отрит дедушка с дешевенькими малиновыми астрами, жалкие такие цветочки. Женский голос из громкоговорителя называет фамилии, номера рейсов, смутные топонимы. Уборщица в туалете возит рваной тряпкой по серому, в трещинах кафелю; тщетно – пол остается грязно-серым. Лампы моргают и разбрасывают свет, тоже какой-то грязно-серый. Тут нет мыла, вода течет тонкой струйкой, в кабинках явственно чувствуется дух недавнего человеческого присутствия, несмотря на цветочный освежитель, еще более невыносимый.
Я верю, что для каждого заготовлен свой персональный ад. Мой – аэропорты. Здесь всегда одно и то же. Автобус вместо «рукава» – еле набирающийся, с орущим ребенком, парой за 55 (он с борсеткой, она в туфлях на платформе; вяло переругиваются на тему, малоинтересную обоим). Теплые поручни, наверное, в миллиардах микробов. Двери шипят пару раз в знак закрытия, но это обман – они стоят нараспашку еще несколько минут, впуская в салон жару. Колеса наконец туго трогаются, ползут еле-еле, а при торможении отчего-то, наоборот, встают резко, словно специально, чтобы все друг на друга упали.
Занимаю место у иллюминатора, отгораживающего меня толстым стеклом от Москвы; этот ракурс мне по душе. «Поменяться не желаете, а то у меня тут?..» И знать не хочу, что у них тут. «Нет, спасибо» (твердо, уверенно). Через несколько минут самолет тронется и Москва останется позади. С высоты птичьего полета она будет похожа на угли костра – догорающие, жаркие, будто еще пульсирующие. Я смотрю в кружочек окна. Города, поля, абрис гор, смена часовых поясов, брезжит рассвет. Все правильно, все хорошо.
Снижаемся, садимся. Снова дурацкий автобус, снова микробы, снова орущий ребенок. Внезапно водитель – стоящий на аэродроме мужчина в оранжевом жилете – поднимает руки высоко над головой и скрещивает их. Рация водителя шипит помехами, и он, каким-то образом поняв сообщение, говорит: «Все на выход. Идем пешком». Люди высыпаются из автобуса, как горошки, и неровной толпой шагают к аэропорту. Ветер рвет на них одежду, а впереди бегущей женщине и вовсе нахально лезет под юбку; ноги у нее такие, ничего.
У входа с нами прощается стюардесса. Перед вылетом я спросила ее: «А мы точно не разобьемся?» Стюардесса улыбается мне. Помнит. Думает, что я дура.
Медлительная лента транспортера наконец привозит мне чемодан. Хватаю его и бегу к желтой линии выстроившихся такси. Выторговываю непринципиальные двести рублей, сажусь в старую «Волгу». Внутри пахнет горячей пылью, нагретой машиной. Я верчу заклинившую ручку, стекло опускается, ветер бьет по лицу.
И вот я здесь. Знакомые пять букв, за внесезонье в проемки набились пыль и листики. На последней раскрыла крылья птичка. Перепутье развилок, справа рябая поверхность воды, слева – уставший фасад главного корпуса, окошки глядят на горнистку. Ноги сами идут к кухне, честное слово, сами. А я и не против. Тут все так же, как в прошлый раз, а еще так же, как в моем детстве. Шеренги кастрюль с половинками пробок под ручками. Керамические кружки с цветочками, идеально намытые, с отколотыми краями. Пахнет теплым, мучным. Тополь прислонился к корпусу, словно устал, играет с высунувшейся за окно занавеской. Скоро он зацветет и заест мне глаза аллергией. Пускай.
Вспоминаю ту ночь, когда мы, варвары, забрались сюда, украли из холодильника дефицитную клубнику и съели здесь же, присев на пол, с выключенным светом. Нашу торопливую, скомканную любовь – прямо на холодном металлическом столе. И мои трусливые просьбы: «Давай быстрей, вдруг войдут».
– Ого, какие люди! – Не потускневший за год в памяти голос резко вырывает из мыслей.
Оборачиваюсь. Разношенные до мятых задников парусиновые тапки, платье в мелкий цветочек, заметно укрупнявшийся на заду. Розовый, совсем девичий ободок на седых волосах. Будто и не уезжала. Раиса Иванна! Громадно-огромный источник безусловной любви. А вы одна, что ли, в эту смену, без подмоги? (спрашиваю так, на всякий случай) Бюджетов не дали, вот и одна. Да и на кой мне тут нужен кто, а? Киваю, мол, да, не нужен, и выхожу с кухни мелкими шажочками, спиной к двери. (Булку прихватила, куда без булки!)
