Старейшина Хван До Ин видел многое. Войны с демоническими ордами, когда сами небеса плакали кровью. Поединки мастеров, что разрушали горы и сушили реки одним движением кисти. Он стоял рядом с мастером уровня Доу Лин седьмой звезды Ли Чхунгом, когда тот сжёг Великую Пустошь Гневом Дракона. Он слушал, как клянутся в верности лучшие из лучших. И он хранил секту Пяти Пиков Бессмертных, когда она едва не раскололась изнутри. Но никогда… Никогда прежде… Он не слышал такого голоса.
Этот молодой парень не закричал. Не воззвал к небесам. Не проревел от боли. Нет. Он просто открыл рот. И весь мир вокруг них практически… Лопнул… А звук… Это даже не был звук. В привычном понимании. Это была волна, состоящая из всего. Странного жара… Вибрации… Света… Всего того, что слилось в один единый удар по площади.
Сначала Хван До Ин почувствовал, как зашевелились волосы на затылке. Как пустоты в меридианах вдруг начали наполняться чем-то чужим. Чем-то… Священным и враждебным одновременно. И тут же его настиг удар, от которого даже он, со всем своим опытом просто не смог защититься. Так как он шёл внутрь. В мозг. В сердце. В кости.
Он рухнул. Не сразу. Он пытался удержаться на ногах, но колени подломились, словно преклонились сами, не дожидаясь приказа. На полу. На холодных мраморных плитах, Хван До Ин корчился, стиснув до скрежета зубы, а всё его тело выворачивало изнутри. Его надёжный щит… Сломался как хрупкая слюда под ударом молота. Как он не пытался поднять ментальную завесу, всё рушилось. Даже защитные глифы, встроенные в стены зала, отказали. Артефакты взрывались. Даже духовный кристалл, предусмотрительно вшитый в его нагрудный знак, потускнел и потёк, как расплавленный янтарь.
Из глаз хлынула кровь. Он не слышал ничего, кроме одного… Его Голоса…
“Вы мне надоели… Я не ваша собственность… Попробуйте… Я принадлежу только самому себе…”
Эти слова не звучали. Они проникали в сознание, вживлялись в кости, и дрожь от них была сильнее, чем от любой молнии.
Хван До Ин с невероятным трудом повернул голову, хрипя и вырываясь из этого всеобъемлющего жара и холода, когда увидел его. Анд Рей. Он стоял всё также прямо. Спокойно. Как будто всё вокруг – не разрушение, а просто… Не совсем приятный для него разговор. Немой… Орудие… Чужак… И теперь даже он сам, Великий старейшина, что ранее видел в этом парнишке всего лишь ступень для возвышения секты, увидел в нём нечто иное. Он взглянул на тех, кто сейчас корчился перед ним на мраморных плитах пола. Без злобы. Без мести. А с ничем не прикрытым… Разочарованием… А потом… Щелчок… Нет! Лёгкий хлопок. Как будто складка воздуха лопнула под его пяткой, и парень просто исчез. Не взорвался. Не улетел. Просто – исчез. Ушёл из мира.
Хван До Ин всё ещё лежал, и его хриплое дыхание сбивалось. Грудь горела, как в тот самый день, когда он впервые попробовал дао “Огненного Дыхания”. И только одна мысль звенела в его голове:
“Мы не загнали его в ловушку. Мы… открыли дверь. К тому, что не можем контролировать.”
И впервые за десятки лет… Ему стало по-настоящему страшно…
……….
Они лежали как поломанные куклы, потерявшие своего кукловода. Старейшины секты Пяти Пиков Бессмертных. Носители родов, титулов, артефактов. Пылающие от боли, обугленные внутри голосом того, кого минуту назад считали “ничтожеством”. Кто-то пытался отползти в сторону. Кто-то пытался подняться, но рвота кровью мешала дыханию. Кто-то – просто сидел, глядя в разрушенные ряды колонн, в обломки статуй и в трещины, которые пошли по священным плитам, там, где некогда молились основатели этой обители. Но их падение – это была лишь первая волна. Вторая пришла… С хрипом. С кровь, что текла из ушей и глаз.
Сначала они услышали шарканье. Глухое, неровное. Будто старик, переживший землетрясение, возвращался с того света, чтобы добить тех, кто его туда отправил.
– Ну… Значит, дождались… – Внезапно в этой гулкой тишине прозвучал голос, глухой и гремящий, как молот по глиняному черепу. – А вы думали, что он всё стерпит? Да? Немой, мол, куда денется… Так думали?
Старейшина Йонг Мин, старый алхимик с Пика Огня, слегка пошатываясь, всё ещё стоял опираясь на свою верную трость, практически в центре разорённого Зал Совета. Его одежды были порваны и обожжены. На лбу выступила кровь, смешанная с каким-то пеплом. Губы были рассечены. Одна рука дрожала. Но глаза… Глаза старого алхимика горели, как у молодой тигрицы, у которой отняли детёныша. Он прошёл мимо груды камней, что осталась от колонны, и где теперь валялась сломанная табличка с надписью “Служение секте – путь к возвышению”. Остановился. Поднял её, медленно, тяжело, и швырнул в центр зала. И грохот от её падения на мраморные плиты пола был звонче их совести.
– Вы… – Голос дрожал от ярости. – Вы даже не просто идиоты. Вы – явление природы! Вы – эпидемия самодовольной тупости, возведённая в культ!
Он ткнул дрожащим пальцем в сторону разбитого невероятной силой трона Хвана До Ина:
– Ты! Да-да! Ты, лоснящийся угодник, умудрился за одну встречу… ОДНУ! Поставить секту Пяти Пиков Бессмертных на колени перед парнем, который ещё даже не стал Доу Лин!
