Но Гитлер не захотел ни с кем делить власть, и 17 июля 1941 года все временно оккупированные земли фашистскими войсками перешли в ведение «Рейхсминистерства по делам занятых восточных областей», которым руководил А. Розенберг. «Что может Юпитер, то не позволено быку»…
В начале июля Бандеру и Стецько вызвали сначала в Краков, затем 5 июля 1941 года Бандеру, Горбового и Янова задержали и направили в Берлин, где им пригрозили серьезными санкциями за самоуправство. Однако интересная деталь: руководителей ОУН*, оставшихся на Львовщине, не тронули – бандеровщина нужна была Гитлеру в перспективе.
В Кракове, перед отправкой вождей ОУН* в Берлин, состоялась встреча государственного секретаря Третьего рейха Кундта, судьи Бюлова, полковника Бизанца и одного из высоких чиновников генерал-губернаторства Феля с Бандерой и его свитой.
На вопрос Кундта, провозглашение свободного украинского государства было ли согласовано с немецким военным командованием, перепуганный Бандера начал юлить, изворачиваться, перекладывать вину на своих подельников:
«Я не знаю, творилось ли все это с ведома немецких инстанций? Я дал инструкции, в которых говорилось: делать все с согласия немцев. Я допускаю, что так и было в этот раз… Относительно происходящего во Львове я не информирован. На собрании УНК во Львове присутствовал Стецько…
Я еще раз хочу разъяснить и подчеркнуть, что ни один из приказов, которые я отдал, не преследовал цель – обойти какие-либо немецкие указания…»
Несмотря на серьезный удар по идее «государственности», украинские националисты продолжали с прежней активностью обслуживать своих очередных новых хозяев в качестве бургомистров, полицейских, старост и др. Они даже рьянее стали участвовать в карательных экспедициях вместе с немцами против мирного населения.
Об одной из многочисленных таких операций рассказал на допросе 4 июля 1944 года бывший заместитель начальника Дубровицкой районной полиции В.С. Логвинович. Вот фрагмент его показания следователю СМЕРШа.
«…15 июля 1941 года в местечко Дубровица прибыла большая группа гестаповцев, как после выяснилось, для умерщвления еврейского населения. На следующий день по приказу начальника местного гарнизона на площади собралось около трех тысяч человек, среди которых было много стариков, женщин и детей. Огромная толпа в сопровождении гестаповцев и полицейских – украинских националистов, двинулась к вокзалу, откуда всех их вывезли в город Сарны. Там они были расстреляны. Некоторым обреченным удалось бежать с места казни. Однако полицейские вылавливали их и группами по 30–40 человек и передавали гестаповцам… Трудно описать чувства, охватившие обезумевших от горя и ужаса невинных людей. Я наблюдал сцены, как в порыве отчаянья потерявшие рассудок матери, подняв кверху грудных детей, шли навстречу палачам, моля о пощаде. Сраженные огнем, они падали и умирали со словами проклятия на устах к своим убийцам…»
Тот же Логвинович в конце допроса заявит о своих коллегах по крови, что личный состав районной полиции был укомплектован 50 отъявленными головорезами, нетерпеливо ожидавшими «мокрой работы». Это были, по его словам, уголовники со звериными инстинктами, ожидавшие только случая, чтобы проявить их в деле истребления советских людей.
Массовые казни оуновцы проводили и в оккупированных восточных областях Украины. Так, в городе Пирятине Полтавской области они расстреляли около трех тысяч местных граждан. В Васильевском и Ржищевском районах Киевской области бандюками-националистами было уничтожено более 4700 человек.
Бандеровцы совершали чудовищные злодеяния над советскими военнослужащими, бежавшими из фашистских концлагерей. Только в одном Гощанском районе Ровенской области летом 1943 года ими было замучено и расстреляно около ста военнопленных. Трупы погибших, а в ряде случаев и живых людей, с привязанными на шею камнями палачи бросали в реку Горынь…
В январе 1944 года в Березновском районе той же области бандеровские бандиты зарезали 15 красноармейцев.
Во исполнение постановления ЦК ВКП(б) и Правительства СССР «Об организации борьбы в тылу германских войск» на базе четвертых отделов НКВД возникли первые партизанские отряды и истребительные группы. Большой моральный подъем получили народные мстители в связи с организацией в 1942 году Центрального штаба партизанского движения. Люди массово уходили в партизаны.
Как известно, серьезные удары ощущали на себе гитлеровцы от поднявшейся волны партизанского сопротивления, прокатившегося по всем землям, оккупированным немецко-фашистскими захватчиками. Народные мстители взрывали железнодорожные пути и мосты, подрывали неприятельские эшелоны с живой силой и боевой техникой, физически истребляли личный состав вермахта и их пособников.
М.С. Корчев, один из руководителей партизанского соединения, действовавшего в Волынской, Ровенской и бывшей Пинской областях, в книге «Годы огневые» рассказал о создании первых отрядов народных мстителей. Упоминал он и о действиях оуновских бандитов и их карательного органа «Служба безпеки» («Службы безопасности» (СБ)), и об ответной реакции партизан на эти человеконенавистнические действа, и о повсеместном росте партизанского движения, и о конкретных делах патриотов-подпольщиков и т. д.
