Взлетная полоса замка Доуз впечатляла. Или аллея впечатляла? Хотя, какая, к шайтану, аллея, если ближайшие деревья растут метрах в пятидесяти от нее. Правда, по обе стороны. Без конца и края.
Ночью замковый парк больше походил на лес, чем на культурные насаждения. Возможно, днем он походил на лес еще сильнее. Англичане, со своей любовью к естественности, порой перегибают палку.
Сам замок, неосвещенный, вроде бы нежилой, высился вдалеке как черная гора. Огромный. Древний. Соотнести его с Занозой, вцепившимся в руль автомобиля, на полной скорости летящего к ожидающему на полосе самолету, как-то не получалось. Этот юный панк с десятком сережек в каждом ухе, с накрашенными глазами, с веселой кривой ухмылкой, просто не мог быть графом Доузом, вообще никаким графом. Владеть парком, замком, деньгами, достаточными, чтобы обеспечивать поместье — нет, не мог.
— «Клиппер», — сказал Заноза, — Стив прислал за нами «Клиппер». Нет, ты прикинь, у него первый полет был в этом году. Они на вооружение встанут только в конце девяностых. Чувак, разве это не охрененно?
— Нет.
— Ну, прости, он помоложе «Скайтрейнов[18]», — Заноза оскалился, демонстрируя клыки и просто оглушая сарказмом, — да ладно, тебе понравится.
Хасану не могло понравиться лететь через океан на экспериментальном самолете, даже если б он не застрял в сороковых. И, да, он не находил недостатков в «Скайтрейнах». У ВВС США не было никакой необходимости менять эти машины на новые, непонятные, наверняка, имеющие массу еще не выявленных недостатков.
Едва последний из трех автомобилей въехал в трюм самолета, пандус начал подниматься. Взревели двигатели. Погони не было, но это не повод откладывать взлет, и «Клиппер» пошел на разбег, едва бойцы разместились в пассажирском отсеке.
— Мистер Намик-Карасар, мистер Сплиттер, — красивая брюнетка в подобии униформы с поклоном пригласила их двоих дальше, за перегораживающую салон бронированную стену. В салон, вряд ли предусмотренный в нормальных моделях военно-транспортных самолетов. Даже экспериментальных.
Четыре кресла вокруг круглого стола. На столе поднос с медицинским жгутом, и тонким, уже наполненным каким-то зельем шприцем.
За раздернутыми плотными шторами видны две койки. Иллюминаторов нет, или они закрыты так, что их не видно.
Еще одна женщина — почти девочка — в такой же униформе, но со светлыми, в рыжину, короткими волосами, улыбнулась им на входе. Села в одно из кресел, деловито перехватила руку жгутом и воткнула шприц в вену.
Мда. Действительно, Лерой хорошо знал Занозу.
На мгновение Хасан почувствовал неприязнь к французу, почти такую же острую, как к Минамото. Но Лерой, в отличие от Минамото, желал мальчику только добра.
Заботился. Цыганское семя!
— Я обещал хорошо себя вести в полете, — пробормотал Заноза, не отводя взгляда от медленно двигающегося в шприце поршня, — я буду. Теперь без проблем, веришь?
— Я и так верил.
— В тебя очень легко влюбиться, Хасан. Но тебе этого никто, кроме меня не скажет, потому что об этом никто, кроме меня, не знает.
Блондинка предназначалась Занозе. Брюнетки — Хасану. Брюнеток оказалось двое, вторая ожидала своей очереди в служебном помещении. Лерой помнил о том, что для Занозы в «Крепости» сделаны запасы пищи, поэтому обеспечил его наркотиком, рассудив, что уж голодным-то мальчик не останется.
Хасану он предоставил суточную дозу крови.
Вампиры не охотятся вместе, если только они не связаны отношениями ратуна и най или если они не любовники. Но Заноза плевать хотел на традиции, он впился клыками в вену на локтевом сгибе своей блондинки, и Хасан, далекий от эмпатии настолько, насколько это вообще возможно, почувствовал расходящиеся от него и от девчонки волны эйфории, как будто сам пил полную наркотика кровь.
Они ведь не охотились сейчас. Это не было охотой. В замкнутом пространстве между землей и небом две женщины покорно ожидали, пока он возьмет их. Не добыча — жертвы. А если бы даже и добыча. Какая разница?
Традиции — не повод оставаться без еды, когда еда сама идет в руки.
Книга вторая
Глава 1
На западном берегу удобней встречать рассветы: не позже, чем океан, не раньше, чем вся страна.
Куда уж смешней, партнер: похоже, что март, и ветер, и светлый шальной опал отныне достались нам.
Иметь дело с Хальком Алаа оказалось так же непросто, как обитать в его тийре. Он был ненормальным. Не первый сумасшедший, которого доводилось встречать, и, скорее всего, не последний. Но первый — облеченный властью. Хотя бы ее подобием.
Хасан его не понимал. Не в смысле непонимания целей, задач, мировоззрения и прочих общих позиций, а в самом простом. Он не понимал, о чем тийрмастер говорит. Лерой признавался, что в первые годы и ему было сложно. Несмотря на хорошо развитую эмпатию и способность с полуслова улавливать мысль собеседника.
Заноза… понимал Халька Алаа лучше, чем себя самого. А он ведь, надо признать, и себя знал неплохо. Сказывалась привычка доискиваться до причин поступков, мыслей и настроений, как чужих, так и собственных.