Потом он резко обернулся, и указал на остальных:
– А вы? Стояли, молчали! Даже не сообразили, что делаете! Вы сами, своими собственными руками, выдавили из нашей секты единственного, кто мог бы привести нас к настоящему возвышению!
Он схватил ближайший фрагмент обломанной колонны – пальцы, дрожащие, в пыли и крови, сжались на древнем символе Согласия.
– Он мог бы стать знаменем новой эпохи! А теперь? Он – враг для секты. Он ушёл. И, возможно, уже никогда не вернётся. А если вернётся… То только с тем, что сравняет ваши Пять Пиков с пеплом!
Один из старейшин, всё ещё ослеплённый кровь, текущей из рассечённого лба, глухо прошептал, кашляя кровью:
– Но он был опасен… И мог стать неконтролируемым…
И тогда Йонг Мин громко расхохотался. Но не весело. Это был смех старика, который больше не держит себя в руках.
– Опасен? А разве ты знаешь, что может быть опасно? Ваша глупость, помноженная на самонадеянность! Вот что опасно! Он мог стать символом новой эры. А вы попытались заковать его, как раба. Принудить. Осквернить. Забрать его силу… А он – забрал у вас всё, и даже не посмотрел на вас.
Продолжая хрипло смеяться, старый алхимик подошёл к двери. Остановился. И бросил через плечо:
– Я вас больше не признаю. Ни как братьев, ни как соратников, ни как хранителей секты. Секта Пять Пиков Бессмертных – умерла здесь. Сегодня. Под этим потолком, который треснул от слов того, кого вы так и не услышали. Запомните его голос. Он ещё прозвучит. Где-то. И, возможно, однажды – в последний раз. Для вас.
Потом он пошёл прочь из этого разгромленного помещения. Хромая. Оставляя после себя дым, пепел, и горький вкус правды, которую теперь было уже не проглотить. Воздух в зале Совета ещё дрожал – словно сама суть пространства не могла успокоиться после того, как голос этого немого парнишки разорвал ткань закона и подчинения. Старейшины всё ещё пытались прийти в себя. Кто-то, прижав к виску артефакт исцеления… Кто-то – отпаиваясь эликсирами… А кто-то – просто глядя в пол, где, среди пепла, ещё дымились остатки их гордыни…
Но Йонг Мин не собирался замолкать. Старый алхимик остановился прямо у выхода из зала, и указал на то самое место, где ещё недавно пылала духовная печать клятвы. Теперь – там зияла весьма солидная трещина, разорвавшая не только печать, и саму суть мрамора. Получился этакий символ несостоявшегося рабства. Он ударил своим жезлом – коротко, зло, и пыль взвилась, как дыхание пробудившегося вулкана.
– Вы все… кричали о том, что он ущербен. – Голос старика был сиплым, но в нём скрежетала сталь. – Что раз он немой, значит неполноценен. Что он не достоин силы. Что ему – место только на службе, в тени, на коленях.
Он сделал шаг вперёд. Никто не осмелился его остановить.
– Но вы забыли, что сила, что он проявил… не может быть у “ошибки”. Не может быть у “ущербного”. Это был дар. Истинный. Глубинный. Такого уровня, что он сам едва с ним справлялся. И вы, слепые старики, не захотели даже попытаться понять то, откуда он вообще мог взяться? Почему он здесь появился? Кем он был ДО того, как попал в ваши когти? – Он резко сжал кулак так сильно, что костяшки побелели. – Я вам сто раз говорил, что с таким даром – никто не бывает простым. У него был секрет. У него была тайна. И если бы вы протянули руку, то он бы, может быть, и сам открылся бы. Он бы доверился вам…
Пауза. Тишина. И в этой тишине старик зарычал:
– НО ВЫ!!! Вы не стали звать его в ученики. Вы не попытались стать союзниками. Вы решили, что его можно и даже нужно сломать. Принудить. Подчинить. – Он обернулся, показывая на руины статуй и разбитые ступени. – Вот плата за вашу гордыню. Вы не просто отвергли его… Вы его потеряли. И даже более того. Вы намеренно сделали его своим врагом. А так как вы старейшины секты Пяти Пиков Бессмертных, теперь он враг всей секты…
Он перевёл взгляд на одного из старейшин, на того, кто всегда твердил о долге перед уставом:
– А теперь слушайте особенно внимательно. Кажется, вы напоминали о том, что он связан с семьёй Хваджон? И даже если он сам этого не хотел – их имя теперь связано с его унижением. Вы навредили не только ученику. Вы плюнули в сторону Великой семьи. И вы думаете, они это простят? Вы думаете, что глава рода Хваджон позволит, чтобы их влияние пошатнули вы, глупые зазнавшиеся старики, которые даже не смогли справиться с юношей, пусть и одарённым?
После этих слов он коротко хмыкнул. И этот звук был горьким, как лекарство из яда скорпиона. Затем он медленно выпрямился. Его сухие узловатые пальцы аккуратно пригладили длинную седую бороду. Сделал глубокий вдох. И сказал, глядя каждому в лицо:
– А теперь слушайте последнее… Раз вы не цените знания… Раз вы не уважаете силу… Раз вы изгоняете мудрость и глушите правду… Значит, мне здесь больше нечего делать. – Он плавно расправил плечи, и гордо, с достоинством, как мастер, покидающий свою лабораторию после веков усиленной работы, произнёс. – Я покидаю обитель. Не как изгнанник. Не как побеждённый. А как тот, кто больше не желает видеть, как псы грызут жемчужину, а волки рулят храмом знаний.