гвоздями, стали приколачивать первые капли дождя. Начиналась гроза.
Едва мы добежали до деревни и укрылись за каменной стеной какого-то склада, разразился ливень. Ветер кидал на нас с крыши полные пригоршни воды.
Сразу стемнело. Только всполохи молнии нарушали плотную темень ночи. На крыше скрипел лист железа. Яростно шумел дождь. Но всё заглушали отрывистые гулкие удары грома, которые раскатывались по всему небу. Мы жались друг к другу.
Вдруг на какое-то мгновение на фоне озарённого молнией неба я увидел скворечник, качавшийся на ветру. «Как там, наверное, тепло и сухо», - подумалось мне.
Много лет прошло с той поры. Но на всю жизнь осталась в памяти картина ночной грозы и скворечник, в отблесках молнии раскачивавшийся на ветру.
ГУСИ
Дождь начался неожиданно. Крупные капли хлестали по земле, шумели по крыше, стучались в окна.
По дороге металась собачонка с обрывком ремня на шее. Куры, отмеряя сажени, пробежали во двор. А гуси?
Они дождя словно и не заметили. Спокойно щипали траву, важно переступая красными лапами. Только гусак стоял неподвижно. Подняв голову, он слушал, как дождь барабанит по его широкой спине, и казался самым довольным.
Вот гуси дружно начали пить из лужи. Потом, как по команде, все враз, вытянув шеи, загоготали, заходили, низко опустив головы. По всему было видно - они чувствовали себя превосходно.
Да и как же иначе. Ведь это такое удовольствие - хороший летний ливень!
КОЛОКОЛЬЧИКИ
По тенистым опушкам в лесу встречаются крупные синие колокольчики на тоненьких, длинных стебельках. Как-то я собрал небольшой букет и принёс домой. Дочь была рада, смеялась и прыгала. Я ей сказал, что колокольчики позванивают в лесу, а бабочки слушают.
Тогда она притихла, стала заглядывать в чашечки то одного, то другого цветка и спросила:
- А как звенят колокольчики?
- Надо послушать, - говорит мама. - Вот ляжешь спать, поставим цветы рядом, а ты тихонечко и послушай.
Летние вечера долгие и светлые, но пришло время ложиться спать. Дочь не забыла о цветах и попросила поставить их поближе.
В комнате стало тихо, слышно только - куда-то торопится будильник да из крана каплет вода. Прислушалась девочка, поводила глазками да и уснула.
Утром её спросили, как звенят колокольчики, а она не знает.
- Я сегодня ещё послушаю, - говорит дочка, разглядывая цветы.
- Хорошо, - согласилась мама да и подумала: «Может быть, в самом деле звенят?»
Вы, ребята, не слышали?
СМЕЛЫЙ ГРИБ
Не скоро найдёшь, не сразу увидишь грибы в лесу. Прячутся они в траве, под широкими лапами ели, выглядывают из-за пней и прикрываются листвой.
А вот один гриб до того смелым оказался, что вырос на дороге. Словно поспорил ночью со своими братьями, что он их всех храбрее. Поспорил и вышел прямо на дорогу.
Да вот беда - гудит по дороге трактор, приближается. А гриб стоит гордо, будто готов любую машину остановить. Из кустов в страхе смотрят на него братья-грибы.
Земля уже подрагивает. Гусеницы трактора так быстро катятся, будто дорога сама бежит под них.
«Пропал гриб!» - подумал я.
Но трактор метнулся в сторону. Мотор выхлопнул синее колечко дыма и заглох.
Спрыгнул тракторист на дорогу, срезал гриб, отпечатывая пальцы на белой ножке, и подивился:
- Смелый! На самую дорогу вышел.
Положил он гриб в корзину, которая стояла на сиденье, и поехал дальше.
ПОЗДНИЕ КРАСКИ
Пора золотой осени уже прошла. Лишь кое-где раскачивались жёлтые вершины берёз, словно метёлками разметая пасмурное небо.
Ветер набросал жёлтых, красных, коричневых листьев, выложил на земле мозаику осени.
Мокнут листья, чернеют, и краски осени блёкнут.
Муравьи перестали трудиться. На приглаженных дождями муравейниках нет хозяев; спокойно бежит запоздалый паучок, и его никто не останавливает.
Рядом с муравейником растёт порховка - спелый гриб-дождевик. Всё кругом мокнет, гниёт, а порховка сухая. Чуть надавишь пальцем, и дохнёт она какой-то пылью, будто выпустит клуб зелёного дыма. А если не тронешь порховку, так и останется стоять, пока не засыплет её снегом.
Тут и там пламенеют рябиновые кисти, будто кто-то развесил красные флажки в сером лесу.
Это - последнее украшение осени, запоздалые краски. И они загорятся ещё ярче, когда выпадет первый снег. А прихваченная морозом ягода рябины будет самым поздним лакомством в наших лесах. До неё большие любители и птицы.
БРАКОНЬЕР
Скользкая дорога, позолоченная опавшими листьями, круто поворачивала в лес. На опушке выделялся крашеный столб с табличкой: «Берегите лес, любите природу».
Заботливый человек написал эти слова, подумал я, углубляясь в ельник. Настоенный хвоей воздух бодрил, дышалось легко, мягко продавливалась под ногами лесная подстилка.
