Много водопадов, шумных, дерзких, озорных. Сначала по-мальчишечьи резво прыгают со ступеньки на ступеньку, а потом, разогнавшись, пикируют с высоты, разбиваясь на миллионы хохочущих брызг.
«Что любовь к горам создала, то добрая воля пусть сохранит» – эту надпись прочёл я на придорожной беседке. И вспомнил Милана, который, рассказывая о природе Словакии, воздевал руки к небу и будто освещался изнутри.
– Ты подкуплен красотой Словакии, – заметил я.
Но он меня поправил:
– Я не куплен ею. Я ей продан.
МИЛАН СТАНО, ЗЛОКАЧЕСТВЕННЫЙ ОПТИМИСТ.
Много лет назад я приехал в Словакию, в город Кошице, где издавалась моя книжка «Чудаки». Директор издательства показал мне сигнальный экземпляр. Я листал и радостно улыбался: обложка яркая, праздничная, все рисунки очень забавны.
– Хороший художник! – вырвалось у меня.
– Ещё бы! Это же Милан Стано! – гордо сообщил директор.
Так я познакомился с ним заочно. На следующий день, приехав в Братиславу, позвонил ему из автомата. Через двадцать минут он примчался за нами, через тридцать минут мы перешли на «ты», через час он рисовал на меня дружеский шарж, через три дня мы уже расстались друзьями.
Он обаятельный, озорной, с природным чувством юмора, горячо любящий свой край, свой народ и его культуру. Если хотите узнать что-нибудь о любом городе, селе, горной вершине или долине Словакии, спросите у Милана: он расскажет с яркими подробностями и проиллюстрирует своими рисунками – ведь он объездил всю страну с мольбертом в руках. Ещё не побывав в Старом городе Братиславы, я познакомился с ним в мастерской у Милана, где отражены каждый дом, каждая церквушка, каждый памятник.
График по образованию, пишет и маслом, и акварелью. Увлекается карикатурой – страницы газет и журналов заполнены весёлыми рисунками Милана Стано. Юмор и озорство помогают ему и в жизни, и в творчестве. Выставки своих работ устраивал в… универмагах («А что? Ближе к жизни!»). Иллюстрируя мою книжку, изобразил шаржи на известных деятелей культуры Словакии: композиторов, поэтов, режиссёров («Они не обиделись? – «Наоборот! Были очень рады!»). И при этом смеётся, как ребёнок, громко и заразительно.
Удивительно общителен и контактен. Водил нас по городу и здоровался почти с каждым братиславцем: его знают все, от директоров издательств до шофёров такси. Полиция за нарушение правил дорожного движения требует штраф его гравюрами ( «Это пожилые. А молодые просят карикатуры» ). Такая популярность закономерна: утро в Братиславе начинается с карикатур Милана. В последний приезд мы с Майей прожили в его доме две недели – и не было дня, чтобы в какой-нибудь из газет не появлялась хоть одна карикатура Стано, а бывало, и по три, и по пять. И так много лет подряд.
Он неиссякаемо трудоспособен. Мы вставали в восемь утра – он уже сидел у себя в мастерской. Потом деловые встречи в редакциях, в издательствах, на Телевидении, и ещё надо развлекать нас, гостей. Ложились поздно, точнее, ложились мы, а он опять опускался в мастерскую: портреты, пейзажи, шаржи, иллюстрации, статьи для газет и журналов.
Дом строил своими руками, мастерскую благоустраивал сам. Буклеты к своим выставкам тоже делает сам, и программки, и пригласительные билеты…
Когда успевает – непонятно! Это притом, что два его лучших произведения, сын Марушек и дочь Мартинка, тоже требуют внимания. Не говоря уже о жене Марте, статной, эффектной, горделивой. Кажется немного холодной, пока не улыбнётся. Она – королева этого маленького замка: её любят, почитают и немного боятся. У королевы большой штат прислуги: кухарка, прачка, горничная – это она сама, по совместительству. Прибежав с работы, надевает фартук и становится к плите. Приготовив обед, берётся за щётку и пылесос. Потом возится со стиральной машиной, орудует утюгом… А к вечеру, когда собирается в театр или ждёт гостей – снова королева, красивая, нарядная, гордая.
Они забавно познакомились.
Однокашница Милана с утра до вечера расхваливала свою подругу, сельскую учительницу, которая, как она убеждала, «создана для него». Милан, молодой, уверенный, перспективный, пользовался успехом у Братиславских красавиц и увиливал от этого сватовства. С трудом удалось уговорить его хотя бы написать Марте письмо. Он тут же, чтобы отделаться, набросал записку: мол, меня сватают за вас – выходите не глядя. Через неделю пришёл ответ: согласна, но при условии, что и жить будем, не видя друг друга. Оценив эту отповедь, Милан уже сам написал второе письмо, но всё ещё в том же игривом тоне провинциального обольстителя: «Хотел бы я видеть ручку, которая написала это письмо». В ответ Марта прислала ему лист бумаги, на котором был нарисован контур её руки. Игра понравилась. Он продолжил переписку: «Хотел бы я видеть глазки, которые читают мои письма». Она вырезала из фотографии полоску со своими глазами и прислала. Эта сельская учительница заинтриговала столичного донжуана – он сел в поезд и поехал знакомиться. Увидев, влюбился наповал и стал ездить три раза в неделю. Колесил несколько месяцев туда и обратно, пока её мать не посоветовала:
– Выходи за него, не откладывая, а то он все деньги потратит на билеты, и ты выйдешь за нищего.
