В качестве запасного варианта было изготовлено мощное взрывное устройство, вмонтированное в небольшой портфель. Таврину были даны явки людей, которые помогли бы ему достать гостевой билет на торжественное заседание седьмого ноября 1944 года. Там он должен был незаметно оставить портфель и взорвать его по радиосигналу после того, как сам покинет зал заседания.
В дополнение к пистолетам, разрывным, отравленным патронам и грозному «панцеркнакке» Таврина вооружают малогабаритной, большой разрушительной силы магнитной миной, взрываемой, так же, как и «мина-портфель», на расстоянии с помощью радиосигнала определенной частоты, а также целым набором холодного оружия: кинжалами, стилетами, кастетами и прочими. Почти полгода его обучали в совершенстве владеть всем этим арсеналом.
Чтобы поддерживать устойчивую связь с Берлином, Таврина снабжают портативным радиопередатчиком и соответствующими шифровальными блокнотами.
На расходы, связанные с пребыванием Таврина на советской территории и подготовкой покушения, ему ассигнуется пятьсот тысяч рублей.
Для быстрого «исчезновения» с места посадки и транспортировки вооружения, боеприпасов, радиосредств и других предметов экипировки подбирается мощный мотоцикл с коляской, способный везти приличный груз со скоростью сто двадцать километров в час.
По заданию Главного управления имперской безопасности был изготовлен специальный четырехмоторный бомбардировщик типа «Арадо-332». Он имел самое современное навигационное оборудование, был хорошо вооружен для борьбы с истребителями и мог совершить посадку на весьма ограниченной по размерам площадке. В самолет был вмонтирован специальный трап, по которому на советском мотоцикле М-72 Таврин и Шилова сразу после приземления съезжали и двигались к Москве.
Вся подготовка к операции была покрыта плотной завесой тайны: все предназначенное для диверсии поместили в специальные металлические ящики. Печати и надписи на них запрещали кому бы то ни было вскрывать их до доставки в Москву, так как они содержали совершенно секретные материалы.
…«Только бы оторваться…» Мотоцикл Таврина летит по проселочной дороге на предельной скорости. Уже совсем рассвело. Впереди за поворотом показались дома. Какая-то деревня. Сейчас он определит свое местонахождение, и тогда… ищи ветра в поле. От этой мысли Таврину становилось спокойнее, руки увереннее сжимают рукоятки руля, окружающая действительность кажется не такой страшной и опасной.
Но Таврин и Шилова не ведали, что судьба их уже решена. Что их ждут, ждут именно в Смоленской и Калининской областях…
Еще в августе 1944 года, вскоре после утверждения Кальтенбруннером района приземления «Арадо-332» и сроков проведения операции, один из доверенных сотрудников оберштурмбаннфюрера СС Хенгельгаупа передал очаровательной хозяйке небольшого, но уютного кабаре, что расположилось на окраине Берлина, фрау Зейферт роскошный набор парижских духов. Фрау была тронута до слез и под аплодисменты присутствовавших позволила счастливцу жарко себя облобызать.
Поздней ночью, когда гости, простившись с хозяйкой, покинули уютное кабаре, фрау Зейферт закрылась в своей спальне, осторожно вскрыла острым ножом боковую стенку коробки и под розовым шелком нашла узкую полоску бумаги, густо исписанную колонками цифр. В левом углу — маленький значок: сведения исключительной важности, подлежат срочной передаче в центр. В три часа утра через небольшой люк фрау ловко спустилась по лесенке в подземный бункер и, настроившись на известную ей волну, быстро передала шифрованный текст.
Утром на стол начальника Главного управления контрразведки «СМЕРШ» легла расшифрованная радиограмма:
«VI отделом РСХА подготовлена группа, цель которой — ликвидировать Верховного[14]. Группа состоит из двух человек. Заброска будет осуществлена воздушным путем. Район — северо-западные области. Срок — первая половина сентября. Фрау».
Буквально за три дня была разработана контроперация «Перехват». Аналитики «СМЕРШ» пытались предусмотреть все возможные варианты. Именно этим объяснялась удивительная детализация «Перехвата» (вплоть до распределения патронов). Ход операции находился под личным контролем начальника Главного управления военной контрразведки генерал-майора Виктора Абакумова.
Однако быстро меняющаяся военная ситуация внесла свои коррективы…
За несколько месяцев до заброски террористов недалеко от Смоленска была выброшена небольшая группа немецких парашютистов, в задачу которой входил поиск площадки для посадки самолета. Эти пятеро натренированных парней должны были принять самолет, обеспечить высадку пассажиров и выгрузку и возвратиться в Германию.
…Группу уже ждали, через два дня после приземления парашютисты оказались в руках советской контрразведки. Операция «Перехват» принесла первые (хотя и непланируемые) результаты.
Дальше — больше, с помощью пленников была найдена площадка, и самолет ждали в условленный день.