С необыкновенной теплотой и задушевностью вспоминает автор своих боевых друзей, с которыми плечом к плечу прошел огненными дорогами с июня 1941 года по февраль 1944 года. Воссоздал он и страшные картины оуновского мракобесия.
«В начале января 1943 года, когда положение окруженной под Сталинградом 330-тысячной группировки
Паулюса стало уже безнадежным, одна из оуновских банд ворвалась в село Поросли Владимирецкого района Ровенской области. Главарь приказал всем жителям выйти на площадь и подписать верноподданническое письмо рейхскомиссару Украины Эриху Коху.
«Дорогой пан и господин! – читал послание главарь банды, опираясь на стол, вынесенный из управы. – Мы, украинские крестьяне, всем сердцем преданы нашему освободителю Гитлеру. Мы уверены, что его доблестная армия разобьет большевиков на Волге. Наше движимое и недвижимое имущество и наши жизни безраздельно принадлежат великой Германии…»
Над селом спустился вечер. Мороз крепчал. Люди стали потихоньку, незаметно расходиться по домам.
– Так вы не хотите подписываться?!! – выпучив глаза, взревел главарь.
И тут же по его команде эсбисты начали орудовать прикладами винтовок. Первой с проломленной головой на снег упала семилетняя девочка. Обезумевшая мать, подняв ребенка на руки, закричала:
– Будьте вы прокляты, ироды!
В карателей полетели палки, колья. Бандиты открыли огонь. Целую ночь гитлеровские холуи бесчинствовали в селе, выгоняя крестьян из хат на улицу, они накидывали им на шеи петли. Мало кому из жителей села удалось спастись.
Каждый день мы узнавали о новых зверствах оуновцев.
В селе Жаден они заживо сожгли несколько человек, отказавшихся бороться за «самостийну Украину». Националисты увели в лес и там после издевательств казнили двух девушек лишь за то, что они до войны учились в кооперативном техникуме. Немецкое командование снабжало бандеровцев оружием, боеприпасами, всячески поощряло их действия.
А националисты из кожи вон лезли, чтобы услужить своим хозяевам. Так, по рекомендации оуновцев гитлеровцы подбирали людей для охраны железной дороги, которая с каждым месяцем, с каждой неделей становилась все более взрывоопасной. Редкий день проходил без крушения воинского эшелона. Движение поездов замедлялось, пропускная способность сократилась в полтора-два раза…
Что оставалось делать гитлеровцам, конечно же, отзывать с фронта вполне боеспособные части и формировать из них патрульные отряды. Как правило, такой отряд состоял из 3–4 немцев и 25–30 оуновцев. Но и это не помогало. Тогда по прямому приказу Гитлера из оуновцев и немцев стали создаваться лжепартизанские отряды. В состав этих отрядов нацисты под видом «борьбы» с немецкими захватчиками вовлекали как оуновцев, так и жителей, не входивших в состав ОУН*, спасавшихся в лесах от чудовищной эксплуатации, грабежа и насильственного вывоза на принудительные работы в Германию.
«Люди, обманутые оуновской фразеологией, считали, что их поведут на борьбу со своими поработителями. Однако этого не произошло, да и не могло произойти, так как цель данной провокации состояла в том, чтобы отвлечь народные массы от выступлений против оккупантов. Отсутствие же обещанной “борьбы" с фашистскими захватчиками оуновские главари объясняли неподготовленностью украинского народа к ней.
Одновременно с этим бандеровские лидеры усилено обрабатывали участников так называемого “антинемецкого подполья" в антисоветском духе, доказывая, что их первым врагом является Москва.
Подобную деятельность по созданию лжепартизанских отрядов главари ОУН*-6андеровцев проводили не только на западе Украины, но и на востоке республики – в Ворошиловградской, Днепропетровской, Харьковской, Сталинской, Сумской, Черниговской и других областях. Действуя по заданию гестапо, они причиняли немалый ущерб партизанскому движению, подрывая боевые действия патриотов против врага».
Одну историю на подобную тему автору рассказывал в конце 80-х годов теперь уже прошлого века участник минувшей войны, бывший военком поселка Степань Сарненского района Ровенской области майор Андрей Андреевич Андреев. Я ее записал в блокнот, поэтому восстановить никаких трудностей не составляло.
«В одном из сел на Ровенщине в конце 1943 года произошла настоящая резня. В село нагрянул отряд “партизан”, переодетых в красноармейскую форму, но почему-то с германским вооружением и несколькими вояками, говорящими по-немецки. Они ограбили население – забрали продукты, теплую одежду, расстреляли активистов, считая их “ставленниками” немцев, хотя это были настоящие патриоты Украины, изнасиловали несколько женщин и ушли в лес. А на второй день в это же село вошел отряд настоящих партизан. К своему удивлению “полищуки”встретили “лесную гвардию” необычно холодно. Вскоре все выяснилось: селяне пожаловались, что нет продыха от наглых гостей из леса, компрометирующих истинных советских партизан – народных мстителей, и полностью – от сарая до погреба – обиравших их.