Была свадьба. Родился сын, потом дочь. Были трудности, сложности, неприятности – вместе преодолевали их, вместе строили дом, строили семью, строили жизнь.
Занявшись карикатурами, Милан потерял в заработках: портреты и графика оплачиваются намного выше.
– Тебе хватает на жизнь? – как-то спросил я.
Он ответил словацкой поговоркой: «Маленькая рыбка – тоже рыбка». Потом раскрыл обе мои ладони и показал:
– Видишь, и на левой, и на правой руке – по букве «М». Бабушка объяснила мне, что это – напоминание людям, первые буквы двух очень важных слов: «май меру» (знай меру)!
– Что ты больше всего ценишь в людях?
– Оптимизм. Мир создан для оптимистов, пессимисты в нём только зрители.
«АНТИСЫСАК»
Мой переводчик и друг Мирон Сысак жил в Банской Быстрице – она расположена в горах, на полпути от Ужгорода до Братиславы. Горы держат город на сложенных ладонях. Гора Урпи бессменным часовым стоит у въезда. Когда-то на её вершину взбирались поэты и наперебой читали стихи. Сейчас её именем названо популярное пиво. Пива много, поэтому стихов стало меньше и поэты уже не лезут в гору.
Город стремительно разрастается, поток новостроек «обтекает» сёла, оставляя их внутри городских кварталов: Сасово, Рудлово – маленькие оазисы застывшего покоя, с сельскими усадьбами, магазинчиками, церквушками. Своя корчма, своё маленькое кладбище, свой ритм жизни. Но стоит выйти за околицу – гудит автострада, грохочут самосвалы, дымят заводские трубы. Город нависает шестнадцатиэтажным великаном над сельскими лилипутами.
Мирон – доцент местного пединститута. Учился в Праге, в Институте русского языка и литературы. Особенно увлекался русской сатирой и юмором. Диссертацию защищал по произведениям Замятина, его дипломная работа – советская сатира двадцатых годов: Зощенко, Ильф, Петров, Катаев… Русскую литературу знает блистательно, пристально следит за новыми именами, выписывает все журналы, знает названия даже ещё не опубликованных, а только готовящихся к выходу произведений.
Оригинально ведёт свои занятия. Например, рассказывая о поэзии Пушкина, приписывает его авторству стихи Лермонтова и Некрасова. Потом, в конце лекции, как бы невзначай спрашивает: «Не ошибся ли я?.. А если да, то где именно?». Кто заметил, получает отличную оценку.
Его знания Словацкой и Чешской литературы просто энциклопедичны, особенно, сатирической. Когда в студенческие годы в институте проводили конкурсы на лучшего знатока творчества Гашека, Мирона на них не пускали, потому что он цитировал «Бравого солдата Швейка» наизусть и забирал все призы.
С этим его профессионализмом, пытливостью и неуёмностью органично совмещаются восточная лень, детская беззаботность и девичья необязательность. Он – гурман, любит хорошо поесть, попить вкусного пива, посидеть в кресле у телевизора. Заставить его написать кому-нибудь письмо – это путь к инфаркту: обещает сделать вечером, потом завтра, потом в понедельник. В Братиславе ему полагалось несколько гонораров за переводы моих рассказов – для их высылки нужно было сообщить какие-то данные. Он собирался это сделать в течение полугода, хотя деньги были очень нужны: только переехал из Прешева, получил квартиру, родился ребёнок… Я пробыл в Словакии около месяца, каждый день напоминал ему, и по телефону, и лично. Он каждый раз торжественно клялся немедленно сесть к столу, очень убедительно объясняя, как ему просто необходимы эти деньги. Я уехал – он так и не отправил письмо. Получил ли он свои гонорары сейчас, спустя годы – не знаю: письмо ко мне он тоже всё ещё пишет.
Сысаков три брата. Мирон старший. Младший, Володя, живёт в Праге, занимает большой пост в каком-то министерстве, средний, Ярослав – директор и художественный руководитель театра в Прешеве, оба одинаково деловые, энергичные, целеустремлённые. Беззаботный сибарит Мирон – белая ворона в семье, братья называют его шалопаем, а я его прозвал «антисысак». Я люблю их всех троих, но Мирон своим «шалопайством», честно говоря, мне ближе: тихий голос, скрытое лукавство, тщательно запрятанные чертики в глазах, Это он в первые же минуты нашего знакомства сообщил, что писатель по-словацки – «списыватель», и с хитроватым интересом наблюдал за моим выражением лица, когда я в уме прикинул, как будет звучать «Союз Советских писателей».
ЧТО ТАКОЕ БОЛГАРСКОЕ ГОСТЕПРИИМСТВО?
Это, когда перед вами ставят тарелки с овощами, салатами, кабачковой икрой, разными специями и подливами – всё это в неограниченном количестве, не говоря уже о разных видах «Сливовицы». И когда вы напиваетесь и наедаетесь до отвала, вам сообщают, что сейчас начнётся обед.
Впервые в Болгарию я приехал за получением международной литературной премии. Условия конкурса «Алеко» были такими: победитель получает право приехать вместе с семьёй и отдыхать на любом выбранном им курорте.