ПРОГУЛКИ ПО ПРОШЛОМУ
Работая над этим повествованием, перелистывая свои годы, я ещё раз увидел, что моя жизнь зиждется на трёх китах, трёх этапах, трёх городах: Киеве, Москве, Тель-Авиве. В Тель-Авиве я сейчас живу, а в Киев и в Москву меня тянет и мне удаётся там бывать, используя любой повод, и по делам, и просто для души. Навещая их ежегодно, я наблюдал там все стадии перехода от после перестроечного хаоса до первых признаков цивилизации. Сейчас, просматривая записи, вспоминаю свои впечатления от первых посещений, в самом начале девяностых годов. Постараюсь их передать.
Я шагаю по Киеву.
Я иду сквозь почётный караул белых факелов каштанов, которые скоро превратятся в маленькие изумрудные солнца.
Я выхожу на Владимирскую горку и Святой Владимир лукаво подмигивает мне: сколько свиданий я назначал у этого памятника! Сколько тайн перестало бы быть тайнами, если бы он вдруг заговорил!
Я шагаю по Киеву и соборы приветливо приподнимают золотые шляпы-купола, не прерывая свою любимую игру с солнцем: как в пинг-понге, отбрасывают ему обратно солнечных зайчиков.
Я иду по Крещатику, прогулочной палубе корабля моей юности, отполированной подошвами моих дешёвых отечественных сандалет. Он всё такой же яркий, нарядный, только больше витрин и разноцветных реклам. Много импортных названий, прочитать могу, но что означает – не разумею. Как всякий советский интеллигент моего поколения, я достаточно хорошо знаю английский, чтобы уйти, не прощаясь. Но не более.
Это мой Крещатик, всё такой же яркий и радостный, но мне грустно: нету знакомых лиц, в отличие от того времени, когда каждый второй бросался пожимать руку. Впрочем, вру: какие-то две молодящиеся полустарушки с радостными возгласами «Шурик! Шурик!» кидаются мне на шею, шумно и весело щебечут. Я тоже выдаю ответную радость, старательно улыбаюсь и лихорадочно пытаюсь вспомнить, кто они: Сотрудницы?.. Соседки?.. Любовницы?..
Время – великий насмешник. Даже некоторых своих однокурсников я просто не узнал, они стали карикатурами на самих себя. А те, кого время пощадило, пока ещё – дружеские шаржи (Надеюсь, что и я тоже). С двумя такими «шаржами» мы просидели вечер за столом, распили бутылку коньяка, вспоминали прежние приключения, говорили друг другу комплименты, мол, ты ещё ого-го!.. И ты ого-го!.. А когда вернулся домой, болело сердце, пил корвалол…
Н-да, как говорил мой друг Ефим Березин: «Смотри не в зеркало, а в паспорт!».
И, как назло, так много красивых девушек с призывными длинными ногами, в дразнящих мини-юбках, напоминающих укороченные набедренные повязки. Вспоминаю обидный афоризм: «Что такое возраст? Это когда встреча с красивой женщиной вызывает уже не надежду, а воспоминание».
Я шагаю по Киеву, радуюсь и огорчаюсь одновременно.
Множество нищих, не только стариков и старушек (этим, действительно, тяжко), но и молодых пареньков с плутоватыми глазами. Встречал цыганок, переодетых монашками, якобы собирающих на храм. Костюмированы безупречно, но выдают смуглая кожа и цыганский акцент. Видел и «нищую» собаку – сидела в переходе с табличкой на шее: «Подайте на косточку!». Глаза умные, печальные: она стесняется, но ничего не поделать – хозяин приказал, ему не стыдно.
В первый мой приезд я жил на Подоле. У подъезда – зелёный скверик, две самодельные скамеечки. С утра там кучковались алкаши, формируясь в боевые тройки. Весь день накапливали дозу, а к вечеру валялись на траве, как зёрна, разбросанные сеятелем (только бы не было всходов!).
По Киеву ходил такой анекдот: «Вы – украинец? – Судя по зарплате – да!». Анекдот не случаен: пенсии – микроскопические, зарплаты – мизерные. И сегодня, когда даже эти крохи месяцами не выдают, когда основная задача нормального отца семейства добыть любые копейки, чтобы накормить детей – где эти зомби берут деньги, чтобы напиваться?..
Великий, извечный вопрос, на который не смогут ответить лучшие умы Человечества. «Умом Россию не понять». Увы, и Украину тоже.
Во время моего приезда в Киев, у меня брали бесконечные интервью. Вспоминаю своё выступление на Телевидении, в каком-то ток-шоу. Бойкая ведущая с хорошо поставленной улыбкой спросила:
– Александр Семёнович, вы давно не были у нас – каковы ваши впечатления от приезда в Украину?
Думаю, она потом пожалела об этом вопросе, но уже было поздно, меня понесло:
– Когда-то Черчилль отозвался о Хрущёве: «Надо быть гением, чтобы оставить Россию без хлеба». Я вспомнил об этом не случайно. Украина – страна, обладающая лучшей, плодороднейшей землёй, углём, рудой, лесами, полями, судоходными реками, морскими портами, шикарными курортами… И вам удалось превратить её в нищую – значит, вы тоже гении. Я понимаю, это было нелегко, она сопротивлялась, но вы навалились на неё, и народ, и правительство – и победили, и сделали нищей. Молодцы, снимаю перед вами шляпу, но почему-то моё сердце из-за этого болит!..
