В киевском институте психологии работал Сергей Яковлевич Злачевский, известный прогрессивный учёный, который изучал феномен экстрасенсов и сплотил их вокруг себя, в меру сил защищая от нападок и преследования. Это был удивительный, светлый человек, тяжело больной, но никогда не жалующийся, наоборот – всегда подставляющий всем своё плечо. Именно он и его сотрудница, его ученица, его любимая женщина Светлана Яковлевна Карпиловская, познакомили Майю с экстрасенсами, стали её друзьями, наставниками и, в полном смысле этого слова, её спасителями. Об этом я сейчас расскажу.
Майя вдруг стала ощущать слабость, с каждым днём всё больше и больше теряя силы. Я возил её на все обследования, к лучшим врачам, но у неё ничего такого страшного не находили, а ей становилось всё хуже и хуже, настал день, когда она уже не могла вставать. На моё счастье я встретил на улице Сергея Яковлевича и рассказал ему о Майином состоянии. Он вдруг неожиданно спросил:
– К вам ходит какой-то новый человек?
– Да. Оксана из соседнего дома.
– Худая?
– Очень.
– Приносит еду?
– Да. Пирожки, торты, вареники…
– А ткани какие-нибудь дарит?
– Да. Майя любит делать мягкие игрушки, так она её завалила обрезками разноцветных тканей, искусственным мехом, лентами…
– Саша, это очень серьёзно, Майя может погибнуть! – Я впервые увидел его таким взволнованным. – Эта женщина – вампир. Майя прирождённый донор, из неё очень легко брать – она сама себя отдаёт. Эта женщина забрала её энергию – в дом больше не пускать и не давать говорить по телефону! Все её подарки: тряпки, ленты, меха – немедленно сожги!.. Мы вечером будем.
Я выполнил его указание, сжёг все Оксанины приношения и даже двух медвежат, которых Майя уже успела сделать из её тканей. К вечеру пришли Сергей, Светлана и Алла, очень мощный экстрасенс, которую даже Академия Наук привлекала для «неординарных методов лечения». Они все втроём, расставленными ладонями, как локатарами, «прощупывали» квартиру.
– В комнатах ничего не осталось, – сказала Алла, – проверь сверху на вешалке.
Я стал на табуретку и обнаружил наверху, в моей шляпе, сжатые в клубок куски меха и обрезки тканей.
– Сожги! – велел Сергей, – а мы пошли к Майе.
Совершив очередное «аутодафе», я заглянул в спальню: все трое стояли у постели, держали Майю за руки и сжимали ладони друг друга, создав замкнутую цепь для передачи ей своей энергии. Потом они ещё долго водили над ней ладонями и что-то говорили, говорили… Прощаясь, Сергей сказал:
– Ещё два-три дня – она могла умереть. Сейчас ей легче. Мы будем приходить каждый вечер, мы её поднимем. Но Оксану на пушечный выстрел не подпускать!
Я был в шоке:
– В наше время – вампиры! Она же очень симпатичный человек.
– Это энергетический вампир. Они существуют. Уверен, что тебе не раз случалось, вернувшись домой, чувствовать себя усталым и разбитым, не понимая почему: ведь ты в это день особенно не напрягался. А это значит, что или в троллейбусе, или в магазине, или на совещании кто-то попользовался твоей энергией. Они, быть может, и не хотят причинить зло, но иначе жить не могут, им всё время нужна подпитка.
И тут я вспомнил, что у Оксаны было три мужа, и все трое умерли. А недавно скончался квартирант, наш знакомый, которому мы порекомендовали её квартиру.
Когда Майя поднялась и стала выходить на улицу, она встретилась с Оксаной.
– Я её спиной почувствовала, – рассказывала Майя, – оглянулась, вижу бежит ко мне, улыбается. Я выставила вперёд обе ладони, как меня научили, и говорю: «Не подходи, Оксана! Я из-за тебя чуть не умерла». Она остановилась, перестала улыбаться: «Ты всё знаешь?» Я ответила: «Знаю». Она, чуть не плача: «Но я же не виновата! Я люблю тебя!». Мне даже стало её жалко, но я взяла себя в руки твёрдо повторила: «Не подходи ко мне. Никогда!»
Майя очень верила Сергею, Светлане, Алле: они ей помогали при личных встречах и даже по телефону могли снять приступ и успокоить. Алла облучила своей энергией оренбургский платок и, если Майя себя плохо чувствовала, она укутывалась в этот платок и приходила в нормальное состояние. Не могу не рассказать, как Аллу использовала Академия Наук: её послали в Крым, в какой-то совхоз, где она облучала воду и зерно для инкубаторских цыплят, которых разделили на две равные по численности группы: одну кормили обычным зерном и поили обычной водой, а вторая группа получала всё это, облучённое Аллой. Результаты были разительны: вторая группа быстрей набирала вес и там был очень маленький процент смертности.
На следующий год такой же эксперимент проделали на полях: выделили участок, на котором посеяли облучённое Аллой зерно и поливали его облучённой ею водой – урожай был раза в два больше, чем на остальной площади. Словом, если вначале директора совхозов посмеивались и воспринимали приезд Аллы, как принуждение, то потом каждый требовал её к себе и возмущался, если её посылали к соседу.
Сергей Яковлевич был верующим человеком, хорошо знал и Ветхий Завет, и Библию, и книги пророков. Он великолепно разбирался в иконах, ему их приносили на консультацию, и он безошибочно определял, какого века эта икона и кто её писал.
