– И театр… Я стал бегать на репетиции, в доме появился Станиславский и папа понял, что последователей у него не будет.
– Но покушать он по-прежнему любит, – ехидно уточнил Александр.
– А ты – нет?
– И я, – честно признался старший брат, – слава Богу, отсутствием аппетита мы оба не страдаем.
– Наличие такого аппетита не могло не сказаться на моей фигуре, – продолжил Леонид, – я был хорошо упитанным ребёнком – это меня очень огорчало, ведь я мечтал о кинокарьере.
– Но я же тебя успокоил.
– Да. Старший брат утешил: «Не волнуйся: уже есть широкоэкранные фильмы – поместишься». Но я решил на это не надеяться, перестал объедаться, отказывался от пирогов, тортов, пирожных… Стал усиленно заниматься спортом и занимаюсь до сих пор.
– Это видно – вы в прекрасной спортивной форме. А вы, Саша, как явствует из анкеты, окончили автодорожный институт?
– Так точно.
– Он даже построил один мост, – похвастался старшим братом Леонид.
– Где именно?
– Не скажу, я хорошо отношусь к вашей редакции. Адрес моего моста я даю только врагам.
– Спасибо за заботу. А теперь вернёмся к вам, Леонид. Вы окончили Щукинское училище и потом служили в разных Московских театрах?
– Всего в двух: сперва в Ленкоме, а затем – в Театре на Малой Бронной. Мне, вообще, присуще постоянство.
– Вы работали с Анатолием Эфросом?
– Да. Он – мой учитель, гениальный режиссёр, счастье, что я попал в компанию его артистов.
– Он вас любил – ваше фото на обложке его книги «Репетиция-любовь моя»
– Я там в роли Трубача из спектакля «Снимается кино», небольшой эпизод.
– Но он очень нравился, о вас много писали. Вы, вообще, мастер эпизодов. Вспомнить вашего гангстера из «Бриллиантовой руки» – этот фильм принёс вам широкую популярность.
– Да, ещё до «Знатоков» меня стали узнавать на улицах. Женщины интересовались, не накладные ли волосы у меня на груди, мужчины спрашивали, на каком языке я там ругаюсь.
– А, действительно, на каком?
– Это абракадабра, я её сам придумал. Собрал имена и фамилии своих друзей, знакомых, добавил разные заграничные ругательства… Гайдай смеялся, ему понравилось.
– Я знаю, что впервые вы снимались в фильме вашего брата. А потом ваши творческие пути пересекались?
– Ещё, учась в Щукинском, он вымогал у меня монологи.
– Зато теперь, в концертах, читаю только Сашины рассказы.
– Лёня, а в спектаклях вашего брата вам приходилось когда-нибудь играть?
– Чтобы не упрекали в семейственности, я никогда не предлагал свои пьесы театрам, в которых он служил, – ответил Александр.
– А театр «Гротеск», – напомнил Леонид, – я же был там и членом худсовета и участвовал в твоих шоу-программах.
– А что это за театр? – поинтересовались мы.
– Как только замаячила перестройка, мой братец-авантюрист решил создать свой театр. Пригласил в художественный совет меня, Эдуарда Успенского, Григория Гладкова, Павла Дементьева и Леонида Якубовича. Я его, как мог, отговаривал, но он уже завёлся – пошёл к Лужкову (Тот был тогда заместителем мэра Москвы) и получил шикарное помещение на Таганке.
– И театр состоялся?
– Конечно.
– Саша, пожалуйста, чуть подробней.
– Мы открылись грандиозным представлением «Ночь Смеха», начиналось в восемь вечера, кончалось – в восемь утра. Действие происходило и на сцене и в фойе.
– А кто участвовал в этом шоу?
– Во-первых, все члены худсовета: братец Лёня, Григорий Гладков со своим ансамблем «Кукуруза», Эдуард Успенский, Павел Дементьев с рок-группой «Музыкальная хирургия» и я… Я обзвонил своих коллег, самых популярных, и сказал: ребята, денег нет, всё, что заработаем от сбора, разделим между вами – это будет, конечно, по чуть-чуть, но помогите создать театр… И вы знаете, все откликнулись, все пришли!.. И Сергей Юрский, и Аркадий Арканов, и Михаил Мишин, и Татьяна Догилева, и Семён Альтов, и Лёва Новожёнов, и весь «Крокодил», и вся «Литературка», клуб «Двенадцать стульев»… Вёл это представление тогда ещё неизвестный телезрителям Леонид Якубович, собственно, с этого вечера и началась его карьера шоумена. Кто не мог приехать, прислали свои книги и пластинки для аукциона: Жванецкий, Горин, Задорнов…
– Как приятно, что существовала солидарность клана.
– Да, тогда не всё измерялось деньгами, были другие приоритеты.
– Прошло успешно?
– Ещё как! Зрители до восьми утра не расходились. В тот же день появились три потрясающих статьи в трёх газетах, помню одно из названий: «Ах, зачем эта ночь так была коротка!»
– Саша, если конкретизировать, против чего вы больше всего выступали и выступаете?
