Старший в группе, ученик Лим Ёнсу, осторожно вышел вперёд:
– Приветствую, путник! Это территория под защитой секты Пяти Пиков Бессмертных. Назовись и объясни, что ты здесь делаешь! В противном случае мы…
Он не успел договорить то, что начал. Когда этот путник медленно обернулся. И только сейчас они все заметили, что его лицо было скрыто капюшоном, а когда он поднял голову, то внутри его тени сверкнули глаза, в которых плескалась настоящая буря. И он сказал только одно слово:
– ВОН!!!
Звук разнёсся не эхом – а как будто удар молота, врезавшийся в сам воздух. Горы вздрогнули от этого голоса… Их склоны застонали… По выступам скал прошли трещины, а облака над ущельем разошлись в стороны, словно от ударной волны… Воздух завибрировал… Камни взлетели вверх, будто от мощного взрыва… А сама тропа, на которой стояли ученики, пошла волной, как водная гладь от падения чего-то весьма тяжёлого… И это всё лишь от одного слова.
Молодые представители секты не успели даже просто закричать – их тела, словно сухие листья, подбросило и разметало по склону ближайшей горы. Один ударился спиной о скалу и потерял сознание, двое рухнули в колючий кустарник, одна девушка каталась по земле, зажимая уши, из которых тонкой струйкой стекала кровь. А старший группы, Лим Ёнсу, оказался почти на краю обрыва, с трудом удержавшись за корень сосны, чувствуя, как вся правая сторона лица немеет от боли и давления.
И когда всё это прекратилось, он с трудом поднялся, надеясь, что ему удастся сказать тому, кого они просто не узнали, что им было приказано передать. Про ошибку старейшин… Но… Путника уже не было на том месте, где они его видели. Лишь пустой уступ, с рассыпанной пылью и отпечатком одного следа, что вдруг начал медленно рассыпаться крошкой, словно даже камень не выдержал прикосновения к тому, кто сказал это слово.
Когда же спустя добрых полчаса двое из семи смогли привести остальных в чувство, они молча, с испуганными взглядами, лишь переглядывались. Никто не произносил имени. Да им даже думать о том, что это мог быть тот самый беглец, сейчас было просто страшно. А где-то далеко, в другом ущелье, внимательный глаз мог бы заметить лёгкое искажение воздуха – и краткий след, уходящий в иное пространство. Горный воздух был всё таким же холодным, но теперь он пах не свежестью, а кровью, гарью и унизительным страхом.
Пару часов спустя всё те же семеро представителей секты Пяти Пиков Бессмертных шли по едва заметной тропе, что спускалась к дороге, ведущей в сторону Южного плато. Кто-то хромал, кто-то держался за голову, а двое из них – Ин Ха и младший ученик Со Джэван – опирались друг на друга, будто сломанные куклы. Их серо-белые одеяния были порваны, в грязи, один из учеников продолжал кашлять кровью, а у другого слабо светилась треснувшая духовная печать на груди – след внутреннего удара, от которого не так-то просто было восстановиться. Даже идти им было мучительно. Каждый шаг отзывался звоном в ушах, словно их тела до сих пор не могли прийти в себя после удара голоса, который не должен был существовать в этом мире.
– Мы… мы должны добраться до дороги. – Сипло выдавил Лим Ёнсу, его потрескавшиеся губы сейчас кровоточили, а глаза бегали по сторонам в страхе, будто сам воздух мог снова заговорить.
– Может, встретим караван… – Прошептала Ин Ха. – Или… хотя бы путников. Я больше… Не могу…
В конце – концов за поворотом скалы показалась дорога. Пыльная, широкая, со следами повозок и копыт. Она вилась между двумя хребтами и уходила к подножию гор, где когда-то стояли древние привратники секты, а теперь чаще можно было встретить лишь торговцев, путешествующих между обителями и деревнями.
Они вышли на неё, слегка шатаясь, словно раненые птицы, лишённые крыла. Но в ту же секунду, откуда-то из-за поворота, донеслись шаги и тихий смех. Вскоре на дороге появилась другая группа. И шли они ровно и уверенно. В одеждах старших учеников секты, с закреплёнными на поясах свитками, и сумками, в которых наверняка были эликсиры и пилюли. Впереди на коне ехала молодая женщина в серебристо-чёрном облачении, чей взгляд был весьма внимательным и чуть хмурым. Это в обитель возвращалась мастер Соль Хва. Увидев идущих навстречу, она сначала прищурилась – потом вообще остановилась, и её брови приподнялись от шока.
– Это… Что с вами? – Её голос был резким, она быстро спрыгнула с коня, и шагнула вперёд, а следом замерли её ученики, озираясь с непониманием.
Лим Ёнсу, с трудом удержав равновесие, опустился на колено и пытался что-то сказать – но изо рта вырвался лишь сиплый стон. Рядом с ним Ин Ха медленно опустилась на землю, прижимая к себе сломанную руку.
– Мы… – Глухо пробормотал Со Джэван. – Мы пытались… Задержать путника… Только одного… Он сказал… Слово… Всего лишь одно слово…
Соль Хва резко присела рядом:
– Вы сражались?