Сейчас я понимаю, что он был послан с Неба творить добро и учить этому других. Майя до последнего дня считала его своим Учителем, в трудных ситуациях мысленно обращалась к нему за поддержкой и всегда получала её. Несмотря на мучительную боль, он уходил из жизни с улыбкой, с шутками, утешая Светлану, которой он, единственной, разрешил присутствовать при финале его жизни. Она рассказывала, что минут за пять до кончины он вдруг рассмеялся и, на её удивлённый вопрос, ответил: «Надо уже умирать, а мне писать хочется». Потом попрощался, сказал, что не покидает её, а просто на время уходит, и попросил на пару минут оставить его одного. Когда она вошла, он уже не дышал. Наверное, так умирают Святые.
Светлану Яковлевну Карпиловскую сегодня в Киеве называют матерью-Терезой: сама не очень устроенная, не очень обеспеченная, она помогает, утешает, спасает самых несчастных, неустроенных и больных, отдавая им все свои силы, душу и свою мизерную зарплату. В сложных жизненных ситуациях Майя всегда звонила ей и советовалась, сегодня это делает моя дочь и я – мы любим её, верим и восхищаемся ею.
ТЯЖЁЛЫЕ КРУИЗЫ
Летом пассажирское агентство Одесского Пароходства напоминало филармонию: в комнатах толпились музыканты, певцы, конферансье, писатели, композиторы, с которыми агентство заранее договорилось, пригласив участвовать в концертах во время круизов. Ещё где-то в марте я получал по почте названия теплоходов и расписание их рейсов – надо было сообщить, в каких я могу участвовать, и мне бронировали места. Маршрут у всех теплоходов был один и тот же: Одесса-Ялта-Новороссийск-Сочи-Сухуми-Батуми-Одесса.
Эти шикарные современные лайнеры одиннадцать месяцев в году возили по океанам богатых туристов из Англии, Франции, Германии… А на один месяц возвращались в Одессу, чтобы моряки могла встретиться с семьями, и в этот месяц совершали семидневные круизы по Чёрному морю уже для туристов из СССР и соцстран – менее выгодных клиентов. Но, чтобы обслуживающий персонал не расслаблялся, уровень сервиса сохраняли: внимательные горничные и официанты, великолепная еда, подогретая посуда, разнообразная «импортная» выпивка…
В этих круизах я познакомился и подружился с певицей Жанной Бичевской и её аккомпаниатором Валентином Зуевым, с многократной олимпийской чемпионкой Ириной Родниной, с киноартистом Савелием Крамеровым, с поэтом Ильёй Резником… Здесь ежегодно я встречался и проводил время со своим братом Леонидом (мы с ним заранее оговаривали время), с Ефимом Березиным, Михаилом Жванецким, Романом Карцевым и Виктором Ильченко, с Геннадием Хазановым, Капиталиной Лазаренко… Мы должны были участвовать в двух сборных вечерних концертах или провести один свой сольный вечер. За это бесплатно предоставлялась каюта люкс или первого класса, на двоих, можно было брать с собой жену (или не жену) – за нравственностью никто не следил, наоборот, в каждом круизе было много красивых женщин, которые полуофициально проникали на теплоход, в надежде найти приятного спутника с отдельной каютой.
Это был кусочек заграницы, куда каждый из деятелей культуры стремился попасть. Но агентство приглашало, в основном, известные имена, встреча с которыми как бы входила в стоимость билетов, которые были очень дорогими. Когда меня как-то спросили, кто может позволить себе потратить такие большие деньги на такой короткий круиз, я ответил:
– Богатые грузины и евреи-завмаги, совершающие прощальный рейс перед тюрьмой.
На этих шикарных плавучих клубах размещалось множество баров, работающих круглосуточно. Не пить было невозможно – куда бы вы ни шли, вы натыкались на стойку бара, где уже подогретая компания хватала вас за руки и требовала немедленно выпить с ними.
Когда мы с Лёней приходили обедать, с соседнего столика кто-то присылал бутылку коньяка или шампанского, потом подходил с налитой рюмкой, просил чокнуться и непременно сфотографироваться. Даже в бассейне невозможно было избежать пития: однажды ко мне туда спустился весёлый толстый грузин с двумя фужерами коньяка и не давал мне плавать, пока мы их не опорожнили. Но самым тяжёлым испытанием были банкеты, которые для музыкантов, артистов и писателей устраивали богатые толстосумы, чтобы «приобщиться к элите» – количество бутылок было вдвое больше количества приглашённых. После одного такого банкета я под утро притащился в каюту, рухнул в койку и отключился. Теплоход прибыл в Сухуми, где в это время в каком-то санатории отдыхали Лёня и его жена Аня. Как мы договаривались, они пришли утром на корабль. Войдя в каюту и увидев меня, опухшего после ночной пьянки, Лёня встряхнул меня и прокричал:
– Круглолицый брат мой, здравствуй!
Таким «круглолицым» я возвращался домой после каждого рейса, поэтому постепенно стал дозировать своё участие в этих круизах и постепенно вообще его прекратил. Но до сих пор с восхищением вспоминаю красивых, умных, мужественных капитанов этих лайнеров, таких как Александр Назаренко (теплоход «Шота Руставели») или Никитин (увы, имени уже не помню, теплоход «Одесса»). На судне капитана называют «мастер» – так вот, они были истинными мастерами своего дела, гордые, независимые, с чувством собственного достоинства, чего им, конечно, в стране равных «винтиков» не прощали: терроризировали доносами, инспекциями, разбирательствами.