[608]. Поэтому они не являются некими побочными направлениями работы и подлежат рассмотрению. Это важно ещё и потому, что разного рода фальсификаторы деятельности органов госбезопасности в военные годы делают упор именно на указанные элементы контрразведывательного обеспечения войск, стараясь создать негативный образ аппаратов «Смерш», противопоставить их командованию, политорганам и конкретным военачальникам[609].
Прежде чем перейти к раскрытию деятельности органов «Смерш» в Гомельско-Речицкой наступательной операции, полагаю необходимым отметить руководителей Управления «Смерш» Белорусского фронта, а также армейских аппаратов. Сразу замечу, что в мемуарах маршала К.К.Рокоссовского и командующих вышеуказанными армиями нет ни слова о действиях чекистов, нет даже упоминаний их фамилий[610]. Пожалуй, единственным исключением стали воспоминания генерала армии А.В.Горбатова. Он не только упомянул начальника отдела контрразведки «Смерш» 3-й армии (которой до конца войны командовал) полковника А.А.Вяземского, но и положительно отозвался о нём, а также с благодарностью отметил вклад сотрудников Смерша в проведённые армией операции. Поскольку положительные оценки чекистов в мемуарах военачальников достаточно редки, хочу процитировать слова командарма: «Большую работу провели, оберегая армию от проникновения в её ряды разведчиков противника и другой нечисти, контрразведчики отдела контрразведки «Смерш» во главе с её начальником, человеком безукоризненной честности, интеллигентности и образованности, полковником Александром Александровичем Вяземским»[611].
УКР «Смерш» Белорусского фронта возглавлял генерал-майор Александр Анатольевич Вадис. Он был опытным чекистом, работал в органах госбезопасности с 1930 г., а в военную контрразведку пришёл в июле 1941 г., будучи назначен начальником Особого отдела 26-й армии. С учётом активной и успешной работы уже через несколько месяцев А.Вадиса выдвинули на более высокую должность — он последовательно возглавлял особые отделы НКВД Брянского, Воронежского и Центрального фронтов. Под его руководством были реализованы планы контрразведывательного обеспечения ряда оборонительных и наступательных операций, включая и Курскую битву. Среди немногих начальников чекистских аппаратов фронтов А.Вадису присвоили звание генерал-лейтенанта. К концу Великой Отечественной войны он уже был удостоен девяти орденов, включая полководческий орден Кутузова 2-й степени, которым исключительно редко награждали чекистов[612].
Армейские органы контрразведки «Смерш» также возглавляли получившие большой опыт работы в военных условиях контрразведчики. В 3-й армии — это уже упомянутый полковник А.А.Вяземский. До войны он окончил Военно-воздушную академию имени Жуковского. По разнарядке ЦК ВКП(б) в 1939 г. был переведён в систему НКВД СССР и назначен начальником Особого отдела 6-й армии. С первых дней войны работал на фронте, организовал и осуществил ряд успешных операций по противостоящим немецким разведорганам. Среди семи орденов, которых его удостоили за заслуги в чекистской работе, у него было и три ордена Красного Знамени, а также орден США «Легион почёта»[613].
Полковник П.С.Сотский руководил отделом «Смерш» 61-й армии. Свою чекистскую деятельность он начал в 1932 г. в Витебске, уроженцем которого являлся. В 1941 г. он возглавил разведывательное подразделение Особого отдела 13-й армии, не раз бывал в тылу врага для организации зафронтовой работы. Позднее он был назначен начальником оперативно-чекистской группы по Гомельской области Особого отдела 16-й армии Западного фронта и имел прямое отношение к созданию нелегальной агентурной сети с учётом реальности оккупации области немцами. С октября 1942 г. П.Сотский руководил армейскими аппаратами военной контрразведки. Уже в ходе Гомель-ско-Речицкой операции его отозвали в Москву и назначили начальником вновь созданного управления НКГБ по Витебской области. Далее вся его чекистская служба была связана с Белорусской ССР[614].
Контрразведку 11-й армии, освобождавшую Гомель, возглавлял полковник С.А.Данилюк. Перед войной он окончил Военно-политическую академию имени Ленина и был направлен в органы госбезопасности. С августа 1942 г. он уже руководит армейским особым отделом на Брянском, а затем Белорусском фронтах. О многом, и прежде всего об успехах в чекистской работе, говорит тот факт, что С.Дани-люку в 1945 г. было присвоено сверх занимаемой должности звание генерал-майора[615].