Перепуганная ведущая пыталась смикшировать мой ответ:
– Что можно сделать – народ не хочет работать и…
– Стоп! – прервал её я. – Уж кто-кто, а украинцы всегда славились тем, что умели хорошо вкалывать… А вы их и от этого отучили?.. Тогда вы вдвойне гении!
После этого интервью на Телевидение меня больше не приглашали, но назавтра звонили все мои друзья, знакомые, родственники – цитировали и благодарили.
Когда-то в Киеве слово «еврей» произносили шёпотом, как неприличное – сегодня в городе уже есть несколько еврейских театров и разных театрализованных коллективов. Количество их всё время увеличивается в то время, как количество евреев всё время уменьшается. Если так продолжится, то скоро на каждого киевского еврея будет по театру.
Перемены в Киеве коснулись и меня лично: в Киевском театре Оперетты сегодня идёт мюзикл по моей повести на музыку Игоря Поклада. Именно в том же театре, где двадцать лет назад по указанию ЦК Компартии Украины был с треском снят, как антисоветский, другой мюзикл по другой моей пьесе на музыку того же Игоря Поклада.
Моя память похожа на подзорную трубу. Я рассматриваю своё прошлое, и оно мне кажется радостно-огромным, я переворачиваю трубу и вижу все обиды и раны, нанесенные мне бюрократией и антисемитизмом, но вижу их маленькими и далёкими. Радость и благодарность перевешивают. Благодарность за верных и надёжных друзей, за эталонно-красивых подруг, за умение ненавидеть подлость и немедленно давать сдачу, как в драках на Крещатике; за способность смеяться сквозь слёзы, за оптимизм вперемешку с авантюризмом – всё это подарил мне Киев, широко и щедро, от всей души!..
Все эти годы я не переставал любить этот город и верить в его будущее. И оно уже просвечивается сквозь будни.
Вечерами, уже не боясь бандитов, гуляют по Крещатику влюблённые парочки, пока немного, но уже гуляют, гуляют!.. И уже почти во всех подъездах горят лампочки, пусть ещё не на каждом этаже, но уже горят, горят!.. И уже у входа в театр имени Леси Украинки, как когда-то, толпа охотится за лишним билетиком. Правда, не на спектакль этого театра, а на представление гастролирующего московского «Ленкома», но ведь уже стоят и спрашивают!..
И не случайно всё больше и больше иностранных фирм открывают здесь свои представительства, а у них нюх на перспективу. И дорожают, дорожают квартиры, значит, уже нужны, а будут ещё нужнее.
Киев накапливает силы, как тигр перед прыжком. Дай Бог ему прыгнуть как можно выше. Здесь я родился, женился, растил детей, похоронил отца… Это мой город и я от всей души желаю ему удачи!
МОСКВА МОЯ?.. ТА САМАЯ?..
Первый раз из Израиля в Москву я приехал зимой. Мечтал о снеге. Не дождался – было сыро, дождливо, слякотно. Насморк, как бандит, набрасывался на каждого, а грипп распространялся даже через воздушные поцелуи. Я посетил дорогие могилы, встретился с друзьями, бродил маршрутами своей юности. И уже чуть отрешённым и обострённым глазом рассматривал свою прошлую жизнь, нашу с вами жизнь, мои дорогие современники. Помните?..
…На заводах – налаженная переписка со смежниками, которые обязались прислать запчасти, но не слали, потому что для производства запчастей смежникам был необходим металл, который им обязались прислать их смежники. Но тоже не слали. А только из обязательств, даже самых повышенных, запчасти почему-то не получались…
…А на стройплощадках – бдительное круглосуточное ожидание бетонного раствора, который из-за отсутствия бензина уже давно в самосвале затвердел, превратился в монолит и может быть теперь использован только вместе с кузовом самосвала как железобетон для бомбоубежища, если, конечно, бензин всё же появится и самосвал доедет до стройплощадки. Но даже если раствор всё-таки подвозили, мы его не использовали, потому что за время вечного ожидания забывали, что именно собирались построить, а бомбоубежище нам было не надо: мы постоянно боролись за мир и постепенно его побеждали…
…А на необъятных колхозных полях – необъятные урожаи, которые мы ежегодно собирали на месяц раньше срока и за этот же месяц их съедали…
…Зато отдыхать с каждым годом становилось всё легче: всё меньше волнений из-за отсутствия путёвок. Куда ехать? К какому морю? Балтийское – закрыто, в Чёрном – купаться запрещено, в Азовском – просто опасно: где-то химикаты спустили, где-то канализацию прорвало. Канализационные трубы взрывались пачками, как ракеты во время салюта, по всем побережьям. Просто удивительно: при таком дефиците продуктов – такой разлив канализации!..
…И рыбку не половить. То есть, поймать её можно было, но как отмыть от горючего и всего остального?.. Киты уже фонтанировали нефтью, последний рак погибал от рака желудка…
Вот так и жили, под звон фанфар, беззаботно и беспроблемно, за счёт собственных потомков: доторговывали нефтью своих детей, допивали воду своих внуков. Всё время стремительный бег на месте, передача эстафеты самим себе, регулярные победы в соцсоревнованиях наших потребностей с нашими возможностями…
И несмотря на всё это, в стране что-то происходило.