Но «в условленный день» он не прилетел. При перелете, как мы уже знаем, самолет был поврежден зенитной артиллерией и совершил вынужденную посадку в ста пятидесяти километрах от того места, где его ждали. Таврин и Шилова, выгрузив мотоцикл, ринулись в сторону Москвы. Экипаж бросил поврежденный самолет и лесами стал пробираться к линии фронта.
Пустой самолет вскоре нашли, и тут же была отдана команда: «Перехват — время "Ч"».
Офицеры «СМЕРШ», облачившись в потрепанную форму солдат-пехотинцев, расположились в засадах, выставленных на всех возможных направлениях, перекрыв тем самым дороги, ведущие к Москве.
Дорога Ржев — Москва…
…Из небольшой лощины, пересекающей дорогу, выскакивает мотоцикл. Увидев патруль (старший лейтенант и двое рядовых) и его сигнал остановиться, Таврин нехотя тормозит. Настороженным взглядом оценивает обстановку, но тут же успокаивается — с его геройской звездой и «надежными» документами эта преграда совсем не страшна. Он приветливо улыбается и просит не задерживать:
— Спешим в Москву с особо срочными и важными пакетами.
На просьбу показать документы и командировочное удостоверение небрежно расстегивает помятый армейский плащ-палатку и, доставая из нагрудного кармана гимнастерки удостоверение сотрудника «СМЕРШ», умышленно медлит, показывая патрульным Золотую Звезду Героя и боевые ордена.
Золотая Звезда Героя, как бы невзначай «высветившаяся» из-под распахнутого плаща, несомненно, произвела эффект. Документы были без сучка и задоринки. Таврина и его спутницу уже собирались отпустить, но майор вызвал подозрение своим ответом на вопрос, откуда они едут. Он назвал пункт, далеко отстоящий от этого места. Старший группы удивился — всю ночь шел дождь, а мотоцикл и его пассажиры совершенно сухие.
Старший лейтенант еще раз внимательно смотрит документы и просит Таврина пройти с ним, чтобы поставить недостающий штамп.
Майор, теряя самообладание, возмущенно говорит, что он выполняет особо срочное государственное задание и что у него нет времени. Но затем берет себя в руки и во избежание нежелательного шума идет вместе с патрульными в дом. Шилова под предлогом охраны груза осталась в коляске мотоцикла.
В доме было жарко, майор снял плащ, и сразу стало понятно, что он не тот, за кого себя выдает. Все предусмотрели его инструкторы, но о порядке ношения советских наград, очевидно, не знали и положились на Таврина как бывшего советского военнослужащего. А он и не подозревал, что недавно (согласно осуществляемой «СМЕРШ» операции «Перехват») был введен новый порядок их ношения, который строго соблюдался на фронте.
Мгновенная схватка — и Таврин со скрученными руками, еще не осознавая всего случившегося, тупо смотрит на окружающих его людей. Потом пытается протестовать против самоуправства, но быстро замолкает: в дом вводят Шилову, ее руки связаны, вносят извлеченные из мотоцикла радиостанцию, «панцеркнакке» со снарядами и прочие неопровержимые вещественные доказательства.
Естественно, что после этих находок майора и его спутницу не отпустили, а, связавшись со штабом 1-го Прибалтийского фронта, установили, что в 39-й армии Таврин не значится. После разговора с Москвой стало ясно, что человека с такой фамилией вообще нет во всей системе «СМЕРШ». Террористов задержали и тщательно допросили. Вскоре было установлено, кому принадлежат и ордена и Золотая Звезда Героя.
Под давлением улик пришлось сознаться.
По-видимому, за обещание сохранить жизнь Таврин дал согласие сотрудничать со «СМЕРШ». Аналогичного согласия добились и от «пианистки». Началась радиоигра.
В конце сентября 1944 года в Берлин ушло первое донесение:.
«Прибыли благополучно, начали работу».
Шилова, чей почерк радиста хорошо знали, слала в немецкий разведцентр оптимистические радиограммы, что вот-вот они выполнят задание.
Первого марта сорок пятого года Лидия Бобрик передала очередную короткую шифровку:
«[…] Познакомился с женщиной-врачем. Имеет знакомства в кремлевской больнице. Обрабатываю».
Последнее сообщение было передано 9 апреля 1945 года. Ответа не последовало — наверное, берлинскому руководству было не до того, поскольку бои шли уже на ближних подступах к столице Третьего рейха. Время от времени их отвозили на конспиративную квартиру, откуда они и передавали радиограммы в Берлин, напоминая о себе. Но ответа не было. И в Москве никто не выходил на связь с ними…
По некоторым сведениям, Таврин и Шилова содержались в тюрьме еще семь лет после окончания войны.
Осудили и расстреляли несостоявшихся террористов только в 1952 году. Так долго их держали живыми, потому что они были нужны нашей контрразведке, помогая «вычислять» заброшенных на советскую территорию немецких агентов.
За успешную поимку этих очень опасных террористов начальник Главного управления «СМЕРШ» генерал-лейтенант Абакумов был награжден орденом Кутузова 1-й степени. По статуту орденами такой степени награждали за успешно проведенную операцию фронтового масш