Хорошо знающими, как организовать контрразведывательное обеспечение армейских наступательных операции, были и руководители органов «Смерш» других объединений Белорусского фронта: полковники А.И.Брезгин (48-я армия), В.И.Бударев (61-я), Б.З.Хотяков, а затем Н.Г.Трапезников (65-я) и Н.А.Поликарпов (50-я).
На подготовку к предстоящему наступлению времени почти не было. Войска фронта уже длительное время почти не выходили из боёв. По приказу Ставки ВГК, обеспечив успешное продвижение на киевском направлении, объединения Белорусского фронта были перенацелены на гомельское направление. Это поставило К.К.Рокос-совского и его штаб перед серьёзными проблемами, включая и одну из самых трудных — переброску всего тылового хозяйства[616]. Заметим, что осенняя погода препятствовала движению транспорта, не давала возможности быстрого подвоза пополнения, техники, боеприпасов.
Пополнение в воинские части прибывало в составе маршевых рот и, как правило, пешим порядком. Времени на обучение и боевое слаживание подразделений было крайне мало. Это серьёзно беспокоило командиров и политсостав. А для сотрудников Смерша важен был ещё один аспект. Дело в том, что пополнение состояло в основном из лиц, мобилизованных на только что освобождённых территориях, преимущественно Черниговской области Украинской ССР. Как отмечалось в сводке политического отдела 65-й армии, здоровое политико-моральное состояние было лишь у тех бойцов из пополнения, кто в тылу у немцев вёл борьбу, т. е. у бывших партизан и подпольщиков[617]. Именно эти бойцы и командиры с готовностью шли на сотрудничество с отделом контрразведки «Смерш» в деле выявления враждебных элементов среди мобилизованных. С помощью этих патриотов только в 218-м армейском запасном полку (АЗСП) среди военнослужащих в короткие сроки (всего за 10 дней октября) было установлено и арестовано около 90 человек, служивших у оккупантов в карательных командах, а также в качестве полицаев, солдат вспомогательного персонала вермахта (т. н. хиви) и т. д.[618] Как оказалось, в Черниговской области было распространено сектантство, в частности — баптисты-евангелисты. Мобилизованные из этой категории граждан не желали принимать воинскую присягу и брать в руки оружие. Несколько человек командование пре-дало суду военного трибунала, и они понесли суровое наказание.
Отдел контрразведки 218-го АЗСП, где начальником был майор Крысин, наращивал темпы своей работы, поскольку войска требовали пополнения и затягивать проверку мобилизованных было нельзя. И тем не менее в сжатые сроки чекистам удалось выявить и арестовать шесть участников карательных акций против советских партизан[619], которых военно-полевой суд приговорил к повешению в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 г.[620]
Аналогичная картина с пополнением сложилась и в 61-й армии. Согласно докладу военного прокурора в Военный совет армии, за ноябрь 1943 г. политико-моральное состояние войск было высокое, «налицо боевой порыв». В то же время в войсках были выявлены и преступные элементы. Основную массу преступлений (попытки перехода на сторону врага, дезертирство и членовредительство) совершили лица, мобилизованные на освобождённой территории Черниговской области[621].
Среди мобилизованных из Сумской, Черниговской, западных районов Смоленской и восточных районов Гомельской областей за октябрь 1943 г. только военные контрразведчики 96-й стрелковой дивизии 11-й армии выявили около 20 военнослужащих, которые намеревались перейти на сторону врага по прибытии на передовую линию фронта. ОКР «Смерш» дивизии за месяц перед началом наступательной операции завёл на них 20 уголовных дел[622]. Всего по 11-й армии было возбуждено 36 уголовных дел на дезертиров, членовредителей и намеревавшихся уйти к немцам. Военная прокуратура представила в Военный совет армии сравнительную таблицу преступлений, расследованием которых занимались отделы контрразведки «Смерш» в октябре — ноябре 1943 г. Приведём её для оценки объёма работы следственных подразделений отделов «Смерш» и иллюстрации одного из параметров политико-морального состояния войск перед началом и в ходе Гомельско-Речицкой наступательной операции[623].
Характер преступлений за октябрь — ноябрь 1943 г. по 11-й армии
Пополнение шло и за счёт партизанских отрядов, вышедших на сторону частей Красной армии. Этот факт отметил в своих мемуарах генерал-полковник П.И.Батов. «На одном из штабных совещаний в начале декабря 1943 г., — писал генерал, — был решён вопрос о том, чем войскам 65-й армии могут помочь партизаны Минского соединения. Вскоре в 37-ю гвардейскую стрелковую дивизию пришли 280 бойцов-добровольцев из бригады имени Пархоменко, а через несколько дней вся 1-я Бобруйская партизанская бригада численностью 1200 человек влилась в соединение 19-го стрелкового корпуса.»