Бросаю чемодан в вожатской, еще пустой и оттого сыро-теплой. Пользуясь случаем, выбираю другую кровать – не ту, что в прошлый раз, а у окошечка. В нем каждый день показывают море, поделенное на четыре квадратика. Хорошо! Надо Люсе сфотографировать. Она еще не знает, что я поехала. Разорется, наверное. Ну да ничего. Разорется и перестанет. Жизнь-то моя, мне и решать, что с ней делать.
Иду на пляж – нет, бегу. И снова оно: туристический гвалт, лежак, песок – сверху теплый, а зароешь ногу поглубже – прохлада. Боязливо дотрагиваюсь воды самым кончиком пальца – раз, два, три. Ну, ладно.
Переступаю линию, и вот мы снова вместе. Есть только оно – огромное, холодное, неосмысляемое.
И есть я.
Благодарности
Я благодарна отцу, бабушке и любимому другу детства Кате Бабуриной – за то, что помогли мне пережить школьное десятилетие, жестокое, страшное и несправедливое. Не знаю, кем бы я вышла из него, если бы не вы.
Я благодарна моим подругам Вере Сороке, Ксюше Чурсиной, Лиле Мурсалиевой, Маше Кочмале, Насте Древаль, Оле Мозговенко и Саше Николаевой. Порядок имен алфавитный, другого не может быть: значение каждой из вас для меня неизмеримо.
Я благодарна Илье за веру и поддержку 24/7.
Я благодарна Алине Сафроновой за то, что услышала мой голос среди десятка других и предложила напечатать эту книгу.
Я благодарна редактору Наташе Гареевой за наши томные переписки в три, четыре и пять часов утра.
Я благодарна Алексею Баранову за нашу – тут место для патетичного слова – связь. И небывалое совпадение в юморе.
Я благодарна обстоятельствам, приведшим меня веселой февральской ночью в один далеко не изысканный московский бар, за встречу, перевернувшую мою жизнь.
Я благодарна школе Creative Writing School: вы – место силы, трамплин, Хогвартс, который обучает волшебству без исключения всех, даже маглов.
Я благодарна чату «бэстики» – вы сделали мою молодость.
Я благодарна всем плохим парням, в которых когда-то имела неосторожность влюбиться: без вас я бы не повзрослела. А еще не написала бы эту книгу!
Я благодарна Марине Львовне Степновой и Майе Александровне Кучерской – за подвиг, который вы совершаете ради нас каждый день.
Я благодарна тем, кто простит мне забывчивость: на самом деле список людей, которым я обязана, не может поместиться на этой странице.
Я благодарна всем, кто не поддается искушению поучаствовать в травле и умеет протянуть руку нуждающемуся.
Я благодарна каждому, кто даже в темные времена выбирает свет и находит в себе мужество оставаться человеком.
Об авторе
Светлана Павлова (zarevna.nesmeyana) – студентка магистратуры «Литературное мастерство» в «Вышке» (НИУ ВШЭ), выпускница нескольких курсов Creative Writing School и писательской школы журнала «Юность», резидент Дома творчества «Переделкино». Живет и работает в Москве.
Света о создании романа «Смена»: «Что меня вдохновило на написание книги? Да много чего. Например, скромная амбиция разбавить гендерный перевес среди героев одного известного интервьюера. Ну и всякое по мелочи: школьные лета, подслушанные разговоры на улице, опасные увлечения плохими парнями, а после – и хорошими (я все-таки научилась!), моя славная молодость, мои друзья, моя любовь и нелюбовь. Короче говоря, жизнь».
10 Вопросов от автора
1) Были ли в книге моменты, читая которые вы думали «Ой, да это же я»?
2) Кому по жизни проще – девушкам типа Ви или типа Люси? С кем из них вы ассоциируете себя?
3) Приходилось ли вам бывать в лагере, будучи ребенком? Если да, как отличалась атмосфера в вашем лагере от атмосферы «Чайки»? Если нет, жалеете ли вы о том, что не пережили этот опыт?
4) Почему Ви влюбилась в Антона? А он в нее? И влюбился ли он в нее вообще?
5) Есть ли в вашем окружении люди, похожие на героев книги? Чем они похожи?
6) Что вы думаете о травле? Каков ее генезис? Как устоять перед соблазном поучаствовать в ней?
7) Встречались ли вам в книге слова, которые приходилось гуглить?
8) В школьных сочинениях нас часто просили подумать над вопросом, что хотел сказать автор. Как думаете, что хотел сказать автор «Смены»?
9) Что вам захотелось сделать после прочтения книги? Съездить на море? Позвонить маме или младшей сестре? Закрутить курортный роман? А может, сжечь книгу или продать ее на «Авито»?
10) Что ждет главную героиню в новую смену – ту, что начнется после финальной точки книги?