Первое приглашение к тийрмастеру они получили сразу по прибытии в Алаатир и следующей ночью нанесли визит. Все укладывалось в рамки привычных правил и традиционной вежливости — хозяева тийров всегда лично знакомятся с приезжающими в их владения вампирами, а вампиры никогда не отклоняют приглашения. Если только не напрашиваются на ссору.
Алаа на тийрмастера не походил. Хасан, скорее, принял бы за правителя Лероя, а не этого веселого, шарообразного живчика на полголовы ниже Занозы. То, что Алаа был одет в шорты и гавайку, расцветка которой могла вызвать приступ эпилепсии, не добавляло ему ни солидности, ни убедительности. А потом тийрмастер еще и заговорил. Вот тут-то Хасан и понял… что не понимает.
— Ну? Они говорят что-нибудь? — спросил Алаа, внимательно, даже напряженно вглядываясь то в него, то в Занозу, — говорят? Они не умолкают, — он ткнул в Хасана пальцем. — Да? Нет?
— Молчат, — сказал Заноза.
— Значит, рабы? — уточнил Алаа.
— Нет. Инструменты.
— А души?
— Утилизированы.
Алаа удовлетворенно кивнул и тут же задал новый вопрос:
— Твои тоже молчат?
— У меня никого нет, — отозвался Заноза с легким удивлением. — Я же отдавал.
— Только тех, кого убил, — возразил Алаа. — А те, кто еще здесь? Твой ратун и другие.
Заноза сунул руки в карманы, и Хасан с ходу рассмотрел несколько вариантов действий, после которых Алаа заречется задавать вопросы. Некоторые даже не подразумевали немедленной ссоры с тийрмастером. Но улыбка, которую Заноза адресовал собеседнику, была легкой и искренней:
— Нет никаких других. Никто не выжил.
Значило ли это, что ратун не молчит?
И что это, вообще, значило? Все целиком?
— Он спрашивал о тех, кого ты убил, — объяснил Заноза потом, уже в отеле. — Ты забрал их дайны, значит забрал и их души. Мистер Алаа хотел знать, слышишь ли ты их. Говорят, даже одна съеденная душа может свести с ума. Конфликт личностей и все такое. Но твои молчат, ты их не просто забрал, ты их нахрен сожрал целиком.
— Утилизировал?
— Ну, да.
У вампиров, убитых Хасаном, душ не было. Хасан так думал, во всяком случае. Их души умерли вместе с совестью, милосердием и человеческим разумом еще до того, как мерзавцы получили афат. Так что никаких конфликтов и не могло быть.
— Тебя он спрашивал о живых, — напомнил Хасан.
— Не совсем. О неубитых. Алаа тоже думает, что я забрал душу ратуна.
— Тоже?
— Ясаки говорит, что я это сделал. Наверное, так оно и есть, но не в буквальном смысле, иначе я гораздо лучше умел бы пользоваться дайнами силы. Они же разные, а все, что я могу — это высоко прыгать и стрелять с рук из двух тяжёлых пулеметов.
— Унесет отдачей, — нетактично сказал Хасан.
— Если спиной к стене встать — нормально.
— Так ты слышишь своего ратуна?
— Нет. И его больше нет в моей крови. Но он есть где-то… просто где-то есть, и… не знаю. Я его так ненавижу, что боюсь, и чем сильнее боюсь, тем сильнее ненавижу, а когда-то я его любил с такой же силой, и об этом я тоже помню. Я его ненавижу за то, что любил. Так что, да, может быть, я его и слышу. Но он один такой. А мистер Алаа решил, что я забирал души у всех.
— У всех?.. — Хасан не собирался клещами вытягивать из Занозы объяснения, но до тех пор, пока тот готов отвечать, пусть отвечает. Давно уже ясно, что он не просто специалист по переговорам, однако границы этого «не просто» надо как-то обозначить. Постепенно, не сразу, но надо. Чтобы знать, на что рассчитывать.
Знать, чего ожидать, не получится, Заноза все еще непредсказуем, так пусть хотя бы преподносимые им сюрпризы будут связаны с его характером, а не с его дайнами.
Ответ оказался неожиданно простым:
— У всех, кто меня любит. Алаа решил, что я забираю души у всех, кто меня когда-нибудь любил. Он, типа, романтик, — Заноза неубедительно фыркнул, — воображает, что когда любишь — отдаешь душу. Добровольно. Тут он прав. И нет, я ни разу не романтик, просто знаю, как это работает. Но в меня без дайнов не… ладно, вру. Но все равно это не считается. Это ратун. В смысле, он пользовался, если души кому и доставались, то ему. Но, как по мне, души ему на хрен не сдались, он же не демон. Он говорил, что заручается гарантией доброго отношения, услуга за услугу, все такое. Услугой с его стороны был я, а у меня, считай, неограниченные возможности.
— Без дайнов?
— А то ты не знаешь? — Заноза ухмыльнулся. Правда, тут же скривился: — оно само, блин. Если б я мог это контролировать, я бы, может, так не делал. Но я даже не знаю, что делаю. Дайны — это одно, а без дайнов… что-то другое. Хрен поймет, что.
Так оно и было. Заноза пользовался тем, сути чего не понимал и уже не поймет, несмотря на отмеренные полной мерой желание и умение разбираться в том, как работают механизмы тех или иных явлений. Невинное дитя, хоть невинность и не отменяла факта манипулирования окружающими.