Он тут же вспомнил слова, произнесённые голосом, от которого кровь шла из ушей:
“ Я – не ваша собственность. Я не принадлежу… Ни клану… Ни секте… Ни совету… Я принадлежу только самому себе…”
И эта правда сейчас резала сильнее любого лезвия.
– Мы сами сделали его врагом. Мы, – шептал Хван До Ин , – разрушили то, что могли сделать символом нашей секты. А теперь что? Гнев семьи Хваджон? Позор на всю Центральную равнину? Или, хуже того… Возвращение Анда Рея, но уже не как ученика, а как проклятие? – Он откинулся назад. Словно хотел спрятаться в собственной тени. И вдруг добавил, почти с горечью:
– Я всё ещё не знаю, кто он такой вообще. Но точно знаю, кем он не был. Он не был мальчишкой, которого можно было бы так легко сломать. Он не был посмешищем. Он не был “ошибкой природы”. А мы в нём этого просто не увидели.
В дверь негромко постучали. Но он не ответил. Потом раздался голос гонца – осторожный, и даже испуганный:
– Великий старейшина… Первые поисковые отряды не нашли следов. Даже пространственные колебания затихли. Будто его… Никогда и не было.
Он не ответил. Лишь тихо прошептал – себе под нос, но с болью, которая пробила сквозь всё его высокомерие:
– Потому что он никогда не был нашим. И теперь… Уже никогда не будет…
Следующее утро над обителью Пяти Пиков Бессмертных выдалось странно тихим. Слишком правильным. Словно сама обитель пыталась прикинуться живой, в то время как сердце её давно уже било в тревожной агонии. Глава Совета Старейшин секты – Хван До Ин, стоял у широкого окна зала для личных размышлений, глядя на выложенные камнем дорожки, что вели к Западному павильону – там, где когда-то стояли лучшие из их учеников. Когда в комнату осторожно вошёл ученик и поклонился до земли, взгляд Хван До Ина так и не оторвался от аллеи, на которую он смотрел. Голос юноши дрожал:
– Г-господин… Всё подтвердилось… Старейшина… Мастер Йонг Мин… собирает свои вещи. Он велел подготовить его старую лошадь, осушил свои алхимические котлы, снял опознавательные таблички со входа. И… Сказал, что покинет обитель до заката.
Хван До Ин медленно вздохнул. Без удивления. Без возмущения. Словно это было просто подтверждение того, что он уже и так знал. Но всё ещё стоявший в дверях ученик замешкался. Было видно, что он не всё ещё сказал. Глава Совета медленно повернул к нему голову, слегка прищурившись:
– Что ещё?
– Наследник семьи Хваджон… После разговора с… Мастером Йонг Мином… Он покинул тренировочный полигон, а вернувшись в свои покои, велел слугам немедленно собрать вещи. И сообщил, что покинет секту сегодня же.
Хван До Ин на миг застыл.
– …что?
Юноша вздрогнул, но повторил:
– Он… Сказал, что не намерен находиться в месте, где с представителями его семьи обращаются без должного уважения. А затем… Активировал голубую связующую печать. Мы подозреваем, что он сообщил об этом напрямую… главе семьи Хваджон.
Тяжело вздохнув, Хван До Ин медленно сел в своё любимое плетёное кресло. Словно ноги под ним вдруг стали ватными. Он не закричал. Не ударил кулаком по столу. Не велел вытащить виновных за шиворот на белый свет. Он просто опустил руки на колени. И впервые за много лет позволил себе ощутить паническое осознание масштаба своей ошибки.
Старейшина Йонг Мин, которого он сам, своим же решением лишить звания старейшины, был не просто мастером алхимии. Он был живой эмблемой верности традициям, уравновешивающим более амбициозные и властные фигуры в Совете. Он не стремился к власти, и именно поэтому его уважали даже за пределами секты Пяти Пиков Бессмертных. А теперь… Он уходил. Навсегда.
Наследник семьи Хваджон был не просто подростком. Он был глазом и голосом семьи, от имени которой обители секты и разрешалось находиться на древней земле рода. И он… Он тоже уходил. Со словами о неуважении. С активированной связью. С потенциальным дипломатическим скандалом на языке.
Хван До Ин сжал подлокотники кресла. Словно пытался удержать в руках саму секту. Но она, как песок, сыпалась между пальцами. Он прошептал глухо, как бы себе:
– Мы… не просто потеряли многообещающего ученика. Мы потеряли старейшину. Мы потеряли наследника семьи Хваджон…Мы потеряли лицо. И как мы вообще допустили это? – Он вспомнил, как сам наклонился к уху одного из заговорщиков в совете, и прошипел. – Если он не подчинится, запечатаем ядро – и всё. Он наш…
Он вспомнил снисходительные усмешки, с которыми слушал осторожные возражения старого алхимика. Вспомнил, как проигнорировал шёпоты о древней крови, и насмешливо отмахнулся от слов о том, что этот паренёк ещё может всех удивить. По крайней мере, до тех пор, пока этот “голос” не расколол зал совета пополам. А теперь… Все куски этого раскола начинали бить по его голове.
Он медленно встал. Лицо его было побелевшим. Пальцы тряслись. Но голос… голос был глух и вкрадчив:
– Найдите способ… Остановить Йонг Мина. Как и наследника семьи Хваджон. – Он снова взглянул в пустоту окна. – А если… Он уже передал подробности всего случившегося семье Хваджон, готовьте поклоны… Подарки… Извинения…
Он закрыл глаза.