– Нет… – Еле заметно покачал головой Ёнсу, и его взгляд был пустым. – Когда мы потребовали остановиться… Это был беглец… Мы искали его по приказу главы Совета Старейшин… Нам приказали его найти и вернуть… Он просто… Сказал… И всё… Мы не могли даже сопротивляться. Нас сдуло… Кто же знал, что этот немой…
Внезапно он осёкся, видимо сообразив, что сболтнул что-то лишнее. Возникла напряжённая тишина. Сопровождавшие возвращающегося в секту мастера ученики растерянно переглянулись, и один из них, юноша по имени Мун Кён, еле слышно прошептал:
– Это был он? Немой? А почему вы его преследовали? И почему он вообще сбежал?
Соль Хва не ответила. Она лишь посмотрела на лица измождённых учеников, на их дрожащие пальцы, на трещины в духовных печатях, и всё поняла без слов. Если это был немой, то явно не обычный беглец. И это было прямое предупреждение ей.
– Срочно. Дайте им восстанавливающие пилюли. И готовьтесь. Мы возвращаемся в обитель. Немедленно. – Её голос был холоден и прям, как меч. А внутри – где-то очень глубоко – кипело что-то очень знакомое. Гнев. И страх. Ведь она знала, кого они пытались задержать. И что теперь может быть впереди.
Сейчас Соль Хва стояла на колене, сжимая в пальцах изящный флакончик зелёного стекла, из которого медленно капала густая, почти чёрная жидкость прямо на губы Лим Ёнсу. Тот был бледен, как пергамент, а по его виску всё ещё змеилась тонкая полоска подсохшей крови. Пилюли, что она дала другим – уже начали действовать.
Раненые теперь сидели в тени у обрыва, некоторые с закрытыми глазами, другие – в полном оцепенении, словно их разум всё ещё метался в том страшном, одном-единственном слове, которое сотрясло всю их сущность.
Соль Хва уже поняла – вопрос был не в обычном боевом столкновении. И даже не в использовании артефактов. Это было нечто большее. Но она молчала. Пока.
Слева, у повозки с припасами, что они встретили по пути, её ученики пытались привести в порядок одежду и доспехи раненых. Младшая из них, Чон Ми, тихо переговаривалась с другим учеником, и слова её, словно иглы, впивались Соль Хва прямо в спину:
– Они говорят, что… Немой… Заговорил.
– Что?
– Не просто заговорил… Он разрушил зал Совета. Статуи, печати… Всё уничтожил. И старый алхимик Йон Мин пытался его защитить от старейшин… Но его изгнали. Говорят, Совет Старейшин хотел заставить немого принести клятву на крови…
Услышав Соль Хва замерла. Её пальцы, всё ещё державшие флакон, сжались сильнее. Она подняла взгляд, словно что-то внутри неё сдвинулось.
– Повтори. – Тихо сказала она, но заметив, как вздрогнули и сжались ученики под её взглядом, повторила вопрос. – Повтори, что ты сказала про немого!
– Говорят, что старейшины секты воспользовались вашим отсутствием, мастер… Они… сначала попытались надавить на наставника Йонг Мина. Лишили его звания старейшины, а потом начали давить на самого немого. Хотели, чтобы он… Женился на внучке главы Совета. А когда он отказался, пригрозили печатью на ядре. Как рабу… И тогда он… Сорвался…
После её слов снова возникла тяжёлая тишина. Соль Хва медленно встала. На её лице не было ни ярости, ни ужаса – лишь ледяная, выжженная пустота, как на вершине горы после лавины. Такая тишина, которая предвещала лишь одно – бурю.
– Значит… так… – Выдохнула она. – Они подстроили это. Специально отослали меня. Знали, что я не позволю им касаться Йонг Мина, и не позволю никому давить на моего подопечного. Вот почему в эту миссию не включили ни одного мастера, а только учеников.
Она шагнула вперёд, резко откинула волосы за спину, и её руки уже рванулись к уздечке коня. А тело взметнулось в седло.
– Мастер! Вы куда? – Младший ученик бросился вперёд, испуганный её лицом.
– В обитель. – отрезала Соль Хва. – И лучше бы этими “мудрейшими старцами” были подготовлены очень хорошие объяснения. Потому что сейчас речь не о "немом", а о чести моего учителя. И о мальчике, которого я взяла под своё покровительство.
Она решительно вонзила свои каблуки под рёбра рванувшегося вперёд коня. И тропа под его подковами затрещала, когда животное с громким ржанием рванулось вперёд, в сторону родных пиков. Одежда взвилась за спиной, а в глазах её больше не было ни мягкости, ни доброжелательности. Лишь приговор. В тот день над пиками гор прошёл странный порыв ветра, что заставил вздрогнуть даже хранителей врат. И он нёс в себе дыхание того, кто шёл не просить, а требовать ответов.
Громкий треск прорываемых силой печатей на входе отозвался эхом над склонами Пятого Пика. Порыв ветра хлестнул по каменным плитам перед вратами обители. И в этот самый миг, с звонким цокотом копыт взмыленного коня, в сердце секты вернулась мастер Соль Хва. Она ступила на камни, не сбавляя шага. Серебристо-чёрное облачение мастера слегка развевалось, а глаза её были как лёд – холодные, прозрачные, и без единой тени сомнения.
И первым, что она заметила, были взгляды. Нет. Даже не взгляды. А их отсутствие. Каждый ученик… Каждый служитель обители… Каждый старший ученик или попавшийся ей на пути наставник – лишь скользил по ней взглядом и тут же опускал глаза, отворачивался, старательно делая вид, будто занят… Будто боялся даже дыханием коснуться её присутствия. В коридорах обителей становилос