Смелая женщина до сорока лет — страница 52 из 57

Навстречу две женщины. Он сразу:

– Вот, вот! Видишь? Присмотрись. Одна вся такая нежная, чулочки-каблучочки, а вторая в брюках и в кедах – вылитый мужик! Соображай! Сообразил?

Ну или вообще – идет женщина, на поводке у нее собака. Овчарка или доберман. Он прямо весь исходит похабным ехидством:

– Как думаешь, зачем тетенька себе такого кобеля завела? А? Подумай! Понял? То-то!

И так далее.

Так что теперь я совершенно не разбираюсь в людях.

Сущего вора и подлеца принимаю за порядочного доброго человека.

Случайное мимолетное подслушанноенаброски и заметки

БЫЛО МНЕ СЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ

Далеко от Москвы дело было. Иду по проулку. Совсем старый старик прибивает доску к забору и напевает:

Провожала сына мать

На святое дело —

По-геройски защищать – эх, защищать!

Родину велела.

Ну ладно, думаю. Всё про тебя ясно, дед.

А он дальше мурлычет:

Ты не плачь, родная, не грусти —

С нами пулеметы!

К Петрограду на пути – эх, на пути!

Павловские роты!

Чувствую, что-то тут не то. Какие еще на фиг «Павловские роты»?

Остановился и спросил:

– Чего?

Дед цыкнул зубом, сплюнул и сказал:

– А ничего. Не защитили. Не сдюжили. Извини, парень…

Я сначала ничего не понял.

Потом только начал понимать, когда сам старый стал.

РАЗНИЦА В ВОЗРАСТЕ

На днях встретил одного очень давнего знакомого. Удивился, как он изменился с годами; кажется, даже не смог скрыть изумления, кажется, даже пробормотал нечто не самое тактичное… А он в ответ: «А вы всё такой же».

Оно и понятно. Мы познакомились в 2002 году и с тех пор не виделись. Ему было 20, мне 51. Что 51, что 73 – один черт, пожилой человек. А вот из двадцатилетнего мальчика сделался этакий дяденька за сорок – другое дело.

Годы берут свое.

И не только свое.

Чужое они тоже берут. И не отдают.

ОНА И ОН

– Хорошо, спасибо, пойдем, но только в самое простое кафе.

– Почему?

– Потому что, если ты меня будешь кормить в дорогом ресторане, у меня будет тяжелое самоощущение, как будто я шлюха и готова «идти за ужин».

– Господи! Что ты говоришь! При чем тут «идти за ужин»? Ведь у нас с тобой совсем другие отношения!

– Вот именно. У нас совсем другие отношения, поэтому у меня будет тяжелое самоощущение, как будто я динамистка. Пойдем лучше в «Старбакс», я тебя сама напою кофе.

– Пойдем. Спасибо. Ты просто чудесная.

– Не надо мне делать комплименты.

– Не буду, не буду, не буду!

МЕЧТЫ И РЕАЛЬНОСТЬ

Мой приятель рассказывал: у одной его знакомой девушки был такой план. Поедет она из своего родного далекого провинциального города в Москву, будет петь там на Арбате, и встретится ей молодой миллионер, который влюбится в ее пение и красоту и купит ей квартиру; тут-то у нее и начнется настоящая жизнь!

Приятель ей на это заметил:

– Зачем ты так свою фантазию ограничиваешь? Давай уж пусть это будет не молодой миллионер, а настоящий олигарх, и будет это не квартира, а особняк на Рублёвке. И вилла на Лазурном берегу.

В ответ она немного смущенно сказала:

– Ну, надо же мыслить реально…

ПАРАДОКСЫ ЭЛИТАРНОСТИ

– Моя девушка, между прочим, – правнучка знаменитого русского философа Лосева!

– Ты что! У Лосева не было детей. Может быть, Лосского?

– Ну, Лосского. Какая разница?

О, КАК ГЕНДЕРНО-НЕСПРАВЕДЛИВА НАША ЖИЗНЬ! —

воскликнул мой приятель.

– Вот представь себе, пару недель назад иду я по улице в очень, доложу я тебе, шикарном районе. Вдруг вижу: из двора, то есть из этаких глухих раздвижных ворот, выезжает роскошная тачка. Двухместное купе «бентли». И за рулем – красивая молодая женщина.

– И что? – спросил я.

– А вот что. Я тут же, совершенно непроизвольно, подумал: ну конечно, чья-то жена, или любовница, или в крайнем случае дочка. Ты понимаешь? Если бы за рулем был мужик, я бы подумал, что это олигарх, банкир, суперзнаменитый актер. Или коррупционер! Да хоть бандит! Но в любом случае человек, который заработал или награбил – в общем, сам добыл себе деньги на такую игрушку. А если женщина – я автоматом думаю: «конечно, это ей подарил мужчина». Пошло, глупо, несправедливо, но никуда не денешься.

– Да, – вздохнул я. – Ничего с этим не поделаешь, наверное.

– Поделаешь! – вдруг оживился он. – Еще как поделаешь! Ого! Легко! Надо только…

– Что надо только?

– Надо только, чтобы за слова «сама природа предназначила женщину быть женой и матерью, хранительницей очага»… Ну или вот за такое: «Внучке год исполнился, подарила ей куклу с полным набором белья и посуды»… Чтобы за это наказывали, как за оправдание терроризма. Или как за призывы к геноциду.

СЮЖЕТ ДЛЯ НЕБОЛЬШОГО РОМАНА

Женщина плохо получалась на фотографиях: не фотогенична, да и не особо красива. Но вот она встречает фотографа – Фотографа с большой буквы, он фотографирует ее просто превосходно.