– Потому что если мы и дальше будем вести себя как слепцы – нас скоро раздавят. И не Анд Рей. Не старый алхимик. А… сами Хваджон. И тогда… уже не будет обители. Будет пепел. И у этого пепла… Будет имя. Именно наше имя.
Честь превыше всего
Зал совещаний рода Хваджон находился в верхнем павильоне восточного крыла резиденции, где из широких окон открывался вид на заснеженные склоны гор. Каменные драконы у входа, резные колонны, инкрустированные нефритом и золотом, и парящий купол с выгравированной родословной семьи – всё говорило о старой, властной крови, что не раз и не два вершила ход истории.
Именно здесь сегодня восседал в своём резном кресле сам глава рода Хваджон, господин Хваджон Ёнсан, суровый пожилой мужчина с прямой спиной, гладко зачесанными назад седыми волосами и холодным, но внимательным взглядом.
По обе стороны от него сидели его ближайшие советники. Дядья, двоюродные братья, даже одна из старших кузин – опытная дипломатка и нитриганка, что была вхожа даже во дворцы императорской семьи. На длинном столе перед ними лежали самые различные доклады, печати, родовые знаки. В центре располагалась миниатюрная карта сект и территорий влияния.
Но главной темой собрания сегодня был он. Тот самый немой мальчишка, что спас жизнь наследнику семьи, вошёл в обитель Пяти Пиков Бессмертных, а теперь, по донесениям, показал признаки силы, сравнимой с мифами.
–… Учитывая его происхождение, что нам просто неизвестно, нам приходится рассчитывать именно на его силу… Феноменальную, и связь с нашей семьёй, пусть даже не по крови… Его статус нужно закрепить. – Голос главы был ровным, словно высекавшийся камнем по камню. – Простым учеником он быть не может. Даже если он не наш… По рождению. Он наш по деяниям.
Его слова тут же поддержали собравшиеся.
– Он – защита наследника…
– Он – личный ученик старого алхимика Йонг Мина…
– Он – может стать клинком семьи Хваджон…
Всё это Хваджон Ёнсан выслушивал молча, кивая лишь тогда, когда что-то действительно имело вес. Но тут один из старейшин семьи поднялся.
– Глава… Нам стоит подумать не только о статусе. Но и о привязке. Через родство. Через брак.
При этих словах в зале сразу стало тише.
– Имеется в виду…? – Поднял бровь один из дядей.
– У нас есть несколько девиц подходящего возраста. Но также можно использовать эту ситуацию, чтобы окончательно прекратить вражду с родом Ён. Их младшая – не замужем. А дар у Анда Рея… да простят меня предки… такой, что и правнук Императора бы не отказался породниться.
За столом поднялся ропот. Но глава семьи молча кивнул.
– Продолжай…
– Если мы объявим его не только защитником наследника, но и потенциальным зятем рода Ён, то получим союз, которого не было за последние сто лет. А он… парень умный. Если мы поможем ему вырасти – он станет нашей гордостью. Нашим… Мечом… Да и с семьёй Ён наконец-то всё решится.
– А что, если он сбежит? – Тут же подал голос другой советник.
– Сила его, говорят, нестабильна. Он чужак.
– Он не чужак. – Резко сказал Хваджон Ёнсан. – Он спас моего внука, он прошёл путь под наставничеством Йонг Мина, он вызвал панику в секте, где на нём хотели нажиться. Он уже свой. Просто… Его нужно правильно направить. И мы можем…
И как раз в этот момент – раздался приглушённый вибрирующий звон, исходящий от трости главы семьи. В зале мгновенно воцарилась тишина. Так как все поняли, что это был за звук. Хваджон Ёнсан поднял её, аккуратно повернул верхушку, и в воздухе возник голубой кристалл, внутри которого заклубился свет, похожий на каплю света в глубокой воде. Потом раздался звук голоса. Этот голос был чистым, немного взволнованным, но однозначно, это был голос наследника семьи Хваджон:
“Глава семьи Хваджон. Слушайте внимательно. Я передаю вам информацию, которая может коснуться нашего достоинства… и нашей безопасности. В секте Пяти Пиков Бессмертных произошло нечто крайне важное. Старейшины секты, самовольно, без уведомления членов нашей семьи, попытались насильно навязать волю человеку, который находится под нашей защитой. Речь идёт о нём… О том, кого здесь называют “немым”. Анде Рее. Они устроили заседание, на котором открыто начали давить на него. Потребовали отказаться от наставника, угрожали запечатать духовное ядро, и даже хотели заключить за него брачный союз с внучкой одного из старейшин – без согласия, без выбора, без чести. Старый алхимик Йонг Мин, что его обучал, был лишён звания старейшины – только за то, что встал на его защиту. Но самое важное… – Голос мальчика дрогнул, но он продолжил говорить, но теперь с явным нажимом. – Он заговорил. Анд Рей… Не был немым. Он владел голосом, который, по словам Йонг Мина, соответствует древним легендам – о Божественном голосе, способном рушить стены, ломать печати и воздействовать на духовное тело. Старейшины пали. И сам Йонг Мин признал, что только человек с Древне