!..
– Ну?! – дружным хором подбодрили его родственники.
В отличие от этого еврея, мы приехали сюда не умирать, а жить.
Поэтому давайте, отбросив заботы, обиды, огорчения, научимся хотя бы на миг, останавливаться, оглядываться и восхищаться.
Дорога – это тоже жизнь. Давайте радоваться дороге!»«НЕПРАВДА – ДРУГ НЕ УМИРАЕТ, ЛИШЬ РЯДОМ БЫТЬ ПЕРЕСТАЁТ»…
В 1992-ом году в Израиль прилетел Ефим Березин с женой Розитой. Они хотели повидаться с Анютой, с Лёней, со всеми нами, прилетели на месяц, но остались навсегда: на второй день после прилёта у Березина случился инфаркт. Через неделю его выпустили из больницы, разрешили, как потом восторженно рассказывал Ефим, даже плавать, даже бегать трусцой, даже выпивать пару рюмок коньяка (последнее его особенно удивило и порадовало). Но при этом категорически запретили летать, тем самым отрезав им путь домой в Киев. Они приняли израильское гражданство и стали жить в Тель-Авиве, к великой радости всех почитателей Тарапуньки и Штепселя (а это значит, всех выходцев из СССР).