Она влюбляется в него, потому что чувствует в этих портретах его любовь.

Начинается роман. Но очень скоро она узнаёт, что других, таких же не особо красивых женщин он фотографирует так же прекрасно.

Ощущение измены. Разрыв.

АССОРТИМЕНТ

– Вот сколько бы лифчиков у меня ни было, самых фирменных и дорогих, вот сейчас у меня их шесть – всё равно удобный только один, и вот так всегда! – сказала Мария Николаевна.

– Верно, – кивнула Антонина Павловна. – У меня та же история. Вот сколько бы мужиков у меня ни было, так сказать, на данном конкретном этапе – три, четыре или те же шесть, – всё равно мне по-настоящему сладко трахаться только с одним.

– Это ты про Сережу? – уточнила Мария Николаевна.

– Ну допустим, – усмехнулась Антонина Павловна.

– Так на фига тебе остальные? Ты что? Разгони их и выходи за него замуж! Ну или по крайней мере живи с ним спокойно, безо всей этой суетни-беготни.

– Верно, – вздохнула Антонина Павловна. – Это мудро. А ты тогда выброси пять остальных лифчиков, идет?

И обе женщины принялись хохотать.

«БИХЕВИОРИЗМ! ХОТЬ СЛОВО ДИКО…»

– Он ведь умный человек, мне кажется, – сказал я.

– С чего ты взял? – ответил мой собеседник.

– Как с чего? Быстро соображает, всё делает как надо, вовремя и точно.

– По-моему, он не умный, а дрессированный. Ничего. Многим хорошим людям дрессура заменяет ум. И это хорошо.

– Что ж тут хорошего?

– Да всё тут хорошо! Просто прекрасно! Сам смотри, что лучше: человек, который тупо и заученно всё делает правильно и поступает честно – или оригинально мыслящий мудак, а то и подонок?

И я задумался…

ЕСЛИ, РАССКАЗЫВАЯ О ВЧЕРАШНЕЙ ТУСОВКЕ,

вам скажут:

– Там еще был такой – одет как городской сумасшедший.

– Скромный, неглупый, типичный старший научный сотрудник.

– Прямо весь из себя поэт! Богема, блин!

– Этакий Костя-моряк, обаяшечка с наглой рожей.

– Корчит из себя лондонского денди. А сколько спеси!

– Доброе, умное, хорошее лицо учителя из провинции…

Не удивляйтесь, если окажется, что речь идет об одном и том же человеке.

Наши описания чужой внешности – это очень часто наши проекции.

Бронзовые людипопытка вернуться

Помню этот разговор во всех подробностях. Мне было едва восемнадцать лет. Отец мой, известный писатель, был еще не стар, но уже болен. Он подолгу сидел в кресле у окна и смотрел на дальние крыши домов. Ему не работалось. На столе лежали листы бумаги с короткими, словно бы оборванными строчками и его любимая авторучка – дешевая школьная, серенькая и легонькая. Он вставал, прохаживался по кабинету, водил пальцами по корешкам книг на открытых стеллажах, подходил к столу, но сесть за него не решался и снова устраивался у окна. Мне было грустно на это смотреть, поэтому я старался быстро пройти мимо стеклянной двери его кабинета.

В тот день я пришел домой из университета часов в пять. Был май, конец первого курса. Громко бросил портфель на пол, переобулся в домашние тапки, вымыл руки, прошел на кухню, сделал себе бутерброд с сыром, налил из еще теплого чайника воды, плеснул туда заварки. Перекусил и пошел в прихожую за портфелем.

– Ты что такой мрачный? – спросил папа.

– Я? Ты что? Ни капельки я не мрачный! Всё в порядке! – я старался говорить спокойным, бодрым, приветливым, но, главное, не нарочито веселым голосом, потому что отец со своим актерским прошлым сразу чувствовал наигрыш.

– Ты, ты! – сказал он. – Твоя тоска сквозь стену давит. Что случилось?

Я вошел в кабинет, сел на диван.

– Рассказывай.

Я рассказал. Случилось самое простое. Девушка, в которую я был влюблен чуть ли не с девятого класса и которая – как она сама говорила! – тоже была ответно-взаимно влюблена в меня почти с того же самого дня, когда я влюбился в нее, – ах, зачем раскручивать эту бесконечную ленту воспоминаний? – позавчера эта девушка сама позвала меня на свидание и сказала: «Жаль и даже немного стыдно, что я вынуждена произнести такую пошлую, такую банальную фразу, но – между нами всё кончено». “Zwischen uns alles ist hin?” – пряча отчаяние под иронией, переспросил я. “So geht es”, – вздохнула она. Такие, значит, дела. Но все-таки это была не ссора, не скандал, а спокойный разговор на скамеечке, в университетском скверике на Моховой, и поэтому я всё же выспросил у нее, кто же этот «он», ради которого она со мной расстается. Ах, боже мой! Ах, если бы это был какой-то болтун с нашего факультета, или красавчик с журфака, или начальничий сынок из Института международных отношений – честное слово, мне было бы легче. Вот, мол, на кого ты меня променяла – и несколько злобных слов, произнесенных в уме. Но нет! Это оказался человек во всех отношениях прекрасный, талантливый, старше меня – то есть нас обоих – то есть старше нее лет на десять, взрослый мужчина! Самостоятельный. Как теперь говорят, «состоявшийся». Кстати, довольно известный в Москве, и не только в Москве. Мне оставалось только руками развести: всё до обидного честно.