– Против ханжей, жуликов, невежд, приспособленцев, бюрократов, дураков…
– И каков результат?
– Честно?
– Честно.
– Боевая ничья.
– А вам, Леонид, в вашем сериале про «Знатоков» удалось достичь более эффективных результатов?
– На экране – да, в жизни – не уверен. Но мы старались. Для нас было главным – правдиво передать человеческие взаимоотношения, понять психологию человека, совершившего преступление.
– Лёня, вы оба всегда были известны и богаты, у вас было много друзей, так?
– Так. Но не точно сформулировано. Во-первых, насчёт богатства – несколько преувеличено, а во-вторых, насчёт друзей: не было, а есть.
– И причём здесь богатство? Разве друзей можно купить? Их можно только продать.
– Тот редкий случай, когда я со своим старшим братом полностью согласен: мы умеем приобретать друзей и очень дорожим ими, часто встречаемся, обожаем дружеские застолья.
– Особенно, Лёня. Он умеет по-гусарски загулять, шумно, весело, до утра.
– А ты нет?
– И я тоже. Но в этом ты лидируешь.
– Саша, вам, наверное, не раз говорили, что вы внешне очень похожи?
– Конечно. Однажды, во время моего выступления, из зала пришла записка: «У вас с вашим братом одно лицо, правда?» Я ответил: «Правда. Мы его носим по очереди». И усы у нас переходящие.
– Что это значит?
– До двадцати пяти их носил я, после двадцати пяти – он. Однажды, когда у нас двоих брали интервью на Всесоюзном радио, диктор решила порадовать меня: «Вы очень похожи на своего брата, и голос у вас такой же, как у него!». И тут я заорал на всю страну: «Это он похож на меня!.. Я – старший! Это моё лицо и мой голос – он похитил их у меня и выдал за свои. Он даже имя у меня украл: назвался в сериале Шуриком, а это я – Шурик, я!».
– А как вы, Леонид, на это отреагировали?
– Я ему очень спокойно ответил: «Попробуй, теперь, докажи». А, вообще, мы, действительно, похожи, поэтому ему часто приходилось ставить автографы за меня, а мне – подписывать его книги.
– Спасибо, братики, не будем вас больше мучить. Успехов вам, здоровья и благополучия. Нам бы хотелось, чтобы финал этого весёлого интервью был лирическим и трогательным. Саша, у вас есть что-нибудь этакое?
– Конечно. Ведь юмористы сентиментальны. Я прочитаю несколько строк из стихотворения, которое читал на Лёнином дне рождения:…Ах, Лёня, Лёня, дорогой мой братик,
Исколесили много мы дорог,
На сколько нам ещё бензина хватит
И сколько нам осталось – знает Бог.
Но нету, нету, нету угомону,
Бежим, бежим, бежим, бежим по кругу,
И вместо встреч – звонки по телефону,
И привыкаем жить мы друг без друга.
Но папы с мамой фотографии, как фрески,
На стенке, чтобы нам напоминать:
Мы спаяны фамилией Каневский,
И друг от друга нас не оторвать!
АМУРНЫЕ ШАЛОСТИ
Вкомандировки мы с Робертом ездили обычно вместе. За все годы сотрудничества у нас было достаточно ссор, даже скандалов, из-за полярности характеров и творческих нестыковок, но никогда не возникали эксцессы из-за денежных расчетов – мы очень доверяли друг другу и ни разу один другого не обманули.
Я уже писал, что Роберт внешне был мрачноват и ворчлив, но под этой маской таилось уникальное чувство юмора, которое приходило на помощь во время любых конфликтов и спасало нас от окончательного разрыва. Мы часто подшучивали друг над другом и устраивали различные розыгрыши. Вспоминаю один из них.
В поездках мы вместе завтракали, обедали, ужинали. Обычно я прочитывал всё меню и потом заказывал себе какие-то блюда, а Роберт, не отрываясь от свежей газеты, бросал официанту: «Мне – то же самое». Так продолжалось довольно долго. Однажды я возмутился:
– Перестань паразитировать – заказывай сам!
– Зачем? – ответил он, продолжая читать очередную газету. – Ты ведь всё равно выбираешь.
Тогда я решил его проучить: заказал всё то, что он ненавидел и в рот не брал. Правда, половину заказанного я тоже не любил, но, благодаря своему безразмерному аппетиту, мог заставить себя это проглотить, а вот он…
– Что вы принесли?! – вскричал Роба, когда официант поставил на стол заказанные мной блюда. – Я этого не ем!.. Ты же тоже этого не любишь! – воззвал он ко мне.
– Полюбил, – очень серьёзно ответил я, но, увидев, как он брезгливо кривится, не выдержав, расхохотался. – Не будь эксплуататором – выбирай сам!
Роберт ещё несколько секунд возмущался, но потом, оценив комизм ситуации, тоже стал хохотать.
Когда мы с ним познакомились и делали первые шаги, он был очень худым, как голодающий индус, весил килограмм пятьдесят, и то – половина этого веса приходилась на его густую, пышную шевелюру. Но худой, маленький Роберт был большим Дон Жуаном и обожал высоких, крупногабаритных женщин.