Неожиданно среди тёмных лап елей зажелтел ствол, отёсанный топором. Высокая, стройная ель была подрублена и обречена на медленное высыхание; но соки ещё бродили в ней, и она стояла зелёная. На отёсанном месте загустел смоляной пластырь. В нём увязли муравьи, комары, сверху прилипли бабочки. Тут же, залитый смолой, как под слоем лака, белел клочок бумаги. На нём кто-то чётко написал карандашом: «Судить браконьера!»
Дома я рассказал о раненой ели, о записке, и дочь спросила меня:
- Кто такой браконьер?
- Браконьер - это злой человек, Он губит деревья, стреляет животных и птиц, на которых запрещена охота. Но у леса есть и друзья. Вот они-то и написали ту записку.
- Друзья? - удивилась дочь. - А их много у леса?
- Друзей больше! Это все, кто по-настоящему любит природу. Пионеры - юные друзья леса, они вступают в отряды по охране природы, животных и полезных птиц. На страже и охране леса - все школьники. А их - вот как много!
СОСНА-МАЯК
Посёлок, в котором я живу,- новый, на его месте когда-то был густой, тенистый лес. От леса кое-где остались деревья, снизу голые, а вершины ветвистые.
Самая высокая сосна - у школы, её видно со всех концов посёлка. Ветви сосны будто зачёсаны в одну сторону, к солнцу, от этого дерево кажется однобоким.
Летом под сосной выбивается родничок, а зимой она стоит в инее, как вылепленная из снега.
Ранним утром, ещё в сером рассвете, слетаются на сосну вороны. В мороз сидят неподвижно, нахохлившись, а в оттепель поднимают галдёж.
И, кажется, ни одна ворона ещё не пролетала мимо. Иногда смотришь - пролетает, а с сосны подадут голос: «Кра!» - ворона стремительно падает вниз и под общее карканье усаживается на дерево.
Так соберётся стая, да как поднимется, осыпая иней, и улетает на Каму.
Эта высокая, оставшаяся в посёлке сосна - будто маяк, на который держат свой курс птицы. И трудно представить, что её вдруг не будет на этом месте. Сосна нужна не только птицам, а и человеку. Она - как украшение, как покровитель родничку и как памятник лесу, на месте которого вырос посёлок.
ТАЙНИЧКИ ЛЕСА
Пасмурное осеннее небо висит низко. В лесу от этого целый день сумерки. Влажный воздух пахнет прелым листом и грибами. По нескольку раз принимается накрапывать дождик, и тогда в сосняке становится совсем темно.
Намокшие ветки осыпают каплями, но я упрямо ищу грибы. То и дело обманываюсь листочками, разукрашенными осенью, или низко кланяюсь какой-нибудь поганке, приняв её за сыроежку.
Но иногда природа вознаграждает меня розовыми волнушками, подберёзовиками, нахожу и белый гриб-боровик. Перед ним я встаю на колени, поглаживаю коричневую шапочку и осторожно срезаю.
Потом любуюсь коренастой белой ножкой гриба и кладу его в корзину. Внимательно осматриваю вокруг мох, заглядываю под лапы елей. И вдруг прямо перед собой я увидел маленькую, пепельно-серую птичку с жёлтой грудкой. Она сидела низко на ветке, нацелив на меня крупный глазок, словно чёрную смородинку. От неожиданности я замер и затаил дыхание. По лесу шумел мелкий дождик, плюхали капли, мягко соскальзывая, падали листья. В поблёкшей траве горели рубиновыми бусинками умытые ягоды костянички.
Незнакомка нахохлилась, встряхнула мокрые пёрышки и снова зорко уставилась на меня. Внимательно присмотревшись, птичка спорхнула к костяничке и оказалась со мной рядом. Вытянув шею, она отщипнула тоненьким клювом ягоду, взглянула на меня, будто собираясь угостить и улетела. Я встал, хотел было сорвать оставшуюся костянику, да вспомнил доверчивый бархатный глазок и пошёл искать грибы, надеясь снова встретить незнакомую птичку.
НОВОСЕЛЬЕ
Экскаватор «Уралец» копал в карьере. Шагах в двадцати от него стоял развесистый тополь. И пока до дерева было далеко, я радовался: оно жило своей обычной жизнью.
Но экскаватор подгрызал обрыв, словно краюху хлеба. И к осени, когда зажелтели листья, обвалил землю под деревом.
Корни тополя обнажились. Чудом не падал он, уцепившись за самый край обрыва. Начались заморозки. Всё больше листьев осыпалось в карьер. На самых тоненьких корешках северный ветер раскачивал комочки земли.
К дереву снова подошёл экскаватор. Железные клыки, царапнув землю, вонзились под корни. Ствол дрогнул, голые ветки качнулись. «Уралец» развернулся. Тополь, обхватив корнями ковш, поплыл в воздухе. Осторожно, будто заботливая хозяйка с рассадой, двигался экскаватор.
Печатая гусеницами жёлтую глину, «Уралец» перешёл на другую сторону карьера и поставил дерево в готовую яму. Бросив в неё ковшом большие пригоршни земли, он остановился.
Тогда на площадке около дерева появился экскаваторщик. Сняв стёганку, он разровнял землю вокруг ствола и притоптал её.
Затем экскаваторщик оглядел дерево со всех сторон и весело сказал:
- С новосельем, тополина!
ЗИМЫ НАЧАЛО
За окном холодное, серое небо. Вот-вот полетит снег.
Я в квартире один. Тихо. Вдруг кто-то застучал в балконную дверь. «Кто это? - подумал я. - Ведь уже недели две назад запечатали дверь и на балкон никто не выходит. Пошёл, посмотрел - нет никого. А стук ещё настойчивее. Так и раздаётся в квартире.